Пятна на Луне
Гале, с любовью
Вечерело. Ане не сиделось на месте, ей хотелось сотворить что-то настоящее. Надоела ей рутина последних месяцев, скучно стало, никакого простора для творческих поисков. Отвороты-привороты, любовные зелья, клиентки были на удивление одинаковы в своих просьбах: молодость вернуть, морщины убрать, мужа от разлучницы воротить. Тощища, ничего нового. Она толком не знала, к чему приложить руки, может, заклинание, может, зелье какое составить, но уж очень хотелось придумать что-то своё, такое, чего никто ещё не придумал до неё.
Время было подходящее. Лето, жара, клиентов мало, все разъехались кто куда. Можно спокойно экспериментировать, никто не потревожит. И растущая Луна, это тоже большая удача. На растущую Луну можно рассчитывать, уж она-то всегда поможет, доведёт зелья до ума. Значит, всё-таки зелье? Да, пожалуй. А какое зелье? Аня задумалась. Что людям нужно больше всего? Ну, любовь. Молодость, здоровье, карьера, деньги. А в целом - счастье. Вот что! Надо сделать Зелье Счастья! Чтобы кто примет его, становился счастливым. Пусть на день, пусть на год - в зависимости от количества зелья.
Она загорелась. Так, какие же составляющие счастья? Безмятежное настроение. Хорошо, значит, надо положить что-то хвойное. Ещё что? Гармония с окружающим миром? Чувство безопасности? Удача? Ну что ж, что она сама считает счастьем, то и вложит в это зелье. Она-то, по крайней мере, была счастлива, и не раз.
Аня вспоминала, а руки уже работали: измельчали корешки, тщательно вымешивали порошок, чтобы не было комочков, разбавляли нужными каплями. Вовремя спохватилась, что надо добавить ароматизатор, а то эликсир счастья выходил уж больно вонючим, не каждый решится такое принять. Счастье должно пахнуть хорошо. Что же добавить? Орхидею? Ландыш? Нет, розу, конечно, розу. Королевский цветок, и сразу понятно, что именно так и должно пахнуть счастье - розами. И, может, немножко запаха шампанского? Да, пожалуй. Напиток радости и хорошего настроения.
Аня вспомнила свою последнюю любовь и то, как она была тогда счастлива. Она встретилась с ним случайно, у клиентки. Глянула было мельком, да уже так и не смогла оторвать глаз. Какое значительное лицо! Какой мужчина, просто мечта! Не парикмахерский какой-нибудь красавчик, а умница, сразу видно, вон лоб какой, за таким лбом наверняка и мысли незаурядные. И имя у него было под стать - Антон. Просто и мужественно. Черты лица, фигура - всё, как ей нравится. Высокий, здоровенный, обнимет такой - замрёшь и таешь. И он, похоже, не мог оторвать от неё глаз. Не произнёс ни слова, а чувствовалось, что между ними шли какие-то потоки, без слов, одни мысли метались туда и обратно. А может, и не мысли вовсе.
С этого и началось. Домой к Ане они ушли вместе, он влюбился тоже, видимо, сильно. Так с того первого дня пять суток подряд у неё оставался, не в силах был уйти. Ночью он порой поднимал Аню на руки, кружил её по комнате, потом поил холодным шампанским - пили они из одного бокала, одна жизнь на двоих, одна любовь, один бокал. Она задыхалась от счастья.
Потом, конечно, оба вспомнили о работе: она стала варить свои зелья, он тоже начал отлучаться - он любил свою работу, по-настоящему любил. Ане очень он этим нравился. Она понимала, что стоит у него на втором месте после работы, но это нормально было, он же мужчина, он должен работать и зарабатывать, кормить семью - да, в мыслях она уже и семью создала, хотя, конечно, ни словом ему не намекнула. Не дура она, намекать. Пусть сам решится.
Но он так и не решился. Прожил он с ней в счастье и согласии три месяца, а потом вдруг сказал, что у него и другая женщина есть, и что он понял: ту, вторую, он любит больше. Вот так прямо и сказал. Оглушил просто. Аня молча отворила дверь, подождала, пока он выйдет, запереть ещё сил хватило.
Что потом с ней было, лучше не вспоминать. Пережила, сильнее стала. Ничего, бывает в жизни и такое. А всё же она ему благодарна за те три месяца. Теперь, полтора года спустя, она это понимала - счастье бывает крупицами, надо его помнить. А несчастье - забрасывать подальше, в глубины памяти, придавливать там тяжестями, чтобы не всплывало. Она сильная, ей удалось это сделать, и теперь она вспоминала Антона только с благодарностью за счастье, которое он ей дарил.
Аня поглядела на зелье. Готово, осталось на Луну начитать, и потом дать ему дозреть. Этой же ночью и начитала, серпик Луны прекрасно был виден, у Ани аж руки заледенели, получится зелье, должно получиться. Правда, в глубине души она немного беспокоилась. На Луне были какие-то мелкие пятнышки, не должны были быть, а - были. Но она уговорила себя - померещилось, морок, не обращать внимания!
Перелила зелье в большую тёмную стеклянную банку и поставила дозревать в темноте.
Через две недели зелье было готово. Аня вытащила банку и посмотрела сквозь стекло. Немного, пожалуй, вязкое и тягучее. Но ничего, удобнее будет каплями продавать, оно же дорогое, счастье. У кого-то на десять капель денег хватит, а кому и стакана будет мало, конечно. Ну, можно и по клиентам объявлять, - подумала было Аня, да вдруг как ударило её. Вера Михайловна! Как же она не подумала о ней! Конечно, надо показать эликсир своей старенькой наставнице, пусть оценит, может, и совет какой даст. Аня кинулась к телефону. Договорились на сегодняшний вечер, чтобы не мучиться в жару.
К Вере Михайловне было идти недалеко - пройти пол-остановки, а потом перейти через большую дорогу, тут она и живёт. Аня уже почти подошла к переходу, как вдруг услышала сзади:
- Аннушка!
Она замерла. Только Антон звал её Аннушкой, больше она никому не позволяла. Она обернулась. Он, так и есть. С какой-то женщиной. Жадные глаза Ани пробежались по этой женщине. Что нашёл? Что нашёл-то в ней? Чем она лучше? И некрасивая, и серая какая-то. А с какой любовью смотрит на него, у Ани аж сердце закололо, она вспомнила, как и сама таким же взглядом на него смотрела. Ох. С чего она решила, что всё ушло в прошлое и забыто? Ничто не забыто, не надо себя обманывать. Болит по-прежнему, да как же сильно болит! Нет, не сейчас. Соберись. Сейчас надо держаться.
- Аннушка! - повторил он.
Делать нечего, придётся подойти. Она надела вежливую улыбку на лицо, медленно подошла. Держать голову выше. Улыбку чуть шире.
- Как живёшь, Аннушка? Всё колдуешь? - интонация у него была какая-то снисходительная, как с больным ребёнком разговаривал. Ну да, педиатр, привычка у него.
- Хорошо живу, колдую, а что ж ещё мне делать, профессия у меня такая.
- А меня вспоминаешь? - Аня поразилась. Как он может? При этой женщине?
- Да ты не думай, она всё знает, она к тебе не ревнует.
Как она могла быть настолько слепой? Как она могла не заметить это самодовольство, это самолюбование? В каждом слове же видно. Вот и сейчас, он не заботится о чувствах своей жены - или она ему не жена? - нет, он просто любуется собой. Она ответила:
- Да некогда мне тебя вспоминать, извини уж. Мимолётные романы тем и хороши, что быстро из памяти выветриваются. Прости, я спешу.
Развернулась и пошла к переходу. Те двое смотрели в спину, она это кожей чувствовала. Она шла красивой походкой, голову держала высоко. А что в душе творилось, показывать не обязательно. Главное - держать голову. Главное - не подавать виду. Пусть смотрят вслед, пусть. Ей плевать на него, а на неё - тем более плевать. Променять её на такую уродину! Ну, зато с обожанием смотрит, видимо, этого ему не хватало в Ане, слишком она увлечена была своей профессией, чтобы так плавиться от обожания. Ничего, всё ушло, всё забыто. Сейчас главное - пройти красиво, ровным шагом. Осталось совсем немного.
И в этот момент она как-то некстати споткнулась, попыталась удержать равновесие и не упасть и, конечно, выронила банку. Та разбилась, и драгоценное масло разлилось прямо на трамвайные пути. Пропал Эликсир Счастья, - горько подумала Аня, - не померещились, значит, пятна на Луне. За поворотом показался трамвай, и Аня быстро перешла дорогу. В голове почему-то звучало Шествие на казнь из "Фантастической симфонии". Ничего, - говорила она себе, - ничего, я всё смогу повторить, весь процесс у меня записан. Разлился эликсир - ну и разлился, беды в том большой нет. Ничего страшного, не смертельно. Может, и пролитый, этот Эликсир кому-то счастье принесёт? А я новый сделаю, голова-то есть на плечах.