O каботажном плавании во внутренних водах
.. в детстве мне просилось от деда-мороза вещей конкретных.
Мне хотелось иметь такую же лупоглазую куклу как у соседской Маринки, хотелось полный кулек небытового зефира в шоколаде и набить морду мальчику Петухову.
Все.
Теперь мои желания абсолютно размыты.
Я хочу и любви и счастья, и здоровья, и добра, хочу себе и детям, хочу любимым и близким, и даже дальним хочу.
Хочу мира и чтобы никто не ушел обиженный.
Хочу добра для волка и овцы, хочу сохранить капусту и козла, хочу радости для кроликов и удавов.
Слова пожеланий затерты как казенные портянки.
Поздравляю и желаю ничем не отличаются уже от таких же неинформативных сочетаний как сливочное масло и свобода слова.
Коза Хейдрун перестала давать мед и молоко.
Мы считаем жизнью сложносочиненное сплетение телефонных звонков.
Мы привыкли подчиняться диктату дворницких, санпропусников и контор по ремонту жилых помещений, которые не пережевывая проглатывают случайно приблизившихся к ним.
И все равно каждый год, в снегопад или в слякоть, с тучной или тощей коровой на праздничном столе, мы, отбрасывая фантики здравого смысла, поднимаем бокалы и загадываем неопределенно-вечное: Чтобы все было хорошо!
Как бы не было смешно, но это иногда единственно правильное, что мы делаем в течение года.
Это называется- надежда.
Это такое сложное явление, которое не растворяется в цинизме и которое не берет скептицизм.
Надежда есть в жизни всегда- как изюм в булке.
И пока она есть у нас все будет хорошо: и мы, взявшись за руки пойдем к обязательному светлому будущему, и дети будут играть на солнечных полянах, и красивые полевые цветки буду сами заплетаться в венки, а бдительные мужественные пограничники будут охранять наш покой, и небо будет голубым, а трава зеленой и жить мы будем вечно, поскольку мы все живем вечно, только об этом не догадываемся...
Мне хотелось иметь такую же лупоглазую куклу как у соседской Маринки, хотелось полный кулек небытового зефира в шоколаде и набить морду мальчику Петухову.
Все.
Теперь мои желания абсолютно размыты.
Я хочу и любви и счастья, и здоровья, и добра, хочу себе и детям, хочу любимым и близким, и даже дальним хочу.
Хочу мира и чтобы никто не ушел обиженный.
Хочу добра для волка и овцы, хочу сохранить капусту и козла, хочу радости для кроликов и удавов.
Слова пожеланий затерты как казенные портянки.
Поздравляю и желаю ничем не отличаются уже от таких же неинформативных сочетаний как сливочное масло и свобода слова.
Коза Хейдрун перестала давать мед и молоко.
Мы считаем жизнью сложносочиненное сплетение телефонных звонков.
Мы привыкли подчиняться диктату дворницких, санпропусников и контор по ремонту жилых помещений, которые не пережевывая проглатывают случайно приблизившихся к ним.
И все равно каждый год, в снегопад или в слякоть, с тучной или тощей коровой на праздничном столе, мы, отбрасывая фантики здравого смысла, поднимаем бокалы и загадываем неопределенно-вечное: Чтобы все было хорошо!
Как бы не было смешно, но это иногда единственно правильное, что мы делаем в течение года.
Это называется- надежда.
Это такое сложное явление, которое не растворяется в цинизме и которое не берет скептицизм.
Надежда есть в жизни всегда- как изюм в булке.
И пока она есть у нас все будет хорошо: и мы, взявшись за руки пойдем к обязательному светлому будущему, и дети будут играть на солнечных полянах, и красивые полевые цветки буду сами заплетаться в венки, а бдительные мужественные пограничники будут охранять наш покой, и небо будет голубым, а трава зеленой и жить мы будем вечно, поскольку мы все живем вечно, только об этом не догадываемся...