Мрррррр!
Чего-то больше ничего другого не получается сказать. :-) Хожу и тянусь как киса. :-)
Елена Куканова выпустила иллюстрацию к моему "Королю погибшей земли" - Финарфин на могиле Финрода. Чем я в этой истории горжусь, что этот эпизод был мной не "достроен" по принципу "это обязательно должно было быть", а просто абстрактно придуман. То есть я считаю его действительно своим.
Взято отсюда.
Ветер шумел в соснах. Где-то внизу ревел Сирион, вырывавшийся на простор из узкого ущелья.
Арафинве стоял на вершине острова и смотрел, как первая поземка укрывает землю белым порошком. Острые снежинки бились об его сапоги и падали, выдохшись, к его ногам.
Под поросшими пожухлой травой гребнями угадывались развалины крепости. За полторы сотни лет, прошедших после ее падения, остатки каменных стен затянуло дерном, и можно было разглядеть лишь общие очертания: вот здесь было левое крыло, вот здесь - главный зал, а здесь - парадный вход… Но Арафинве на развалины не смотрел.
Прямо у него под ногами трава была зеленой и упругой, несмотря на декабрьские ветра. У его ног лежал простой серый камень. Он даже не был обтесан, но чьи-то руки когда-то выбили на нем изображение факела и арфы. За полторы сотни лет изображение успело слегка стереться.
Арафинве присел на корточки и провел рукой по траве. Холодная, с острыми краями, до последнего сопротивлявшаяся ветру и зиме, трава льнула к его ладони с ему одному понятной нежностью.
Он знал, что Финарато возрожден к жизни и ждет его в далеком Амане, но здесь это имело значение песни, спетой вчера. Король Нолдор Валинора стоял на могиле своего сына, умершего на этом острове полтораста лет назад.
Арафинве упал на колени и прижался щекой к холодной, мерзлой земле.
Елена Куканова выпустила иллюстрацию к моему "Королю погибшей земли" - Финарфин на могиле Финрода. Чем я в этой истории горжусь, что этот эпизод был мной не "достроен" по принципу "это обязательно должно было быть", а просто абстрактно придуман. То есть я считаю его действительно своим.
Взято отсюда.
Ветер шумел в соснах. Где-то внизу ревел Сирион, вырывавшийся на простор из узкого ущелья.
Арафинве стоял на вершине острова и смотрел, как первая поземка укрывает землю белым порошком. Острые снежинки бились об его сапоги и падали, выдохшись, к его ногам.
Под поросшими пожухлой травой гребнями угадывались развалины крепости. За полторы сотни лет, прошедших после ее падения, остатки каменных стен затянуло дерном, и можно было разглядеть лишь общие очертания: вот здесь было левое крыло, вот здесь - главный зал, а здесь - парадный вход… Но Арафинве на развалины не смотрел.
Прямо у него под ногами трава была зеленой и упругой, несмотря на декабрьские ветра. У его ног лежал простой серый камень. Он даже не был обтесан, но чьи-то руки когда-то выбили на нем изображение факела и арфы. За полторы сотни лет изображение успело слегка стереться.
Арафинве присел на корточки и провел рукой по траве. Холодная, с острыми краями, до последнего сопротивлявшаяся ветру и зиме, трава льнула к его ладони с ему одному понятной нежностью.
Он знал, что Финарато возрожден к жизни и ждет его в далеком Амане, но здесь это имело значение песни, спетой вчера. Король Нолдор Валинора стоял на могиле своего сына, умершего на этом острове полтораста лет назад.
Арафинве упал на колени и прижался щекой к холодной, мерзлой земле.