Благодеяния луны
Однажды у меня спросили, не знаю ли я, кто написал этот текст.
Я не знала, но сказала: подозреваю, что это написал великий мастер.
---------------
Луна, капризница, каких поискать, заглянула в окно, пока ты спала в колыбели, и сказала себе: «Этот ребенок мне по душе».
И вот она мягко спустилась по лестнице из облаков и бесшумно проникла сквозь оконные стекла. Потом простерлась над тобой по-матерински гибко и ласково и оттенила своими красками твое лицо. Твои зрачки с тех пор остались зелеными, а щеки сделались необычайно бледны. Глаза стали странно огромны от созерцания этой гостьи; и, обнимая, она с такой лаской стиснула тебе горло, что с тех пор тебе всегда хочется плакать.
А потом Луна, давая выход своему ликованию, заполонила всю комнату своей фосфорической атмосферой, своей светоносной отравой; и весь этот живой свет мыслил и говорил: «Мой поцелуй будет вечно влиять на тебя. Ты будешь прекрасна по-моему. Ты полюбишь то, что я люблю и что любит меня: воду и облака, ночь и тишину; беспредельное зеленое море; безликую и многоликую воду; те места, где тебе не бывать; любовника, с которым не будешь знакома: чудовищные цветы; ароматы, навевающие бред; кошек, замирающих на роялях, стонущих, как женщины, хрипло и нежно!
И мои любовники будут тебя любить, мои поклонники будут тебе поклоняться. Ты станешь королевой зеленоглазых мужчин, тех, кому я тоже стиснула горло в ночной ласке; тех, что любят море, беспредельное море, зеленое и смятенное, безликую и многоликую воду, те места, где их нет, ту женшину, которая им незнакома, зловешие цветы, похожие на кадильницы неведомых культов, ароматы, колеблющие волю, и диких и сладострастных зверей, что служат эмблемой их безумию».
Вот почему, проклятое, милое, балованное дитя, я лежу теперь у твоих ног и во всем твоем облике ищу отражение грозного Божества, твоей вещей крестной, кормилицы и отравительницы всех лунатиков.
--------------
Так вот, это был Шарль Бодлер.
Я не знала, но сказала: подозреваю, что это написал великий мастер.
---------------
Луна, капризница, каких поискать, заглянула в окно, пока ты спала в колыбели, и сказала себе: «Этот ребенок мне по душе».
И вот она мягко спустилась по лестнице из облаков и бесшумно проникла сквозь оконные стекла. Потом простерлась над тобой по-матерински гибко и ласково и оттенила своими красками твое лицо. Твои зрачки с тех пор остались зелеными, а щеки сделались необычайно бледны. Глаза стали странно огромны от созерцания этой гостьи; и, обнимая, она с такой лаской стиснула тебе горло, что с тех пор тебе всегда хочется плакать.
А потом Луна, давая выход своему ликованию, заполонила всю комнату своей фосфорической атмосферой, своей светоносной отравой; и весь этот живой свет мыслил и говорил: «Мой поцелуй будет вечно влиять на тебя. Ты будешь прекрасна по-моему. Ты полюбишь то, что я люблю и что любит меня: воду и облака, ночь и тишину; беспредельное зеленое море; безликую и многоликую воду; те места, где тебе не бывать; любовника, с которым не будешь знакома: чудовищные цветы; ароматы, навевающие бред; кошек, замирающих на роялях, стонущих, как женщины, хрипло и нежно!
И мои любовники будут тебя любить, мои поклонники будут тебе поклоняться. Ты станешь королевой зеленоглазых мужчин, тех, кому я тоже стиснула горло в ночной ласке; тех, что любят море, беспредельное море, зеленое и смятенное, безликую и многоликую воду, те места, где их нет, ту женшину, которая им незнакома, зловешие цветы, похожие на кадильницы неведомых культов, ароматы, колеблющие волю, и диких и сладострастных зверей, что служат эмблемой их безумию».
Вот почему, проклятое, милое, балованное дитя, я лежу теперь у твоих ног и во всем твоем облике ищу отражение грозного Божества, твоей вещей крестной, кормилицы и отравительницы всех лунатиков.
--------------
Так вот, это был Шарль Бодлер.