Акт убийства / The Act of Killing (2012) Джошуа Оппенхаймер
«Акт убийства» - лучший фильм 2013 года по версии «Sight & Sound». Этот рейтинг формируется на основе опроса более сотни критиков. Откуда такая шумиха вокруг документального кино? Сложно сказать, задумывалось ли это изначально, но по факту у Оппенхаймера получилось снять действительно сильную и местами шокирующую вещь.
«Убивать запрещено. Поэтому все убийцы наказываются, кроме тех, кто убивает в большом количестве, под звуки труб». Вольтер. Именно об этих убийцах и хочет нам рассказать Оппенхаймер. В 1965-м году индонезийское правительство было свергнуто военными. У нового режима появились свои «враги нации»: например, этнические китайцы и члены профсоюзов. За год при поддержке западных демократий были уничтожены сотни тысяч или даже миллионы коммунистов. Ну, или тех, кто, так или иначе, попадался под руку. Армия использовала полувоенные организации (эскадроны смерти) и «гангстеров» для чисток. Одним из таких боевиков был Анвар Конго, в 65-м уничтоживший сотни коммунистов и других врагов нации. Сначала он подрабатывал «гангстером кинотеатров» - спекулянтом, продающим билеты по более высокой цене. Да, кстати, называя себя «гангстером», Анвар объяснил дословный перевод слова: «свободный человек». Коммунисты мешали свободному человеку нормально «работать», но ему удалось хорошенько поквитаться с ними сразу после военного переворота. Американские классические фильмы вдохновляли его на самые разные способы убийства. Поклонник Джона Уэйна, Аль Пачино и Марлона Брандо с удовольствием перед камерой демонстрировал свои находки, позволяющие, к примеру, убить и не запачкаться при этом кровью. Каждый из палачей, задействованных в фильме, с гордостью рассказывал киношникам-иностранцам о своих преступлениях. Это всё показано в «The Act of Killing», однако особая изюминка заключается в том, что Оппенхаймеру пришла в голову любопытная идея: он решил дать злодеям-синефилам в руки камеру и попросил их снять художественный фильм о тех самых днях, когда они занимались истреблением людей. Теоретически это могло бы внести ясность в дикую для европейца гордость за преступления против человечества. «Акт убийства» фиксирует этот процесс.
С самого начала Оппенхаймер обрушивает на голову неподготовленных сынов западной цивилизации, устроившихся уютно под пледом перед своими гигантскими плазмами, дикие и чисто сюрреалистичные сюжеты. Палачи ищут женщин с детьми на роли вдов коммунистов. Герман Кото, артистичный и весёлый друг Анвара (тоже убийца), учит в шутливой форме ребёнка вести себя перед камерой: «Мама, наш дом спалили! Мама! Мама, наш дом спалили. Мама, мама. Обними ее. Не бойся коснуться ее груди. Она твоя мать!» Все смеются. Всё это возводится в рамки нормы. Может, это удел стареющих маргиналов? За этим следуют кадры с вице-президентом Индонезии. Выступая перед членами полувоенной молодёжной организации, он говорит: «Мускулы - не для того, чтобы избивать людей... Но и избивать людей тоже иногда необходимо». По центральному каналу показывают «героев 65-го», перебивших множество китайцев. Как вы считаете это критика или сочувствие: «Скольких он убил? Около тысячи. Как он может спать, он не мучается?»
А что с пострадавшей стороной? Ведь остались наверняка дети убитых коммунистов, требующие отдать под суд преступников? Один азиат делится с бывшими гангстерами историей о том, как отловили и убили его отчима. «Хоть он и был мне отчимом, я жил с ним с детства… Мы нашли его труп под нефтяной бочкой. Его голова и ноги были покрыты мешками. Но одна нога вот так высовывалась». Поднимает ногу и заискивающе смеётся. Пасынок коммуниста. Ему очень хочется, чтобы этот эпизод включили в фильм. Он совершенно искренне расстраивается, когда слышит слова о том, что нельзя браться за съёмку каждой частной истории, мол, на это может уйти несколько дней, так как постановка этого рассказа «слишком усложнена». И всё же он рвётся сыграть красного, умирающего от пыток. Страшный психологический портрет, достойный пера Достоевского. Постоянные «почему?» будут преследовать вас на протяжении всего фильма.
Геноцид, сам по себе, неизбежно обязан быть упакован в красивый фантик. Ну, чтобы вы всегда могли сказать, что в убийствах нет ничего хорошего, конечно, но вы-то, вы-то делали это ради каких-то светлых целей, ведь цель оправдывает средства. «Послушайте, если нам удастся сделать этот фильм - это разоблачит всю пропаганду, что коммунисты были жестоки, и покажет, что жестоки были мы!» Откуда здесь взяться браваде? Почему особая жестокость - это повод для гордости? Герман с придыханием рассуждает о том, сколько он мог бы вымогать денег, если ему удастся избраться в Парламент. Шеф полувоенной организации вместе с депутатом открыто на камеру рассказывают о незаконных источниках бюджета их банды. Видимо, это в Индонезии какая-то национальная традиция - гордиться такими вещами. Один из палачей на вопрос о Женевской конвенции резонно замечает, что военные преступления определяются победителями. В чём-то он прав, ведь политика - штука переменчивая, достаточно вспомнить вчерашних «арабских друзей» американцев, превратившихся сегодня в «угнетателей своего народа» и «террористов». Однако не всё можно измерить категориями международного права. Есть вопросы, находящиеся вне поля юриспруденции, осталось ли место, где властвуют законы морали и нравственности? Неужели достаточно «быть победителем», чтобы вершить самосуд? Неужели у палачей нет потребности оправдать свои действия «духом времени» или какими-то «особыми обстоятельствами»? С этим слишком тяжело было бы жить, слишком тяжело.
В жанровом отношении я определил бы «Акт убийства» как психологический сюрреалистичный фильм ужасов. Всё это похоже на какую-то мистификацию. Сцены из художественного фильма палачей с Германом Кото в роли трансвестита, играющего беременную коммунистку (у него огромное пузо), чистой воды безумие. Мне сложно сказать наверняка, почему у Оппенхаймера получилось такое интересное и страшное кино. Возможно, он выдающийся документалист. Или просто обстоятельства сложились таким удачным образом, что его камере удалось запечатлеть этот сошедший с ума мир с перевёрнутой моралью во всём его безобразии.
«Убивать запрещено. Поэтому все убийцы наказываются, кроме тех, кто убивает в большом количестве, под звуки труб». Вольтер. Именно об этих убийцах и хочет нам рассказать Оппенхаймер. В 1965-м году индонезийское правительство было свергнуто военными. У нового режима появились свои «враги нации»: например, этнические китайцы и члены профсоюзов. За год при поддержке западных демократий были уничтожены сотни тысяч или даже миллионы коммунистов. Ну, или тех, кто, так или иначе, попадался под руку. Армия использовала полувоенные организации (эскадроны смерти) и «гангстеров» для чисток. Одним из таких боевиков был Анвар Конго, в 65-м уничтоживший сотни коммунистов и других врагов нации. Сначала он подрабатывал «гангстером кинотеатров» - спекулянтом, продающим билеты по более высокой цене. Да, кстати, называя себя «гангстером», Анвар объяснил дословный перевод слова: «свободный человек». Коммунисты мешали свободному человеку нормально «работать», но ему удалось хорошенько поквитаться с ними сразу после военного переворота. Американские классические фильмы вдохновляли его на самые разные способы убийства. Поклонник Джона Уэйна, Аль Пачино и Марлона Брандо с удовольствием перед камерой демонстрировал свои находки, позволяющие, к примеру, убить и не запачкаться при этом кровью. Каждый из палачей, задействованных в фильме, с гордостью рассказывал киношникам-иностранцам о своих преступлениях. Это всё показано в «The Act of Killing», однако особая изюминка заключается в том, что Оппенхаймеру пришла в голову любопытная идея: он решил дать злодеям-синефилам в руки камеру и попросил их снять художественный фильм о тех самых днях, когда они занимались истреблением людей. Теоретически это могло бы внести ясность в дикую для европейца гордость за преступления против человечества. «Акт убийства» фиксирует этот процесс.
С самого начала Оппенхаймер обрушивает на голову неподготовленных сынов западной цивилизации, устроившихся уютно под пледом перед своими гигантскими плазмами, дикие и чисто сюрреалистичные сюжеты. Палачи ищут женщин с детьми на роли вдов коммунистов. Герман Кото, артистичный и весёлый друг Анвара (тоже убийца), учит в шутливой форме ребёнка вести себя перед камерой: «Мама, наш дом спалили! Мама! Мама, наш дом спалили. Мама, мама. Обними ее. Не бойся коснуться ее груди. Она твоя мать!» Все смеются. Всё это возводится в рамки нормы. Может, это удел стареющих маргиналов? За этим следуют кадры с вице-президентом Индонезии. Выступая перед членами полувоенной молодёжной организации, он говорит: «Мускулы - не для того, чтобы избивать людей... Но и избивать людей тоже иногда необходимо». По центральному каналу показывают «героев 65-го», перебивших множество китайцев. Как вы считаете это критика или сочувствие: «Скольких он убил? Около тысячи. Как он может спать, он не мучается?»
А что с пострадавшей стороной? Ведь остались наверняка дети убитых коммунистов, требующие отдать под суд преступников? Один азиат делится с бывшими гангстерами историей о том, как отловили и убили его отчима. «Хоть он и был мне отчимом, я жил с ним с детства… Мы нашли его труп под нефтяной бочкой. Его голова и ноги были покрыты мешками. Но одна нога вот так высовывалась». Поднимает ногу и заискивающе смеётся. Пасынок коммуниста. Ему очень хочется, чтобы этот эпизод включили в фильм. Он совершенно искренне расстраивается, когда слышит слова о том, что нельзя браться за съёмку каждой частной истории, мол, на это может уйти несколько дней, так как постановка этого рассказа «слишком усложнена». И всё же он рвётся сыграть красного, умирающего от пыток. Страшный психологический портрет, достойный пера Достоевского. Постоянные «почему?» будут преследовать вас на протяжении всего фильма.
Геноцид, сам по себе, неизбежно обязан быть упакован в красивый фантик. Ну, чтобы вы всегда могли сказать, что в убийствах нет ничего хорошего, конечно, но вы-то, вы-то делали это ради каких-то светлых целей, ведь цель оправдывает средства. «Послушайте, если нам удастся сделать этот фильм - это разоблачит всю пропаганду, что коммунисты были жестоки, и покажет, что жестоки были мы!» Откуда здесь взяться браваде? Почему особая жестокость - это повод для гордости? Герман с придыханием рассуждает о том, сколько он мог бы вымогать денег, если ему удастся избраться в Парламент. Шеф полувоенной организации вместе с депутатом открыто на камеру рассказывают о незаконных источниках бюджета их банды. Видимо, это в Индонезии какая-то национальная традиция - гордиться такими вещами. Один из палачей на вопрос о Женевской конвенции резонно замечает, что военные преступления определяются победителями. В чём-то он прав, ведь политика - штука переменчивая, достаточно вспомнить вчерашних «арабских друзей» американцев, превратившихся сегодня в «угнетателей своего народа» и «террористов». Однако не всё можно измерить категориями международного права. Есть вопросы, находящиеся вне поля юриспруденции, осталось ли место, где властвуют законы морали и нравственности? Неужели достаточно «быть победителем», чтобы вершить самосуд? Неужели у палачей нет потребности оправдать свои действия «духом времени» или какими-то «особыми обстоятельствами»? С этим слишком тяжело было бы жить, слишком тяжело.
В жанровом отношении я определил бы «Акт убийства» как психологический сюрреалистичный фильм ужасов. Всё это похоже на какую-то мистификацию. Сцены из художественного фильма палачей с Германом Кото в роли трансвестита, играющего беременную коммунистку (у него огромное пузо), чистой воды безумие. Мне сложно сказать наверняка, почему у Оппенхаймера получилось такое интересное и страшное кино. Возможно, он выдающийся документалист. Или просто обстоятельства сложились таким удачным образом, что его камере удалось запечатлеть этот сошедший с ума мир с перевёрнутой моралью во всём его безобразии.