Лебедьбелая
Лебедьбелая
- Белая лебёдушка, ты моя молодушка… - повторяла уже в который раз Екатерина засевшие ей глубоко в подсознание слова… - да что ж это такое! Откуда это всё?
- Это всё, матушка, от экологии - важно заметила сидящая на дворовой скамейке летняя бабка-одуванчик - воду пить чистенькую надо, из колодчика…
- Да нет! Это нас со спутников из космоса облучают - не согласилась с ней бабка зимняя (да-да, именно так, посередине лета сидела она в валенках, тулупе и шапке-ушанке) - я знаю, у меня внук на такой станции работает!
- Да бросьте Вы - Екатерина сделала неопределённый жест рукой и пошла по улице - Беееелая…
- Гражданка, отставьте петь в общественных местах! - сержант Сидоров не выдержал такого мерзопакостного исполнения лично ему не известной (это не положено по уставу) песни - ну что это такое? Вы бы на себя посмотрели - Вы же одеты прилично, а ведёте себя как последняя Монсеррат Кебеалье! (первое слово запомнилось ему звучным «серрат», второе же напоминало пионерскую юность с этими тамошними Мальчишами и прочими Кибальчишами)
- Ой, извините, задумалась!
- Не нажо, гражданка, думать - в нынешнее время это вредно!
Всё возвращалось на круги своя: сержант стоял на посту, бабаки перетирали всевозможные дворовые сплетни, а Екатерина с упорством лома, летящего мимо цели шла к выполнению локальной Mission Impossible (то есть в офис, где её ждал компьютер, принтер и похотливый хам-начальник; хотя, если вдуматься, непохотливых и не хамов начальников не бывает - если же по случайности невероятной начальник оказывается не хамом и тем более не похотливым, то он переходит в ещё более унизительный разряд «половых тряпок», помыкать которыми могут все - начиная от подчинённых, и заканчивая каким-нибудь там министром путей сообщений) - двигаться вперёд жутко как не хотелось, но всею кожею ощутимая вампирская песня звала её на выполнение своих служебных обязанностей.
- От гадство какое! - чуть было не сматерилась Екатерина, споткнувшись о какую-то хренотень, лежавшую на асфальте. Хренотень, впрочем, тоже обиженно пискнула и попыталась ретироваться в кусты - но не тут-то было!
- Бееелая лебёё… да что ж это такое! - Екатерина подняла пищащую металлическую штуку с асфальта, с трудом понимая как такое вообще может существовать. Штука уставилась на Екатерину блестящими, отливающими хромом глазёнками и отчётливо произнесла мощным мужским басом:
- Брось на пол! Брось на пол, кому говорят!
Екатерина взвизгнула и немедленно подчинилась, сочтя за лучшее не ввязываться во всякие инопланетный бред - не будем делать этого и мы, поскольку повествование наше ведёт несколько в другую область; штука же, слегка обидевшись на грубое обращение поползла в кусты за только ей одной известной надобностью.
- Беел… нет! Это сегодня не кончится! - уже чуть ли не в слезах от навалившегося на неё тяжёлого, сумеречного бреда говорила и не могла остановиться Екатерина. - Беее….
- Гражданка! Я, кажется, Вам говорил уже прекратить это безобразие! - брат-близнец сержанта Сидорова (носивший в кармане документы на имя сержанта Петрова)
- Вы мне говорили?
- Да, я Вам говорил! А Вы не слушали! Вы вообще ничего не слушаете, поколение молодое, не пуганное - вот в наше время, во время войны и оккупации…
Екатерина начала понимать, что теряет нить разговора, потому что сержант Петров (она почувствовала это, несмотря на то, что сержант не представился) заговорил точь-в-точь словами летней бабки, вечно сидящей на лавочке около крыльца её дома.
- Да! Понмю как в ленинградскую-то блокаду… - ответил непонятно откуда взявшийся сержант Сидоров словами бабки, круглогодично одетой в зимний тулуп, ушанку и валенки.
- Да! Совсем оборзела, мо’лодежь проклятая!
Екатерина ещё раз всмотрелась в суровые лица представителей правоохранительных органов - нет, лица их не выражали ни идиотии, ни имбецилльности, ни на крайней случай дебилизма - они светились внутренним интеллектом и силой духа, да такими, что не каждый Маркс с Энгельсом могли похвастаться. Вместе с тем они несли дореформенную чушь, перемывали кости окружающим, говорили о том, что покупать соевые котлеты стоит в магазине напротив, и вовсе даже не стоит этого делать в магазине через три квартала (потому что там и соя плохая, и цены повыше)… Пожав плечами Екатерина пошла дальше, изредка оглядываясь на увлечённо споривших Сидорова и Петрова.
- Тётенька, дейте на мыло! - подбежал к ней немытый сарванец и протянул грязную руку, в которой зачем-то покоился обжухлый и местами уже почерневший огрызок яблока.
- Мальчик! Зачем тебе…
- Тётенька, ну дайте! Верёвку я уже нашёл… мне мыла только нужно, совсем нужно - понимаете, нет? - с этими словами он сунул огрызок яблока в руку опешившей Екатерине и пошёл себе дальше по улице, покрикивая изредка на прохожих «Дайте мне бритву! Дайте мне мыло! Я ЭМО! Я ЭМО!»
- Брось на пол! Брось на пол, кому говорят! - гулким мужским басом отозвалось яблоко, кое где уже начавшее блестеть металлическими разводами.
- Ой ты, мамочки! - взвизгнула Екатерина и забросила странноватое яблоко так далеко, как только смогла.
- Поаккуратнее, гражданка! - услышала она недовольный и очень быстро удаляющийся мужской бас.
- Ваши документики! - от нахлынувшего уже на неё чувства неопределённости и непонимания неожиданно избавил голос, как две капли воды похожий на голос (всё ещё?) споривших Петрова и Сидорова. - Сержант Иванов, ваши документики!
Екатерина быстро полезла в сумочку, пытаясь найти документы - сержант Иванов меж тем заголосил каким-то непонятным, пытающимся имитировать детский лепет голосом:
- Тётенька, дайте на мыло! Дайте, мне нужно очень - у меня ещё вены не резаны, друзья скажут что я не тру, раз я вены не порезал! - было видно, что сержанту Иванову уже совсем не до екатерининых документов, а вовсе даже до одного известного матерного места. - Тётенька! Дайте, а! - сквозь форменную фуражку сержанта Иванова отчётливо пробивалась стильно подстриженная чолка.
- Тьфу ты, ну ты! - Екатерина начала в поспешности отходить от двинувшегося неожиданным образом умом несчастного сержанта милиции. Сержант же, меж тем вприпрыжку, размахивая табельным оружием и время от времени наводя его на воробьёв бежал, светясь просто неземной улыбкой счастья. Екатерина снова начала рыться в сумочке в поисках собственного мобильника.
- Брось на пол! Брось на пол, кому говорят! - мощным мужским басом отозвалось что-то из сумочки.
- Всё, допрыгалась! Пора сдаваться в дурдом… Леееебёёёдушкаа! Беееелая лебёёёдушкааа…. - глаза Екатерины наполнились ужасом от осознания того, что вот так неожиданно, добрым летним утром она сошла с ума.
- Это всё от экологии, милочка, от экологии - сказала ей стоящая рядом летняя бабка
- Да нет! Это ж нас со спутника облучают! - привычно ответила ей зимняя.
Женя aka Комраде Опиум
- Белая лебёдушка, ты моя молодушка… - повторяла уже в который раз Екатерина засевшие ей глубоко в подсознание слова… - да что ж это такое! Откуда это всё?
- Это всё, матушка, от экологии - важно заметила сидящая на дворовой скамейке летняя бабка-одуванчик - воду пить чистенькую надо, из колодчика…
- Да нет! Это нас со спутников из космоса облучают - не согласилась с ней бабка зимняя (да-да, именно так, посередине лета сидела она в валенках, тулупе и шапке-ушанке) - я знаю, у меня внук на такой станции работает!
- Да бросьте Вы - Екатерина сделала неопределённый жест рукой и пошла по улице - Беееелая…
- Гражданка, отставьте петь в общественных местах! - сержант Сидоров не выдержал такого мерзопакостного исполнения лично ему не известной (это не положено по уставу) песни - ну что это такое? Вы бы на себя посмотрели - Вы же одеты прилично, а ведёте себя как последняя Монсеррат Кебеалье! (первое слово запомнилось ему звучным «серрат», второе же напоминало пионерскую юность с этими тамошними Мальчишами и прочими Кибальчишами)
- Ой, извините, задумалась!
- Не нажо, гражданка, думать - в нынешнее время это вредно!
Всё возвращалось на круги своя: сержант стоял на посту, бабаки перетирали всевозможные дворовые сплетни, а Екатерина с упорством лома, летящего мимо цели шла к выполнению локальной Mission Impossible (то есть в офис, где её ждал компьютер, принтер и похотливый хам-начальник; хотя, если вдуматься, непохотливых и не хамов начальников не бывает - если же по случайности невероятной начальник оказывается не хамом и тем более не похотливым, то он переходит в ещё более унизительный разряд «половых тряпок», помыкать которыми могут все - начиная от подчинённых, и заканчивая каким-нибудь там министром путей сообщений) - двигаться вперёд жутко как не хотелось, но всею кожею ощутимая вампирская песня звала её на выполнение своих служебных обязанностей.
- От гадство какое! - чуть было не сматерилась Екатерина, споткнувшись о какую-то хренотень, лежавшую на асфальте. Хренотень, впрочем, тоже обиженно пискнула и попыталась ретироваться в кусты - но не тут-то было!
- Бееелая лебёё… да что ж это такое! - Екатерина подняла пищащую металлическую штуку с асфальта, с трудом понимая как такое вообще может существовать. Штука уставилась на Екатерину блестящими, отливающими хромом глазёнками и отчётливо произнесла мощным мужским басом:
- Брось на пол! Брось на пол, кому говорят!
Екатерина взвизгнула и немедленно подчинилась, сочтя за лучшее не ввязываться во всякие инопланетный бред - не будем делать этого и мы, поскольку повествование наше ведёт несколько в другую область; штука же, слегка обидевшись на грубое обращение поползла в кусты за только ей одной известной надобностью.
- Беел… нет! Это сегодня не кончится! - уже чуть ли не в слезах от навалившегося на неё тяжёлого, сумеречного бреда говорила и не могла остановиться Екатерина. - Беее….
- Гражданка! Я, кажется, Вам говорил уже прекратить это безобразие! - брат-близнец сержанта Сидорова (носивший в кармане документы на имя сержанта Петрова)
- Вы мне говорили?
- Да, я Вам говорил! А Вы не слушали! Вы вообще ничего не слушаете, поколение молодое, не пуганное - вот в наше время, во время войны и оккупации…
Екатерина начала понимать, что теряет нить разговора, потому что сержант Петров (она почувствовала это, несмотря на то, что сержант не представился) заговорил точь-в-точь словами летней бабки, вечно сидящей на лавочке около крыльца её дома.
- Да! Понмю как в ленинградскую-то блокаду… - ответил непонятно откуда взявшийся сержант Сидоров словами бабки, круглогодично одетой в зимний тулуп, ушанку и валенки.
- Да! Совсем оборзела, мо’лодежь проклятая!
Екатерина ещё раз всмотрелась в суровые лица представителей правоохранительных органов - нет, лица их не выражали ни идиотии, ни имбецилльности, ни на крайней случай дебилизма - они светились внутренним интеллектом и силой духа, да такими, что не каждый Маркс с Энгельсом могли похвастаться. Вместе с тем они несли дореформенную чушь, перемывали кости окружающим, говорили о том, что покупать соевые котлеты стоит в магазине напротив, и вовсе даже не стоит этого делать в магазине через три квартала (потому что там и соя плохая, и цены повыше)… Пожав плечами Екатерина пошла дальше, изредка оглядываясь на увлечённо споривших Сидорова и Петрова.
- Тётенька, дейте на мыло! - подбежал к ней немытый сарванец и протянул грязную руку, в которой зачем-то покоился обжухлый и местами уже почерневший огрызок яблока.
- Мальчик! Зачем тебе…
- Тётенька, ну дайте! Верёвку я уже нашёл… мне мыла только нужно, совсем нужно - понимаете, нет? - с этими словами он сунул огрызок яблока в руку опешившей Екатерине и пошёл себе дальше по улице, покрикивая изредка на прохожих «Дайте мне бритву! Дайте мне мыло! Я ЭМО! Я ЭМО!»
- Брось на пол! Брось на пол, кому говорят! - гулким мужским басом отозвалось яблоко, кое где уже начавшее блестеть металлическими разводами.
- Ой ты, мамочки! - взвизгнула Екатерина и забросила странноватое яблоко так далеко, как только смогла.
- Поаккуратнее, гражданка! - услышала она недовольный и очень быстро удаляющийся мужской бас.
- Ваши документики! - от нахлынувшего уже на неё чувства неопределённости и непонимания неожиданно избавил голос, как две капли воды похожий на голос (всё ещё?) споривших Петрова и Сидорова. - Сержант Иванов, ваши документики!
Екатерина быстро полезла в сумочку, пытаясь найти документы - сержант Иванов меж тем заголосил каким-то непонятным, пытающимся имитировать детский лепет голосом:
- Тётенька, дайте на мыло! Дайте, мне нужно очень - у меня ещё вены не резаны, друзья скажут что я не тру, раз я вены не порезал! - было видно, что сержанту Иванову уже совсем не до екатерининых документов, а вовсе даже до одного известного матерного места. - Тётенька! Дайте, а! - сквозь форменную фуражку сержанта Иванова отчётливо пробивалась стильно подстриженная чолка.
- Тьфу ты, ну ты! - Екатерина начала в поспешности отходить от двинувшегося неожиданным образом умом несчастного сержанта милиции. Сержант же, меж тем вприпрыжку, размахивая табельным оружием и время от времени наводя его на воробьёв бежал, светясь просто неземной улыбкой счастья. Екатерина снова начала рыться в сумочке в поисках собственного мобильника.
- Брось на пол! Брось на пол, кому говорят! - мощным мужским басом отозвалось что-то из сумочки.
- Всё, допрыгалась! Пора сдаваться в дурдом… Леееебёёёдушкаа! Беееелая лебёёёдушкааа…. - глаза Екатерины наполнились ужасом от осознания того, что вот так неожиданно, добрым летним утром она сошла с ума.
- Это всё от экологии, милочка, от экологии - сказала ей стоящая рядом летняя бабка
- Да нет! Это ж нас со спутника облучают! - привычно ответила ей зимняя.
Женя aka Комраде Опиум