Мода и Алеша
Странно, но в моем детстве и в моем окружении, быть модным считалось плохо. За это даже пытались бить и выяснять отношения на заднем школьном дворе. Но я была смышленым ребенком и все эти приглашения на задний двор игнорировала и эти босячки, недоумевая, ретировались.
Итак, я родилась и жила в обычном спальном районе Киева. И я хорошо одевалась. Не в эти отбросы из ЦУМов и магазинов галантереи, а в вещи из заграницы, которые нам любезно присылали мамины школьные подруги. Мама мне закалывала высокий хвост, и я чувствовала себя красоткой в редком китайском платье (тогда почему-то девичьи китайские платья считались верхом шика), в дымчатых вельветовых брюках или в куртке едкого розового цвета с бирюзовыми полосами. Я была модницей, но сама себя так не ощущала. Зато всегда мы обращали внимание на модницу из соседнего подъезда, маму вредного Виталика. И когда она проходила мимо, тихо переговаривались между собой: «Вон модница пошла!».
В первом классе первым моим женихом стал Алеша там один. В ходе духа соревнования по скорочтению (он всегда был на первом месте, а я на втором) возникла у него любовь ко мне. Мое слабое взаимное чувство возникло только потому, что Алеша был умным и смешным, а подогревало интерес то, что он был непозволительно вредным.
Влюбленность моя была недолгой и прошла, когда Алешу повалили на черную, размокшую под дождем землю, и били, а он слабенько орал: «О, любимая моя вышла». Он выглядел таким униженным и жалким, и я Алешу моментально разлюбила. Дальше наш роман развивался садо-мазо образом, мы дубасили друг друга и делали друг другу подлости: я забрасывала ему в окно первого этажа обрывки бумажек с коротким текстом: «дурак». А он пытался задирать мне юбку. Помню, как учительница первая моя, выдала целый монолог на тему, «пусть у того кто не признается, что это он написал Алеше записку, тяжелый камень лежит на душе». Эта фраза про камень впечатлила меня еще больше, чем слова «и красной линией через весь рассказ проходит ...».
Мы лупили друг друга ногами с неистовой ненавистью, хотя у обоих были вырезаны аппендициты. Потом жаловались своим бабушкам... В общем, наши родители постоянно ходили друг к другу на разборки.
А потом и Алеша разлюбил меня окончательно, и полюбил мою неказистую подругу Марину, которая даже в третьем классе очень плохо читала, по слогам. К тому времени у меня уже было еще два Алеши поклонника. А с этим Алешей мы стали дружить. «Что ж это ты в Марину влюбился?» - однажды едко спросила его я.
«Она крутая», - ответил Алеша, - «Я тебя раньше любил, но ты такая модница, а это плохо!»
Итак, я родилась и жила в обычном спальном районе Киева. И я хорошо одевалась. Не в эти отбросы из ЦУМов и магазинов галантереи, а в вещи из заграницы, которые нам любезно присылали мамины школьные подруги. Мама мне закалывала высокий хвост, и я чувствовала себя красоткой в редком китайском платье (тогда почему-то девичьи китайские платья считались верхом шика), в дымчатых вельветовых брюках или в куртке едкого розового цвета с бирюзовыми полосами. Я была модницей, но сама себя так не ощущала. Зато всегда мы обращали внимание на модницу из соседнего подъезда, маму вредного Виталика. И когда она проходила мимо, тихо переговаривались между собой: «Вон модница пошла!».
В первом классе первым моим женихом стал Алеша там один. В ходе духа соревнования по скорочтению (он всегда был на первом месте, а я на втором) возникла у него любовь ко мне. Мое слабое взаимное чувство возникло только потому, что Алеша был умным и смешным, а подогревало интерес то, что он был непозволительно вредным.
Влюбленность моя была недолгой и прошла, когда Алешу повалили на черную, размокшую под дождем землю, и били, а он слабенько орал: «О, любимая моя вышла». Он выглядел таким униженным и жалким, и я Алешу моментально разлюбила. Дальше наш роман развивался садо-мазо образом, мы дубасили друг друга и делали друг другу подлости: я забрасывала ему в окно первого этажа обрывки бумажек с коротким текстом: «дурак». А он пытался задирать мне юбку. Помню, как учительница первая моя, выдала целый монолог на тему, «пусть у того кто не признается, что это он написал Алеше записку, тяжелый камень лежит на душе». Эта фраза про камень впечатлила меня еще больше, чем слова «и красной линией через весь рассказ проходит ...».
Мы лупили друг друга ногами с неистовой ненавистью, хотя у обоих были вырезаны аппендициты. Потом жаловались своим бабушкам... В общем, наши родители постоянно ходили друг к другу на разборки.
А потом и Алеша разлюбил меня окончательно, и полюбил мою неказистую подругу Марину, которая даже в третьем классе очень плохо читала, по слогам. К тому времени у меня уже было еще два Алеши поклонника. А с этим Алешей мы стали дружить. «Что ж это ты в Марину влюбился?» - однажды едко спросила его я.
«Она крутая», - ответил Алеша, - «Я тебя раньше любил, но ты такая модница, а это плохо!»