На смерть в «Матросской тишине»
Фактически обречен Станислав Канкия
Его задержали 8 июня прошлого года. После трех дней, проведенных в ИВС, 10 июня Станслава Канкию привезли в Тверской суд Москвы, где была официально оформлена его тюремная изоляция - выдана санкция на арест. После 14 месяцев, проведенных в Бутырке, в конце августа Станислава перевели в СИЗО-4 в Медведкове, а 11 октября - в «Матросскую тишину».
Если перевести на простой русский казуистический юридический язык, которым оперировало следствие в ходе судебных процессов по продлению срока содержания под стражей, Станислава держат в тюрьме, потому что он может сбежать, может надавить на свидетелей, может «угрожать жизни и здоровью потерпевших». Это по версии следствия. А реально очень похоже на то, что Канкию держат в тюрьме, чтобы добиться «чистосердечного признания» вины. Чтобы он сам доказал свою виновность. В обмен на жизнь!
Находясь в тюрьме, Канкия перенес четыре инсульта. По словам его супруги Валентины, у Станислава ослеп левый глаз, слепнет правый, у него перекошено лицо, отказывают конечности, он не узнает жену.
Канкия никого не убивал, не грабил, не насиловал. Он обвиняется в совершении мошенничества. И, видимо, у следствия дело не очень клеится. Потому что за 17 месяцев, которые идет следствие, новой информации в деле - кот наплакал. Если закрыть дело не передавая в суд, кому-то придется ответить за 17 месяцев, которые Станислав провел в тюрьме. И за то, что у здорового 45-летнего мужчины отняли не только 17 месяцев жизни, а фактически отнимают саму жизнь. Потому что до суда Станислав может просто не дожить.
Уголовно-процессуальный кодекс России скрупулезно регламентировал работу следственных органов по сбору доказательств совершения преступления. Но в арсенале следствия есть метод работы, не предусмотренный УПК. Это арест и создание нечеловеческих условий содержания. В тюрьме человек перестает быть человеком. Ни в одном нормативном документе ФСИН, в ведомстве которого находятся следственные изоляторы, мне не удалось найти слов «человек» или «люди». В тюрьмах люди превращаются в «спецконтингент». Еще задолго до суда. А какие могут быть права у «спецконтингента»?
Слабых тюрьма быстро ломает. Иногда достаточно нескольких дней или месяцев, для того чтобы подозреваемый, брошенный в тюремные застенки, подписал все бумаги, необходимые следствию, чтобы отправить дело в суд. Да и в суде уже обвиняемый очень часто соглашается на «производство в особом порядке». Без исследования доказательств. Лишь бы побыстрее покинуть тюрьму и отправиться этапом в колонию, которая после тюремных застенков кажется чуть ли не свободой.
Но с людьми, сильными духом, этот «метод работы» следствия не срабатывает. И тогда их начинают уничтожать физически. Бесконечно продлевая сроки тюремного заключения.
Тюрьма отняла жизнь у Сергея Магнитского.
Тюрьма отняла жизнь у Василия Алексаняна.
Тюрьма отняла жизнь у Андрея Кудоярова.
Сегодня тюрьма отнимает жизнь у Станислава Канкии.
Его задержали 8 июня прошлого года. После трех дней, проведенных в ИВС, 10 июня Станслава Канкию привезли в Тверской суд Москвы, где была официально оформлена его тюремная изоляция - выдана санкция на арест. После 14 месяцев, проведенных в Бутырке, в конце августа Станислава перевели в СИЗО-4 в Медведкове, а 11 октября - в «Матросскую тишину».
Если перевести на простой русский казуистический юридический язык, которым оперировало следствие в ходе судебных процессов по продлению срока содержания под стражей, Станислава держат в тюрьме, потому что он может сбежать, может надавить на свидетелей, может «угрожать жизни и здоровью потерпевших». Это по версии следствия. А реально очень похоже на то, что Канкию держат в тюрьме, чтобы добиться «чистосердечного признания» вины. Чтобы он сам доказал свою виновность. В обмен на жизнь!
Находясь в тюрьме, Канкия перенес четыре инсульта. По словам его супруги Валентины, у Станислава ослеп левый глаз, слепнет правый, у него перекошено лицо, отказывают конечности, он не узнает жену.
Канкия никого не убивал, не грабил, не насиловал. Он обвиняется в совершении мошенничества. И, видимо, у следствия дело не очень клеится. Потому что за 17 месяцев, которые идет следствие, новой информации в деле - кот наплакал. Если закрыть дело не передавая в суд, кому-то придется ответить за 17 месяцев, которые Станислав провел в тюрьме. И за то, что у здорового 45-летнего мужчины отняли не только 17 месяцев жизни, а фактически отнимают саму жизнь. Потому что до суда Станислав может просто не дожить.
Уголовно-процессуальный кодекс России скрупулезно регламентировал работу следственных органов по сбору доказательств совершения преступления. Но в арсенале следствия есть метод работы, не предусмотренный УПК. Это арест и создание нечеловеческих условий содержания. В тюрьме человек перестает быть человеком. Ни в одном нормативном документе ФСИН, в ведомстве которого находятся следственные изоляторы, мне не удалось найти слов «человек» или «люди». В тюрьмах люди превращаются в «спецконтингент». Еще задолго до суда. А какие могут быть права у «спецконтингента»?
Слабых тюрьма быстро ломает. Иногда достаточно нескольких дней или месяцев, для того чтобы подозреваемый, брошенный в тюремные застенки, подписал все бумаги, необходимые следствию, чтобы отправить дело в суд. Да и в суде уже обвиняемый очень часто соглашается на «производство в особом порядке». Без исследования доказательств. Лишь бы побыстрее покинуть тюрьму и отправиться этапом в колонию, которая после тюремных застенков кажется чуть ли не свободой.
Но с людьми, сильными духом, этот «метод работы» следствия не срабатывает. И тогда их начинают уничтожать физически. Бесконечно продлевая сроки тюремного заключения.
Тюрьма отняла жизнь у Сергея Магнитского.
Тюрьма отняла жизнь у Василия Алексаняна.
Тюрьма отняла жизнь у Андрея Кудоярова.
Сегодня тюрьма отнимает жизнь у Станислава Канкии.