У Истоков
Истоки трех мировых религий - иудаизма, христианства и ислама, зародились в недрах религиозной культуры семитских народов (арабов, евреев, финикийцев, арамеев, вавилонян и ассирийцев). Это название восходит к 10-й главе книги Бытия, в которой большая часть наций изучаемой нами группы представлена как берущая свое происхождение от Сима, сына Ноя. Однако, когда современные ученые используют термин «семиты», они выступают не как толкователи Библии, но имеют в виду все народы, чьи отличительные этнические черты относят их к одной группе с евреями, сирийцами и арабами.
Я уже писал, что сторонники «прамотеизма», - как Э. Лэнг, еп. Натан Сёдерблом, Р. Петтацциони, свящ. В. Шмидт, Г. Виденгрен, И. Энглель, полагали, что все семит. племена изначально были монотеистами и лишь впоследствии уклонились в многобожие. Отзвуком некогда существовавшего монотеизма и являлось почитание хананеями «Эл», который ко времени патриархов, хотя оставался высшим богом, но был уже богом среди многих иных богов. Ему же под именами «Эл sadday» (Бог Всемогущий - Быт. 17.1; 28.3; 35.11; 48.3), «Эл 'elyon» (Бог Всевышний - Быт. 14.22), «Эл `olam» (Бог Вечный - Быт 21.33) и др. поклонялись во всем западносемит. ареале. Бог Эл играл огромную роль в хананейской религии. В угаритских текстах мы встречаем вполне определенную тенденцию к превосходству Бога, именуемого «ab snm» - отец времен или отец смертных, ab adam - отец человечества, bny bnwt - творец творений и наиболее важный титул il |bn| il - Бог богов.
Местный Иерусалимский Бог Эл ’elyon почитался Всевышним Богом, творцом неба и земли и владыкой страны, доступ к которой предоставлялся Им лишь при условии принесения десятины. Бог Мелхисидека, царя Салимского, ’el ‘elyon, представлен в Свящ. Писании тождественным Богу Авраама (Быт. 14.20 сл.). Почитание Яхве т.о., - это восстановление изначального общесемитского монотеизма на основании Откровения, данного Моисею…Более или менее определенным в настоящее время представляется, что праотцы израильского народа именовали Бога ’el sadday.
Причем, в отличие от языческих представлений семитских народов: иудаизм, христианство и ислам - располагали огромным творческим потенциалом к развитию (а в следствии этого и прозелетизму). Понятно, что полностю "наследие веков" в утиль не отправишь, тем паче, что "новая религия" не начинается с tabula rasa, а скорее переформатирует обычаи и предания прошлого. "Новое вероучение может найти отклик, только апеллируя к религиозным инстинктам и чувствам, уже существующим в народе, и оно не может достичь этого, не принимая во внимание традиционные формы выражения религиозных чувств и не говоря тем языком, который делает их понятными для людей". Нет ничего более традиционного и консервативного, как религиозные представления. Причем стоит проводить грань между религиозными представлениями богословско-образованной (ранее жреческой) частью общества и тем религиозным "бульоном" распространенным в простом народе (его легендами, сказаниями, былинами и т.д.). Тяготеющая к взаимопониманию жреческая (священническая) и светская власть формируют именно то, что в дальнейшем носит название "официальная религия", - цель которой достаточно проста - укрепление и сакрализация власти. В силу Божественного Откровения религиозных истоков, эти в некотором роде "искусственные комбинации смыслов" (напр., "симфония властей") не поддается критике, а с веками табуируется, тогда как действительная религия масс (которая по своей сути намного проще) обрастает обязательным набором культово-бытовых практик (порой имеющих в своей основе более древние магико-языческие представления).
В этом нет ничего сногсшибательного или невероятного. Новое, впитывает в себя старо-прошлое. "Позвольте мне проиллюстрировать это следующим примером. Вы знаете, сколь значительная часть учения Нового Завета и всей христианской теологии сосредоточена на идеях жертвоприношения и священничества. В тех местах, где авторы Нового Завета говорят на эти темы, они основывают свою аргументацию на понятиях жертвоприношения и жречества, имеющих хождение среди евреев и воплощенных в таинствах Иерусалимского Храма. Но ритуал Храма, в свою очередь, не был чем-то абсолютно новым, заповеди Пятикнижия не создавали идеи священничества и жертвоприношения на полностью независимой основе, они только переделали и придали новую форму в соответствии с более духовным учением институтам старого типа, которые во многих чертах были общими для евреев и их соседей-язычников. Каждый, кто внимательно читает Ветхий Завет, бывает поражен тем фактом, что нигде не объясняется происхождение обряда жертвоприношения и не дается его рационального объяснения, что жертвоприношение, эта существенная часть религии, принимается как само собой разумеющееся, как нечто, являющееся не только специфической доктриной израильтян, но принято повсеместно и совершается как в кругу избранных, так и вне его" (Уильям Р. Смит). В каком-то смысле синкретизм прошлого и настоящего, неизменный спутник и вечная "тень", любой состоявшейся религии. Не зря же идеологи религиозной Реформации, представляли свое духовное движение как возвращение к первоначальным истокам, тогда как дерзкая попытка Маркиона полностью отсечь Ветхий Завет от Нового, встретила мощное сопротивление и было анафематствовано вместе с Маркионом. Маркион в Новом Завете признавал только Евангелие от Луки и десять посланий Павла, исключая из них те места, которые противоречили его учению. О прочих книгах Нового Завета он учил, что авторы их были сторонники иудейства и что, кроме того, эти писания искажены. Это яркий пример того, как небрежное отношение к прошлому вызывает не только гнев настоящего, но и проклятие будущего.
Семитские истоки авраамаистических религий, предполагают наличие не только общих начал, но и общих черт "которые с поразительным единообразием проявляются на всей территории расселения семитов и определяют эволюцию их веры и культа вплоть до последнего времени". Сегодняшнее различение между верой и религиозной практикой (современный чел. много говорит о "Боге в душе", "вере в душе", "интимность веры" и т.п. вещах, при этом игнорируя религиозные институты, обряды и сакраментальные правила поведения. В этом, была и есть своя внутренняя "логика сердца" и важное значение, которое сегодня уже практически непонятно, для "просвещённого" чела. Обряд важен не только потому, что в него вложен некий рациональный смысл (как для нас сейчас), а потому, что само сакральное действо есть исток и начало эпифании. Это сегодня, в своем размышлении мы идем от вероучения (догм) к пониманию аскетических практик и религиозных обрядов: "но древние религии не имели в большинстве случаев вероучений, они полностью состояли из институтов и обрядов" (само собой наполненных соответствующим смыслом). В этом смысле, то что мы сегодня называем точным догматическим знанием, в то время (и при чем это никого абсолютно не парило) не имело столь абсолютно-рафинированого значение и предполагало относительную свободу мышления. Догматика ещё только кристализовалась, тогда как единство экклесии и единство её религиозной практики, было более значительным и аутентичным только для "новых людей Божиих".
Монотеизм подразумевает не только Единство Личностного Бога (в христианской традиции - Три Лица (ипостасях) в Единой сущности), но и единство верующих в новой социальной организации, будь то христианская экклесия или мусульманская умма. В иудаизме - единство избранного и Богом спасаемого народа. Избранный народ выбран Богом не как биологический субстрат, а как народ, заключивший с Ним договор и в этом смысле, вне избранничества, никакого народа как этноса просто нет. Существование Израиля имеет исключительно религиозный смысл. Более того, этот народ создан Богом для определенной цели, хотя эта цель в христианстве видится в ином свете. Принося жертву «начатка плодов» на жертвенник, иудей должен был произносить формулу: «…отец мой был странствующий Арамеянин, и пошел в Египет и поселился там с немногими людьми…» (Втор.26;5), таким образом, этнически по крови и языку - израильтяне это обычные семиты. Этот народ создан Богом и смысл этого народа, в том, чтобы быть послушным Богу. Если народ не послушен Богу, тогда, он просто теряет всякий сакральный смысл. «Господь обещал тебе, ныне, что ты будешь собственным его народом, как Он говорил тебе, если ты будешь хранить все заповеди Его, и что Он поставит тебя выше всех народов, которых Он сотворил, в чести, славе и великолепии, и что ты будешь святым народом у Господа Бога твоего, как Он говорил». (Втор.26; 18-19). Если христианская «экклесия» (претендующая на то, что теперь она является истинным «обществом людей Божиих»), если исламская «умма» («собрание верных»), буддийская сангхи - это мистические сообщества, где кровь не имеет значение, а имеет значение вера, следование определенным вероучительным законам и принципам, то в Израиле важно, то и то. Ведь иудеи, все-таки являются не только «народом Божиим», но и «детьми Авраама», его потомками по плоти и крови, что является принципиально важным для иудаизма. Хотя иудаизм знает и прозелитизм, но фактически через обряд «обрезание» происходит «соединение в крови» с Богом и, как следствие с «обществом избранного народа». Человек становится как бы «кровником», «кровным братом». В этом смысле и значении Израиль ближе к индуизму, чем скажем к христианству. Индуистом не может быть кто угодно. Например, в современном индуизме, который пытается вести прозелитическую деятельность («Сознание Кришны»), включение в состав общины предполагает обязательное усыновление неофита. Я должен стать индусом по нации, а не только индуистом по каким то религиозным соображением.
Но главное, что единство веры (в том смысле, о котором говорилось выше, а не в нашем - современном) предполагает и единство исповедников (по учению ислама, спасение верующих осуществляется не индивидуально, а в религиозной общине (умме)), вместе делающих общее дело и идентифицирующих себя по единому религиозному исповеданию ( = культурное единство). "Народ начинает отличать себя по своей религии от других народов. Таким образом, происходит переход от племенной разрозненности к возникновению народа (национальности) как духовной общности. Появление понятия "русский народ" неотделимо от принятия православия. Влияние религии на самосознание людей было
настолько велико, что племенные самоназвания деревенских жителей были заменены на характеристику их религиозной принадлежности - "крестьяне" (т.е. христиане). Православие становится основой развития культуры народа, оно помогло сохраниться культурным традициям даже в самых суровых испытаниях. Христианство в отличие от язычества дало прочную основу государственной власти. Великий князь нес на себе Божье благословение и являлся наместником Бога, воплощавшим его волю на земле, содействующим соединению повседневности и духовного начала. Права верховной власти гарантировались религией и религиозной общиной. Религия заставляла народ примирительно относиться к неизбежному в государстве социальному угнетению, считая это следствием несовершенности и греховности человека. Покушение на власть и права общественной верхушки считалось покушением на основы, заповеданные Богом, и должно было подвергаться всеобщему осуждению. Характерным для развития религиозных взглядов является следующее: чем сильнее социальное угнетение и хуже живется человеку, тем сильнее его стремление к Богу и более стойкими являются его религиозные взгляды. Религия укрепляет общество и государство в критические для них периоды. Большая часть истории России имела "критический", кризисный характер, поэтому влияние религиозного самоопределения на ее цивилизационное развитие было значительно" (см. Влияние Русской Православной Церкви и ислама на развитие национально-государственной идеологии и государственной целостности России X-XVII веков).
Формирование догматического сознания (на более поздней стадии развития) представляется вполне закономерной движухой в направлении систематизации (наведении порядка) и гармонизации множества "разнородных локальных культов и верований". Для иллюстрации - вспомните споры древней Церкви о времени празднования Пасхи (малоазийский и древнеримский вариант) и это отнюдь не было пустым и никчемным спором. Речь шла о единстве - религиозной практики и обряда (в этом историческая правда, старообрядцев и в более широком смысле - старокатоликов). В этом движении к упорядочиванию "основ веры" и на фоне культурно-религиозной интеграции народов, безусловно присутствует политический аспект. Это очень важно.
Вся история догматической борьбы, есть история борьбы ромейской Империи за свое Единство! Вот почему императоры придавали колоссальное значение решениям вселенских Соборов. Сегодняшняя экуменическая возня по нивелированию гигантской значимости догматического различия, в угоду единства "религиозного мира", как это не парадоксально (хотя мои друзья и читатели журнала, в курсе моего отрицательного отношения к экуменизму) значительно ближе по духу к первоначальному истоку религии (как единство Истока), чем их противники. Парадоксально, но факт! Только кристаллизованное и рафинированное догматическое сознание требует "слепой веры". "Религия в первобытные времена была не системой верований и практических приложений к ним: это была совокупность строго фиксированных традиционных обрядов, которые каждый член общины считал обязательным для себя. Люди не были бы людьми, если бы они согласились делать что-либо, не имея для этого оснований в древней религии, таким основанием была не первоначально сформулированная доктрина, а практика, предшествующая доктрине. Люди вырабатывают общие правила поведения до того, как они начинают выражать общие принципы в словах; политические институты древнее политических теорий, и, подобно этому, религиозные институты древнее религиозных теорий".
Таким образом, монотеизм не только "задавал" вектор внутреннего самосовершенствования человека, но и обосновывал (легитимность) существующий политический строй. Одним словом, выполнял (как сказали бы сейчас) идеологическую функцию. Повиновение вождю, царю-эну, монарху, олицетворяющему собой единство политической власти, являлось религиозным долгом. Причем, чем более религиозная организация-система попадала в сферу политических интересов государства, тем мощнее она "выполняла" эти функции. В целом, в древности "религия была частью организованной общественной жизни, которая навязывалась человеку с рождения и к которой он приспосабливался на протяжении всей жизни так же неосознанно, как он соблюдал обычаи, принятые в обществе. Человек принимал богов и поклонение им как само собой разумеющееся, точно так же, как он принимал другие обычаи общества, и если он рассуждал или размышлял о них, то при этом основывался на предложении, что традиционные обряды - это нечто данное свыше, за пределы которого нельзя проникнуть, и что никому не может быть позволено изменять их. Для нас, живущих сегодня, религия - это прежде всего личное убеждение и осознанная вера, но для древних она была частью общественной жизни и сводилась к установленным формам, которые им было необязательно понимать и не разрешалось критиковать или отвергать".
Понятно, что при таком раскладе социальная организация могла быть строго иерархической. Сакрализация общественно-политической структуры государства была необходимым условием для исторического выживания народа, а любые попытки изменить порядок вещей, воспринимались как кощунственное посягательство на установленный Богом неизменный порядок (самодержавная власть). Естественно, человеческая жизнь была ничто по сравнению с интересами государства и общества.
Сегодня, когда для большинства из нас религия и вера стала делом "личным", "индивидуальным" - мировоззренческая деформация безусловной ценности религиозных институтов - это неизбежный процесс. И если для древнего человека религиозность значила, прежде всего - практику, обряд, освещённую веками культуру, то сегодня, эта парадигма уже не является доминирующей (скорее, находится в состоянии глуховой обороны), а живая "догматическая ясность" - приобрела фундаментальные и законсервированные формы.
Сейчас, когда полярность светского (профанного) и сакраментального стало "естественным" и "самоочевидным", диалог культур рискует превратиться в жёсткое противостояние. Нет точек пересечения, сакральных "сцепок" позволяющих говорить на понятным друг другу языке. Тогда как у богословствующего, глубоко верующего христианина и искренни-верующего мусульманина, всегда найдется "диалогическое поле", как реальное условие для диалога. Во всяком случае, мой жизненный опыт свидетельствует об этом (хотя, проблемы иногда случались. Но это скорее исключение из правил).
при написании поста использовались материалы из «Лекция о религии семитов» (1889). Перевод выполнен Е. Е. Галенко по изданию: Robertson Smith W. Lectures on the Religion of the Semites. L., 1894.
ИСТОКИ РЕЛИГИИ СЕМИТОВ
Я уже писал, что сторонники «прамотеизма», - как Э. Лэнг, еп. Натан Сёдерблом, Р. Петтацциони, свящ. В. Шмидт, Г. Виденгрен, И. Энглель, полагали, что все семит. племена изначально были монотеистами и лишь впоследствии уклонились в многобожие. Отзвуком некогда существовавшего монотеизма и являлось почитание хананеями «Эл», который ко времени патриархов, хотя оставался высшим богом, но был уже богом среди многих иных богов. Ему же под именами «Эл sadday» (Бог Всемогущий - Быт. 17.1; 28.3; 35.11; 48.3), «Эл 'elyon» (Бог Всевышний - Быт. 14.22), «Эл `olam» (Бог Вечный - Быт 21.33) и др. поклонялись во всем западносемит. ареале. Бог Эл играл огромную роль в хананейской религии. В угаритских текстах мы встречаем вполне определенную тенденцию к превосходству Бога, именуемого «ab snm» - отец времен или отец смертных, ab adam - отец человечества, bny bnwt - творец творений и наиболее важный титул il |bn| il - Бог богов.
Местный Иерусалимский Бог Эл ’elyon почитался Всевышним Богом, творцом неба и земли и владыкой страны, доступ к которой предоставлялся Им лишь при условии принесения десятины. Бог Мелхисидека, царя Салимского, ’el ‘elyon, представлен в Свящ. Писании тождественным Богу Авраама (Быт. 14.20 сл.). Почитание Яхве т.о., - это восстановление изначального общесемитского монотеизма на основании Откровения, данного Моисею…Более или менее определенным в настоящее время представляется, что праотцы израильского народа именовали Бога ’el sadday.
Причем, в отличие от языческих представлений семитских народов: иудаизм, христианство и ислам - располагали огромным творческим потенциалом к развитию (а в следствии этого и прозелетизму). Понятно, что полностю "наследие веков" в утиль не отправишь, тем паче, что "новая религия" не начинается с tabula rasa, а скорее переформатирует обычаи и предания прошлого. "Новое вероучение может найти отклик, только апеллируя к религиозным инстинктам и чувствам, уже существующим в народе, и оно не может достичь этого, не принимая во внимание традиционные формы выражения религиозных чувств и не говоря тем языком, который делает их понятными для людей". Нет ничего более традиционного и консервативного, как религиозные представления. Причем стоит проводить грань между религиозными представлениями богословско-образованной (ранее жреческой) частью общества и тем религиозным "бульоном" распространенным в простом народе (его легендами, сказаниями, былинами и т.д.). Тяготеющая к взаимопониманию жреческая (священническая) и светская власть формируют именно то, что в дальнейшем носит название "официальная религия", - цель которой достаточно проста - укрепление и сакрализация власти. В силу Божественного Откровения религиозных истоков, эти в некотором роде "искусственные комбинации смыслов" (напр., "симфония властей") не поддается критике, а с веками табуируется, тогда как действительная религия масс (которая по своей сути намного проще) обрастает обязательным набором культово-бытовых практик (порой имеющих в своей основе более древние магико-языческие представления).
В этом нет ничего сногсшибательного или невероятного. Новое, впитывает в себя старо-прошлое. "Позвольте мне проиллюстрировать это следующим примером. Вы знаете, сколь значительная часть учения Нового Завета и всей христианской теологии сосредоточена на идеях жертвоприношения и священничества. В тех местах, где авторы Нового Завета говорят на эти темы, они основывают свою аргументацию на понятиях жертвоприношения и жречества, имеющих хождение среди евреев и воплощенных в таинствах Иерусалимского Храма. Но ритуал Храма, в свою очередь, не был чем-то абсолютно новым, заповеди Пятикнижия не создавали идеи священничества и жертвоприношения на полностью независимой основе, они только переделали и придали новую форму в соответствии с более духовным учением институтам старого типа, которые во многих чертах были общими для евреев и их соседей-язычников. Каждый, кто внимательно читает Ветхий Завет, бывает поражен тем фактом, что нигде не объясняется происхождение обряда жертвоприношения и не дается его рационального объяснения, что жертвоприношение, эта существенная часть религии, принимается как само собой разумеющееся, как нечто, являющееся не только специфической доктриной израильтян, но принято повсеместно и совершается как в кругу избранных, так и вне его" (Уильям Р. Смит). В каком-то смысле синкретизм прошлого и настоящего, неизменный спутник и вечная "тень", любой состоявшейся религии. Не зря же идеологи религиозной Реформации, представляли свое духовное движение как возвращение к первоначальным истокам, тогда как дерзкая попытка Маркиона полностью отсечь Ветхий Завет от Нового, встретила мощное сопротивление и было анафематствовано вместе с Маркионом. Маркион в Новом Завете признавал только Евангелие от Луки и десять посланий Павла, исключая из них те места, которые противоречили его учению. О прочих книгах Нового Завета он учил, что авторы их были сторонники иудейства и что, кроме того, эти писания искажены. Это яркий пример того, как небрежное отношение к прошлому вызывает не только гнев настоящего, но и проклятие будущего.
Семитские истоки авраамаистических религий, предполагают наличие не только общих начал, но и общих черт "которые с поразительным единообразием проявляются на всей территории расселения семитов и определяют эволюцию их веры и культа вплоть до последнего времени". Сегодняшнее различение между верой и религиозной практикой (современный чел. много говорит о "Боге в душе", "вере в душе", "интимность веры" и т.п. вещах, при этом игнорируя религиозные институты, обряды и сакраментальные правила поведения. В этом, была и есть своя внутренняя "логика сердца" и важное значение, которое сегодня уже практически непонятно, для "просвещённого" чела. Обряд важен не только потому, что в него вложен некий рациональный смысл (как для нас сейчас), а потому, что само сакральное действо есть исток и начало эпифании. Это сегодня, в своем размышлении мы идем от вероучения (догм) к пониманию аскетических практик и религиозных обрядов: "но древние религии не имели в большинстве случаев вероучений, они полностью состояли из институтов и обрядов" (само собой наполненных соответствующим смыслом). В этом смысле, то что мы сегодня называем точным догматическим знанием, в то время (и при чем это никого абсолютно не парило) не имело столь абсолютно-рафинированого значение и предполагало относительную свободу мышления. Догматика ещё только кристализовалась, тогда как единство экклесии и единство её религиозной практики, было более значительным и аутентичным только для "новых людей Божиих".
Монотеизм подразумевает не только Единство Личностного Бога (в христианской традиции - Три Лица (ипостасях) в Единой сущности), но и единство верующих в новой социальной организации, будь то христианская экклесия или мусульманская умма. В иудаизме - единство избранного и Богом спасаемого народа. Избранный народ выбран Богом не как биологический субстрат, а как народ, заключивший с Ним договор и в этом смысле, вне избранничества, никакого народа как этноса просто нет. Существование Израиля имеет исключительно религиозный смысл. Более того, этот народ создан Богом для определенной цели, хотя эта цель в христианстве видится в ином свете. Принося жертву «начатка плодов» на жертвенник, иудей должен был произносить формулу: «…отец мой был странствующий Арамеянин, и пошел в Египет и поселился там с немногими людьми…» (Втор.26;5), таким образом, этнически по крови и языку - израильтяне это обычные семиты. Этот народ создан Богом и смысл этого народа, в том, чтобы быть послушным Богу. Если народ не послушен Богу, тогда, он просто теряет всякий сакральный смысл. «Господь обещал тебе, ныне, что ты будешь собственным его народом, как Он говорил тебе, если ты будешь хранить все заповеди Его, и что Он поставит тебя выше всех народов, которых Он сотворил, в чести, славе и великолепии, и что ты будешь святым народом у Господа Бога твоего, как Он говорил». (Втор.26; 18-19). Если христианская «экклесия» (претендующая на то, что теперь она является истинным «обществом людей Божиих»), если исламская «умма» («собрание верных»), буддийская сангхи - это мистические сообщества, где кровь не имеет значение, а имеет значение вера, следование определенным вероучительным законам и принципам, то в Израиле важно, то и то. Ведь иудеи, все-таки являются не только «народом Божиим», но и «детьми Авраама», его потомками по плоти и крови, что является принципиально важным для иудаизма. Хотя иудаизм знает и прозелитизм, но фактически через обряд «обрезание» происходит «соединение в крови» с Богом и, как следствие с «обществом избранного народа». Человек становится как бы «кровником», «кровным братом». В этом смысле и значении Израиль ближе к индуизму, чем скажем к христианству. Индуистом не может быть кто угодно. Например, в современном индуизме, который пытается вести прозелитическую деятельность («Сознание Кришны»), включение в состав общины предполагает обязательное усыновление неофита. Я должен стать индусом по нации, а не только индуистом по каким то религиозным соображением.
Но главное, что единство веры (в том смысле, о котором говорилось выше, а не в нашем - современном) предполагает и единство исповедников (по учению ислама, спасение верующих осуществляется не индивидуально, а в религиозной общине (умме)), вместе делающих общее дело и идентифицирующих себя по единому религиозному исповеданию ( = культурное единство). "Народ начинает отличать себя по своей религии от других народов. Таким образом, происходит переход от племенной разрозненности к возникновению народа (национальности) как духовной общности. Появление понятия "русский народ" неотделимо от принятия православия. Влияние религии на самосознание людей было
настолько велико, что племенные самоназвания деревенских жителей были заменены на характеристику их религиозной принадлежности - "крестьяне" (т.е. христиане). Православие становится основой развития культуры народа, оно помогло сохраниться культурным традициям даже в самых суровых испытаниях. Христианство в отличие от язычества дало прочную основу государственной власти. Великий князь нес на себе Божье благословение и являлся наместником Бога, воплощавшим его волю на земле, содействующим соединению повседневности и духовного начала. Права верховной власти гарантировались религией и религиозной общиной. Религия заставляла народ примирительно относиться к неизбежному в государстве социальному угнетению, считая это следствием несовершенности и греховности человека. Покушение на власть и права общественной верхушки считалось покушением на основы, заповеданные Богом, и должно было подвергаться всеобщему осуждению. Характерным для развития религиозных взглядов является следующее: чем сильнее социальное угнетение и хуже живется человеку, тем сильнее его стремление к Богу и более стойкими являются его религиозные взгляды. Религия укрепляет общество и государство в критические для них периоды. Большая часть истории России имела "критический", кризисный характер, поэтому влияние религиозного самоопределения на ее цивилизационное развитие было значительно" (см. Влияние Русской Православной Церкви и ислама на развитие национально-государственной идеологии и государственной целостности России X-XVII веков).
Формирование догматического сознания (на более поздней стадии развития) представляется вполне закономерной движухой в направлении систематизации (наведении порядка) и гармонизации множества "разнородных локальных культов и верований". Для иллюстрации - вспомните споры древней Церкви о времени празднования Пасхи (малоазийский и древнеримский вариант) и это отнюдь не было пустым и никчемным спором. Речь шла о единстве - религиозной практики и обряда (в этом историческая правда, старообрядцев и в более широком смысле - старокатоликов). В этом движении к упорядочиванию "основ веры" и на фоне культурно-религиозной интеграции народов, безусловно присутствует политический аспект. Это очень важно.
Вся история догматической борьбы, есть история борьбы ромейской Империи за свое Единство! Вот почему императоры придавали колоссальное значение решениям вселенских Соборов. Сегодняшняя экуменическая возня по нивелированию гигантской значимости догматического различия, в угоду единства "религиозного мира", как это не парадоксально (хотя мои друзья и читатели журнала, в курсе моего отрицательного отношения к экуменизму) значительно ближе по духу к первоначальному истоку религии (как единство Истока), чем их противники. Парадоксально, но факт! Только кристаллизованное и рафинированное догматическое сознание требует "слепой веры". "Религия в первобытные времена была не системой верований и практических приложений к ним: это была совокупность строго фиксированных традиционных обрядов, которые каждый член общины считал обязательным для себя. Люди не были бы людьми, если бы они согласились делать что-либо, не имея для этого оснований в древней религии, таким основанием была не первоначально сформулированная доктрина, а практика, предшествующая доктрине. Люди вырабатывают общие правила поведения до того, как они начинают выражать общие принципы в словах; политические институты древнее политических теорий, и, подобно этому, религиозные институты древнее религиозных теорий".
Таким образом, монотеизм не только "задавал" вектор внутреннего самосовершенствования человека, но и обосновывал (легитимность) существующий политический строй. Одним словом, выполнял (как сказали бы сейчас) идеологическую функцию. Повиновение вождю, царю-эну, монарху, олицетворяющему собой единство политической власти, являлось религиозным долгом. Причем, чем более религиозная организация-система попадала в сферу политических интересов государства, тем мощнее она "выполняла" эти функции. В целом, в древности "религия была частью организованной общественной жизни, которая навязывалась человеку с рождения и к которой он приспосабливался на протяжении всей жизни так же неосознанно, как он соблюдал обычаи, принятые в обществе. Человек принимал богов и поклонение им как само собой разумеющееся, точно так же, как он принимал другие обычаи общества, и если он рассуждал или размышлял о них, то при этом основывался на предложении, что традиционные обряды - это нечто данное свыше, за пределы которого нельзя проникнуть, и что никому не может быть позволено изменять их. Для нас, живущих сегодня, религия - это прежде всего личное убеждение и осознанная вера, но для древних она была частью общественной жизни и сводилась к установленным формам, которые им было необязательно понимать и не разрешалось критиковать или отвергать".
Понятно, что при таком раскладе социальная организация могла быть строго иерархической. Сакрализация общественно-политической структуры государства была необходимым условием для исторического выживания народа, а любые попытки изменить порядок вещей, воспринимались как кощунственное посягательство на установленный Богом неизменный порядок (самодержавная власть). Естественно, человеческая жизнь была ничто по сравнению с интересами государства и общества.
Сегодня, когда для большинства из нас религия и вера стала делом "личным", "индивидуальным" - мировоззренческая деформация безусловной ценности религиозных институтов - это неизбежный процесс. И если для древнего человека религиозность значила, прежде всего - практику, обряд, освещённую веками культуру, то сегодня, эта парадигма уже не является доминирующей (скорее, находится в состоянии глуховой обороны), а живая "догматическая ясность" - приобрела фундаментальные и законсервированные формы.
Сейчас, когда полярность светского (профанного) и сакраментального стало "естественным" и "самоочевидным", диалог культур рискует превратиться в жёсткое противостояние. Нет точек пересечения, сакральных "сцепок" позволяющих говорить на понятным друг другу языке. Тогда как у богословствующего, глубоко верующего христианина и искренни-верующего мусульманина, всегда найдется "диалогическое поле", как реальное условие для диалога. Во всяком случае, мой жизненный опыт свидетельствует об этом (хотя, проблемы иногда случались. Но это скорее исключение из правил).
при написании поста использовались материалы из «Лекция о религии семитов» (1889). Перевод выполнен Е. Е. Галенко по изданию: Robertson Smith W. Lectures on the Religion of the Semites. L., 1894.
ИСТОКИ РЕЛИГИИ СЕМИТОВ