1.1
1 часть
Апрель 2295 г.
10 месяцев
1.1
Сквозь залитое дождем стекло микроавтобуса я видел только пустырь и размытые очертания леса на горизонте. Солнце, еще утром щедро гревшее молодую листву, спрята-лось за тучами, теперь погода полностью соответствовала настроению: и внутри, и снару-жи было мерзко и грустно.
Автобус качнулся, сворачивая с шоссе на второстепенную дорогу. В салоне вклю-чился свет. Вместо унылого пейзажа я неожиданно увидел отражение собственной физио-номии. Выражение лица мне понравилось - спокойное, уверенное, словно еду не на обла-ву, а на рыбалку, но щетину стоило сбрить еще вчера. Привычным жестом я провел по щеке, пальцы на секунду задержались на подбородке. Дурная привычка - трогать тонкую гладкую полоску шрама - выдает волнение. Надо избавляться. Хотя в такой обстановке волноваться - это нормально. Не на прогулку еду.
Я откинулся на спинку кресла и бросил взгляд вправо. Через проход в соседнем ряду сидел совсем еще «зеленый» пацан. Его лицо отливало серым, рабочая рубаха под черным кевларовым жилетом потемнела в подмышках. Дрожащими пальцами он постукивал по каске, лежащей на коленях. Свою, к счастью, я догадался забросить на полку, иначе тоже выбивал бы по ней дробь подушечками пальцев.
- В первый раз? - спросил я.
Парень кивнул.
- Все будет хорошо. Это моя седьмая облава. Ни одной настоящей.
- А СМИ показывают...
- Обойдется, - больше себе, чем ему, сказал я и отвернулся к окну.
Хоть я и старался казаться спокойным, на сердце было тревожно.
Облавы появились задолго до моего рождения как «стандартные процедуры по вы-явлению опасных для общества элементов». За казенными словами пряталась смерть - по-лиция искала и убивала нарушителей закона: преступников, мятежников, вышедших из подчинения киберов . Большинство облав на деле оказывались постановочными, но после каждой настоящей СМИ неделями транслировали изуродованные трупы и кровь. Так Конгресс «оберегал порядок и предупреждал появление инакомыслящих», а проще говоря, держал народ в страхе.
Капризная мисс Фортуна шесть раз кряду одаривала меня благосклонной улыбкой, но внутренний голос подсказывал, что последняя облава в жизни окажется настоящей. И все же я надеялся на лучшее, ведь Виктор Макашов, черт возьми, выбирался из таких пе-редряг... и при этом до сих пор числится на хорошем счету у Конгресса и тех кадровых крыс, что фиксируют правонарушения жителей ОКО-57 .
Темный рукав рубашки не отражался в стекле, сквозь него я видел белую раздели-тельную полосу. Неожиданно из серого марева вынырнули черные силуэты гвардейских машин.
- Твою мать! «Пумы»! - невольно выругался я.
По спине пробежали мурашки, волосы на руках поднялись дыбом. Вот тебе и улыб-ка Фортуны! Хитрая тварь в самый неподходящий момент повернулась ко мне задом. Те-перь понятно, куда нас везут - к границе округа, во владения гвардии. Это значит, «стан-дартная процедура» превратится в настоящую охоту.
- Кто-то умрет, да? - спросил пацан, сидящий через проход.
- Многие, - буркнул я. - Желудок крепкий? Готовься.
- Может, - парень сглотнул, - это просто сопровождение?
Я качнул головой, но промолчал. Хочет верить иллюзиям - его дело, а я прожил достаточно, чтобы понять: где гвардия, там и трупы. Люди для властей - всего лишь рабочая сила, которую нужно держать под жестким контролем. Соблюдай закон, не пропускай явки, не халтурь на работе, и будет тебе счастье. Оступился, нарочно или специально, - конец. Облавы лучшее тому доказательство.
- Как думаешь, это надолго? - снова спросил парень.
- Смотря, куда нас везут, и сколько там нарушителей.
Микроавтобус сбавил скорость и остановился.
Я прижался носом к стеклу и закрыл ладонями свет, чтобы рассмотреть место при-бытия. Нас привезли на кладбище отработанных приборов. Здесь я никогда не был - неза-чем. Я изо всех сил поддерживаю облик добропорядочного гражданина, а добропорядоч-ный гражданин не копается в мусоре, он его производит.
Свалка простиралась до самого горизонта. Горы сломанной техники, автомобилей и электроприборов поднимались к небу на высоту пяти или шестиэтажного дома. Люди из ОКО-57 десятилетиями вывозили сюда старье. Если хорошенько поискать, то среди гор металла и пластика наверняка можно найти мой разбитый в хлам «фордик» и робота-уборщика со сбившейся программой, которого оказалось дешевле выбросить, чем почи-нить.
Из «пум» высыпали гвардейцы в одинаковых черных пуленепробиваемых комбезах и шлемах с зеркальным забралом.
- При полном параде, - процедил я.
Гвардия экипировалась шокерами, нейросетями и штурмовыми винтовками, а еще я заметил рукояти силков .
- Сволочи! - раздался откуда-то сзади возмущенный шепоток. - Хотят показать, буд-то им не наплевать на наши права Типа, в счастливом и благополучном пятьдесят седьмом округе никого не убивают!
Паренек, сидящий через проход, нервно всхлипнул, но я не обернулся.
Последним из «пумы» вышел высокий худощавый человек в гвардейском комбине-зоне со шлемом в руках. Я сразу узнал его крупный, словно клюв хищной птицы, нос и презрительную ухмылку.
- Всем капец, - против воли произнес я. - Сам мистер Карчер пожаловал.
Конгрессмен Карчер - одно из первых лиц округа, единственный представитель власти, близкий к народу. Правда, близость эта была аномальной - конгрессмен любил облавы и лично отстреливал нарушителей.
Я прищурился, стараясь рассмотреть выражение его лица, а заодно оглядел ближай-ших к конрессмену гвардейцев. Поговаривали, будто Карчера всегда окружают одинна-дцать охранников - лично им выдрессированный отряд отмороженных ублюдков.
Двери автобуса открылись.
- На выход! - скомандовал водитель.
- Господи! - простонал паренек.
Я надел каску, поправил кевларовый жилет и вслед за другими мужчинами вышел под ледяные струи.
«Добровольцев», попавших в списки участников «стандартной процедуры», было человек тридцать. Самым младшим оказался мой сосед, в его глазах, как и глазах тех, кто угодил на облаву впервые, читался страх. Прочие старались ни с кем взглядом не встре-чаться, словно стыдились того, что произойдет дальше.
Сопровождающие полицейские в темно-синих огнеупорных костюмах и плексигла-совых шлемах деловито выгружали из автобуса ящик с оружием.
- Стройсь! - скомандовал один из копов с тонкими, словно нарисованными углем, черными усами. - В шеренгу! В шеренгу!
Народ пришел в движение, я тоже встал в строй и вытер с носа дождевые капли.
- На первый-второй, рассчитайсь! - скомандовал тонкоусый.
- Первый! - раздалось в начале линейки.
- Второй!
- Первый!
- Второй! - выкрикнул я, когда дошла очередь.
Копы между тем открыли ящики и прошли вдоль строя. Каждому мужчине выдали силки и плоский черный экран в ударопрочном корпусе.
- Что это за хрень? - шепнул мне сосед по автобусу, стоящий через одного человека от меня.
- Сканер. Регистрирует частоты СМП .
Я повертел прибор в руках. Старье. Этот сканер может определить просроченную явку, но радиус действия у него ограничен метрами тридцатью, да и человека без СМП определить не сможет. Детские игрушки. Значит, основную работу будут делать гвардей-цы. Что ж, хоть это радует.
Я по инерции потянулся к левому уху, но вместо того, чтобы дотронуться до своего передатчика, поправил каску. Не хотел выглядеть слабаком.
Тем временем перед строем встал мистер Карчер. Конгрессмен осмотрел нас с до-вольным видом, а я поспешил отвести взгляд - терпеть не могу этого сукиного сына. Его носатая физиономия лыбится со всех пропагандистских плакатов Конгресса. Человек, по пятницам отстреливающий нарушителей, сулит щедрые наградные тем, кто не пропускает явки, и отчитывается о своем местонахождении каждые двадцать четыре часа в течение пяти лет. Сладок пряник, да достается единицам. Народ не выдерживает - срывается. А любое нарушение - и отсчет начинается заново. Зато облавы Карчер проводит как по часам, в любую погоду.
- Short instructing, - громко произнес конгрессмен.
- Краткий инструктаж! - перевел тонкоусый полицейский. - Выполнять команды! Под горячую руку не лезть! Не отставать! Вы на войне, бойцы, и знаете, что бывает с де-зертирами. Неприменение силков в случае необходимости приравнивается к побегу. Заряда хватает на один импульс, так что не ошибитесь. Первые направо, вторые за мистером Карчером!
Строй «добровольцев» разделился. Карчер сунул силки за пояс, надел шлем и снял с плеча винтовку. Я мысленно чертыхнулся. Вот ведь скотина! Хоть бы вид сделал, будто закон соблюдает! Неужели будет стрелять без предупреждения? С него станется.
Тонкоусый коп махнул рукой, и мы побежали.
В моем отряде было человек пятнадцать добровольцев, плюс шестеро копов и пол-тора десятка гвардейцев. Под ногами чавкала грязь, с неба накрапывал мелкий холодный дождь, серые тучи превратили день в сумерки. Чует мое сердце, что нехватка ярких кра-сок сегодня с лихвой компенсируется кровавыми реками. Чтобы сменить направление мыслей, я стал рассматривать свалку.
Мы бежали по активной зоне. Горы мусора здесь не превышали трех метров, а доро-га была более или менее ровной и широкой. За одним из поворотов показался самосвал. Минут через десять дорога стала уже, а груды мусора выше, потом дорожка превратилась в тропинку, и народ растянулся в цепочку. Дождь ослаб, пахло резиной, старой краской и ржавчиной, в строю поминутно кто-то оскальзывался и ругался. Я и сам едва не растянул-ся - споткнулся о пластиковый контейнер.
- Включить сканеры! - обернулся ко мне бегущий впереди.
Я передал приказ дальше. Оказалось, позади меня, впечатывая в грязь тяжелые бо-тинки, бежит знакомый по автобусу паренек.
Кнопка на приборе не сработала.
- Твою мать! - я хорошенько тряхнул сканер.
Дисплей вспыхнул голубыми разводами. В центре высветился желтый силуэт чело-века и стрелка на юг, «Distance to the purpose - 10 ft » было написано внизу.
Сердце тревожно екнуло - парень из автобуса приближался к критической точке.
Я сбавил скорость и подождал, пока новый знакомый не приблизится вплотную.
- Эй! - шепнул я. - Ты на сканере! Сколько у тебя времени?
- Не знаю. Я не помню, во сколько вчера отмечался, - голос молодого человека дрог-нул. - Наверное, часов пять.
- Здесь контрольных панелей явно нет.
- Думаешь, я успею вернуться домой?
- Вряд ли. Сюда ехали три с лишним часа, вот и считай, если тут за час управимся...
- Они не заметят, - парень поджал губы. - Все выключат сканеры сразу после облавы, я еще буду желтым. Когда доберемся до округа, первым делом пойду к панели. В розыск объявить не успеют.
- Ну ладно.
Больше сказать бедняге было нечего, и я прибавил скорости. Будем надеяться, все обойдется.
Бежать стало тяжелее - тропинка практически исчезла, путь то и дело преграждали сломанные плиты, холодильное оборудование. В одном месте нам пришлось сделать крюк - обогнуть остов ржавого железнодорожного вагона. Минут через десять в левом ботинке захлюпало, еще через десять мы выбежали на относительно просторное место. Нас снова разделили пополам.
- We disperse! - приказал конгрессмен.
- Расходимся! - перевел полицейский, - вторая группа за мистером Карчером!
Я опять попал к Карчеру. Похоже, в последнюю облаву мисс Фортуна решила на мне отыграться. Может, пожалела, что предыдущие обошлись без крови, может, намекала на грядущие неприятности.
Теперь нас осталось немного - семь «добровольцев», три копа и восемь гвардейцев вместе с конгрессменом.
Словно муравьи, колонной спешащие в муравейник до захода солнца, мы бежали по свалке - огибали крупногабаритный мусор, карабкались по горам пластика и ржавого ме-таллолома, пока не вышли к кладбищу грузовых контейнеров.
- Не слабо, - присвистнул кто-то из новичков.
Зрелище и правда оказалось неожиданным и впечатляющим. В первый момент я по-думал, что свалка каким-то образом доходит до реки, и перетекает в порт. Только секунду спустя я сообразил, что в порту контейнеры стоят ровными рядами, а не громоздятся друг на друга как попало, и покрыты блестящей краской, а не слоем ржавчины.
- Я думал, их плющат, - шепнул кто-то.
Я тоже так думал, но оказалось, на свалке существует сектор крупногабаритного му-сора. Достаточно небольшой для главного оккупационного округа, возможно, несанкцио-нированный.
«Однозначно несанкционированный», - понял я, когда увидел, куда направляются гвардейцы.
В четырех контейнерах чернели двери - вырезанные из металла куски железа. Шле-моголовые попарно встали возле них.
Тонкоусый коп жестом подозвал нас, и когда народ подошел вплотную, отчеканил:
- Соблюдать тишину. Без приказа не стрелять. Не отставать. - Полицейский ткнул в моего соседа по автобусу. - Ты - туда, - указательный палец метнулся к первому проходу в контейнере.
Парнишка бросил на меня затравленный взгляд и потрусил к гвардейцам.
- Ты - ко второму.
Еще один мужчина направился к контейнеру. Я нахмурился. Непонятно, что лучше - уйти к гвардейцам или остаться под дождем в компании копов.
- Ты, - палец тонкоусого вновь ткнулся в чужую грудь, - третий.
Судя по облегчению, с которым мои легкие выдохнули прохладный апрельский воз-дух, мозг счел дождь и копов меньшим злом.
- Последний...
«Пожалуйста, пожалуйста...» - мысленно взмолился я, уговаривая капризную по-мощницу всех надеющихся на «авось» отвести палец от моей груди.
Но не судьба.
- Пшел!
Я стиснул зубы и побежал к последнему контейнеру. Два лица, надежно скрытые за зеркальными стеклами шлемов, повернулись ко мне. Один из гвардейцев держал в руках штурмовую винтовку. Гадина-Фортуна не просто меня предала, но подставила.
- Follow me , - бросил мистер Карчер и шагнул внутрь ржавого металлического ящи-ка. - Light .
Я включил фонарь на каске и вошел в ржавое нутро контейнера.
- Сигма на месте, - пробубнил гвардеец позади меня в рацию шлема и ткнул в мою спину кулаком. - Шевели задницей.
В контейнерах царил полумрак, они оказались полыми и щеголяли дырами в боках. Сквозь эти «двери» мы и шли. Мистер Карчер сверялся с показаниями сканера, а я, подго-няемый тяжелыми шагами гвардейца, больше смотрел в пол. Запашок внутри оказался ядреным, я даже стал опасаться, что если споткнусь и упаду, то сразу отключусь, поэтому пятно света от моего фонаря прыгало с пола на стены лишь изредка. Гвардейцам хорошо, они в шлемах - по-любому пахнет меньше.
Минут через десять контейнеры неожиданно закончились, и я вышел на открытое пространство. Точнее сказать, пространство было открыто только сверху. Под ногами - плотно утрамбованный мусор, по бокам, буквально в полуметре от плеч, - стены из отхо-дов. Кто-то хорошо постарался, расчищая проход в горах мусора. Тут и там красовались разноцветные пятна краски, словно здесь пробегал сумасшедший художник или проводи-лись соревнования по пейнтболу.
- Вперед, - меня снова подтолкнули сзади.
Мистер Карчер двигался быстро, сворачивая по узкому коридору. Мы трижды пере-секали ответвления, но конгрессмен уверенно двигался вперед. Я изо всех сил старался не отстать и не растянуться - вываляться в мусоре в мои планы не входило.
- Сканер! - крикнул гвардеец позади меня.
Я бросил взгляд на прибор. В сотне футов на восток находились два нарушителя. Их контуры светились бордовым, значит, они скрывались от закона больше года. Судя по силуэтам, оба мужчины.
Карчер обернулся и сделал знак второму гвардейцу. Тот кивнул, и нырнул в бли-жайшее ответвление мусорного коридора. Нас осталось двое.
- Нэ отстават!
Конгрессмен закрепил сканер на поясе и побежал. Я бежал следом. Стрелка под бор-довыми силуэтами на экране изменила направление, цифры неумолимо приближались к нулю.
Я поднял глаза и увидел темный силуэт. На секунду в конце мусорного тоннеля по-казался мужчина, он свернул в правый проход. Вторая тень метнулась влево.
- Has got !
Мистер Карчер уверенно побежал направо. Я свернул следом и понял, чему обрадо-вался конгрессмен - извилистый, словно кротовая нора, ход на этом участке оказался прямым. Мужчина в гвардейской форме вскинул винтовку и, практически не целясь, вы-стрелил.
Я вздрогнул. Нарушитель споткнулся, пробежал по инерции еще три шага и свалил-ся на землю.
Конгрессмен подбежал к несчастному и прицелился.
«Ведь выстрелит, скотина!» - мелькнула в голове отчаянная мысль.
- Это нарушитель? - нарочито громко спросил я, напоминая о своем присутствии.
Главное на облаве - создать видимость соблюдения закона. Карчеру это, конечно, не нравилось, но открыто нарушить правила в присутствии посторонних он не мог. Я не ви-дел выражение лица мистера Карчера за зеркальным забралом, но буквально кожей по-чувствовал полный ненависти взгляд. Конгрессмен опустил оружие.
Беглец не пытался ползти, он понимал, что все кончено. Его руки шарили по грязному синему комбинезону в поисках раны, и, наткнувшись на выходное отверстие на груди, окрасились красным.
- Congress name, - громко произнес мистер Карчер, и перешел на ломанный русский, - именем Конгрэсс, я защищаю порядок округа пят-сэм. Приказываю вам называть свой номэр.
Мое сердце опустилось. Несчастный обречен. «Стандартная процедура» всегда за-канчивалась стандартной фразой. Мужчина тоже это понял и даже не попытался ответить, он смотрел на конгрессмена со смесью ненависти и страха и шептал молитву.
- The first prevention ! Называть свой номер! Живо!
Конгрессмен перевел винтовку в режим «плазма». Щелкнул затвор.
- Предупреждэние два!
Даже если нарушитель назовет свой идентификационный номер, он не сможет объ-яснить, почему скрывался от закона больше года. Это конец.
- Предупреждэние три! - невозмутимо произнес Карчер. - Обратный отсчет. Five. Four. Three. Two .
Я попытался отвести глаза, но не смог.
- One .
Плазменный шарик с шипением прожог в лице мужчины дыру.
Мой желудок дернулся вверх. Я отвернулся, стараясь не вдыхать тошнотворный за-пах горящей плоти. Не получалось.
- Нарушитэль обезврэжен, - четко произнес мистер Карчер по внутренней рации.
Рассчитывал, что я услышу. Напоминал, что мертвый человек на полу - преступник, а преступников ждет наказание.
Послушав ответ, конгрессмен что-то негромко произнес по-английски, затем пере-шагнул через труп и направился вперед по коридору из мусора. Я последовал за ним, а когда пришлось перешагивать через тело нарушителя, постарался не смотреть на то, что осталось от его лица.
Мистер Карчер больше не бежал и на сканер не смотрел, из чего я сделал вывод, что все цели обезврежены. Где-то в глубинах мусорного лабиринта лежат трупы нарушителей закона. По сути, таких же, как я. И еще неизвестно, кто больше заслуживает смерти - Вик-тор Макашов с длинным, но тайным, послужным списком, или эти несчастные, уставшие от диктатуры НСША .
Обратная дорога заняла гораздо меньше времени - мы шли кратчайшим путем - и вышли к пункту сбора минут через десять. К месту, где оставались «добровольцы» и ко-пы, подтягивались гвардейцы из лабиринта.
Товарищи по облаве собирались возле груды непонятных деталей и негромко пере-говаривались. Когда подошел ближе, мой желудок снова дернулся к горлу.
Ненавижу мертвецов. Особенно таких - в крови, со следами жутких пыток.
- Что здесь было? - тихо спросил я ближайшего человека.
- Облава, - хрипло обронил мужчина и отвернулся.
Видимо, я зря обвинял Фортуну в подставе - те, кто остался с копами, видели смерть по меньшей мере троих нарушителей, а я - только одного.
Из двери крайнего левого контейнера вышел гвардеец, он тащил за руку бездыхан-ное тело. Позади в полуобморочном состоянии плелся мой знакомый по автобусу. Па-ренька недавно вырвало, а лицо не просто побледнело, но стало отливать нехорошей зеле-нью.
Гвардеец бросил тело и сделал нам знак.
Мы подошли ближе.
«Твою мать!». Беглецу не повезло - его не застрелили, грудь все еще вздымалась в такт дыханию, но он сильно пострадал. Судя по кровоподтекам и искривленным пальцам рук, ублюдок в черном шлеме оплел его нейросетью. Каждый мускул, каждая мышца не-истово сокращались, причиняя невыносимую боль. От таких пыток даже самый закален-ный человек отключается через три минуты. Не стал исключением и этот нарушитель, а теперь его выволокли из лабиринта, чтобы убить. В назидание толпе.
Гвардеец наклонился над человеком, впрыснул ему в шею содержимое лекарствен-ной капсулы, и тот неожиданно открыл глаза.
- В сторону! - приказал гвардеец, вытаскивая из-за пояса силки.
Вуопп…
От импульса заложило уши. Лежащего мгновенно расплющило, прижало к земле так, что мышцы лица обвисли, рот растянулся, углы глаз удлинились, щеки съехали к ушам, словно нарушитель попал под мощную струю, вырывающуюся из сопла космиче-ского корабля.
Гвардеец снял с плеча винтовку.
- Именем конгресса, как защитник правопорядка пятьдесят седьмого округа, прика-зываю назвать свой номер.
- Ы! Ы-ы-ы! - замычал нарушитель. Это единственное, что он смог произнести.
- Первое предупреждение, - бесстрастно произнес гвардеец.
- Ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы!
- Второе предупреждение.
Щелкнул затвор.
- Вы что, не видите?! Он не может говорить! - выкрикнул кто-то из «добровольцев». - Это же силки!
Я узнал голос паренька из автобуса, но не обернулся. Не мог. Мои глаза, как и глаза всех остальных гражданских, были прикованы к лицу нарушителя, который изо всех сил старался назвать свой идентификационный номер, чтобы отсрочить неизбежное.
«Бесполезно», - я качнул головой.
Видимость соблюдена, теперь у человека в черном форменном облачении развязаны руки.
- Третье предупреждение. Обратный отсчет. Пять. Четыре. Три. Два.
- Ы-ы-ы-ыыыыыыыыыы!
- Один.
Выстрел прозвучал, как взрыв.
Попав в зону действия силков, пуля превратила череп нарушителя в кровавую кашу, сдобренную белыми осколками черепа.
Я отвернулся. Парень из автобуса изо всех сил боролся с тошнотой.
Зря он так, лучше бы промолчал. Тем более со своим жетлым контуром. Здесь вот-чина гвардейцев. Лишнее слово, лишнее движение, и пуля-дура встретится с дурой-головой, а все вокруг будут свято верить, что ты сам во всем виноват.
- Здэс еще один нарушитэль, - каверкая слова, произнес мистер Карчер. - Сканеры!
«Твою мать!»
Я понял, что сейчас произойдет, но не мог в это поверить.
Я бросил взгляд на экран. Парень из автобуса сменил желтый контур на красный. Он все-таки не успел, просрочил явку. И сейчас последует наказание.
Конгрессмен Карчер посмотрел на нарушителя.
- Мой прибор показывать, ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа двенадцать минут.
«Добровольцы» расступились, словно парень с красным контуром стал заразным. Отошел и я - не хотел выделяться.
- Я отмечусь, - молодой человек пытался говорить спокойно, но его голос срывался. - Я получил повестку впервые и так нервничал, что забыл отметиться! Всю ночь не спал! Мы вернемся в округ, и я обязательно отмечусь! Высадите меня у первой же панели!
Карчер сделал вид, будто не расслышал:
- Твой статус изменился, ты тепэр нарушитэл.
- Я не нарушитель! Я просто забыл! Честное слово! Я верен Конгрессу! Я люблю свою работу и никогда не нарушал закон!
В голосе парня звенело отчаяние.
- Именем Конгрэсс, - произнес представитель закона и поднял оружие, - я защи-щаю...
- Я не нарушитель! - прохрипел парень, отступая.
- ... порядок округа пят - сэм, приказываю вам называть свой номэр.
Мое сердце сжалось от жалости, а кулаки от ненависти. Но я ничего не мог сделать.
- Я не виноват! Пожалуйста!
- Предупреждэние раз!
- Мой номер КВ-10-25-505, - затараторил парень. - Я не преступал закон! Я отме-чусь, как только найду панель!
- Назвыват причина пропуска явки.
- Я же объяснил! Я отмечусь! Я не хотел!
Молодой человек отступал все дальше, но повернуться спиной к вооруженному кон-грессмену не решился, как не решился нарушить закон и побежать. Он остановился мет-рах в двадцати от последнего полицейского и сложил руки в молитвенном знаке.
- Пожалуйста!
Карчер не реагировал. Его лицо закрывал шлем, как и лица других гвардейцев, но носатую физиономию за зеркальным стеклом наверняка украшала кривая ухмылка. Тварь, наделенная законом правом убивать, наслаждалась ощущением власти.
- Твой явка просрочэна. Ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа пятнадцать минут, - ледяным тоном произнес конгрессмен и приказал: - Построиться в шэрэнгу! Силки!
Парень побледнел, у него подкосились ноги, и он рухнул на колени. Его рот без-звучно умолял пощадить, но ни один человек даже не подумал вступиться за нарушителя. Закон есть закон. Соблюдаешь - получаешь «пряник», не соблюдаешь - пулю в лоб.
Мы встали вплотную друг к другу, вытянув руки с оружием. Я сжал рукоять силков и прицелился.
- Полагаю, - произнес тонкоусый коп, - мне нет нужды напоминать, чем грозит не-подчинение.
- Цэл! - выплюнул Карчер.
Черт! Как же я хотел зажмуриться... но нельзя. Тот, кто закроет глаза, будет жестоко наказан. Облавы устраивают для устрашения, для того, чтобы показать добропорядочным гражданам, что будет, если они перейдут в разряд нарушителей закона. Поэтому облавы показывали по всем каналам, поэтому закрывать глаза и отворачиваться было нельзя. Так же, как нельзя не выстрелить.
- Пли!
Вуопп…
После первого импульса парень повалился на землю. Спасибо тебе, мисс Фортуна, лицом вниз. Не пришлось смотреть в его глаза.
Вуопп…
Вуопп…
С каждым новым импульсом земля под тяжестью тела продавливалась все глубже, тело нарушителя сплющивалось. После четвертого он перестал дышать. Пятый и после-дующие превратили то, что раньше называлось человеком, в жуткую кровавую лепешку.
- Сдать силки!
Я протянул тонкоусому копу оружие и отошел.
- Ты! - неожиданно раздался голос полицейского. - На землю!
Я обернулся. Один из мужчин не смог выстрелить, его силки все еще были заряже-ны.
- На землю, живо! - полицейский потянулся за винтовкой.
«Доброволец» не мешкал. Прицелился...
Вуопп…
Я едва успел отскочить.
Коп свалился на землю, рядом с ним упал один из гвардейцев. Нарушитель отпрыг-нул в сторону, метнулся вперед и через мгновение скрылся в темноте контейнеров.
Пару секунд гвардейцы смотрели на лежащих на земле товарищей, а потом броси-лись в погоню.
- Говорит мистер Карчер, у нас нарушитэл, - забубнил конгрессмен в рацию шлема. - Выстрел в представитэл закона. Приметы мишэн: рост пять футов дэсят дюймов . Худой. Рубаха сэрый...
Мое сердце тревожно стучало. Парню могло повезти. Он не светился на сканерах, был в неплохой форме и получил возможность затеряться в лабиринте. Если повезет, он найдет других нарушителей, если нет - умрет от голода. Что бы ни случилось с этим чело-веком в будущем, все лучше того, что с ним сделают гвардейцы, если поймают.
Передав сообщение, мистер Карчер поднял руку, призывая к молчанию, хотя ни один «доброволец» ни проронил ни слова с тех пор, как на их глазах парень из автобуса превратился в лепешку.
- Процедура по выявлэнию опасных для общества элемэнт успешно завершена, - произнес конгрессмен. - Четырэ отряда обнаружили семнадцать нарушитэлэй закона, уничтожено шестнадцать. Гвардия и полиция округа пят-сэм благодарят вас за сотрудни-чество.
Мистер Карчер удобнее перехватил винтовку и по едва заметной тропинке напра-вился к горам мусора. Мы последовали за ним.
Только сейчас я вспомнил, что промочил левую ногу, что с неба все еще капает, что я пока еще жив.
В отличие от парня, которого я убил.
Которого убили мы все.
От парня, которого убил закон.
Апрель 2295 г.
10 месяцев
1.1
Сквозь залитое дождем стекло микроавтобуса я видел только пустырь и размытые очертания леса на горизонте. Солнце, еще утром щедро гревшее молодую листву, спрята-лось за тучами, теперь погода полностью соответствовала настроению: и внутри, и снару-жи было мерзко и грустно.
Автобус качнулся, сворачивая с шоссе на второстепенную дорогу. В салоне вклю-чился свет. Вместо унылого пейзажа я неожиданно увидел отражение собственной физио-номии. Выражение лица мне понравилось - спокойное, уверенное, словно еду не на обла-ву, а на рыбалку, но щетину стоило сбрить еще вчера. Привычным жестом я провел по щеке, пальцы на секунду задержались на подбородке. Дурная привычка - трогать тонкую гладкую полоску шрама - выдает волнение. Надо избавляться. Хотя в такой обстановке волноваться - это нормально. Не на прогулку еду.
Я откинулся на спинку кресла и бросил взгляд вправо. Через проход в соседнем ряду сидел совсем еще «зеленый» пацан. Его лицо отливало серым, рабочая рубаха под черным кевларовым жилетом потемнела в подмышках. Дрожащими пальцами он постукивал по каске, лежащей на коленях. Свою, к счастью, я догадался забросить на полку, иначе тоже выбивал бы по ней дробь подушечками пальцев.
- В первый раз? - спросил я.
Парень кивнул.
- Все будет хорошо. Это моя седьмая облава. Ни одной настоящей.
- А СМИ показывают...
- Обойдется, - больше себе, чем ему, сказал я и отвернулся к окну.
Хоть я и старался казаться спокойным, на сердце было тревожно.
Облавы появились задолго до моего рождения как «стандартные процедуры по вы-явлению опасных для общества элементов». За казенными словами пряталась смерть - по-лиция искала и убивала нарушителей закона: преступников, мятежников, вышедших из подчинения киберов . Большинство облав на деле оказывались постановочными, но после каждой настоящей СМИ неделями транслировали изуродованные трупы и кровь. Так Конгресс «оберегал порядок и предупреждал появление инакомыслящих», а проще говоря, держал народ в страхе.
Капризная мисс Фортуна шесть раз кряду одаривала меня благосклонной улыбкой, но внутренний голос подсказывал, что последняя облава в жизни окажется настоящей. И все же я надеялся на лучшее, ведь Виктор Макашов, черт возьми, выбирался из таких пе-редряг... и при этом до сих пор числится на хорошем счету у Конгресса и тех кадровых крыс, что фиксируют правонарушения жителей ОКО-57 .
Темный рукав рубашки не отражался в стекле, сквозь него я видел белую раздели-тельную полосу. Неожиданно из серого марева вынырнули черные силуэты гвардейских машин.
- Твою мать! «Пумы»! - невольно выругался я.
По спине пробежали мурашки, волосы на руках поднялись дыбом. Вот тебе и улыб-ка Фортуны! Хитрая тварь в самый неподходящий момент повернулась ко мне задом. Те-перь понятно, куда нас везут - к границе округа, во владения гвардии. Это значит, «стан-дартная процедура» превратится в настоящую охоту.
- Кто-то умрет, да? - спросил пацан, сидящий через проход.
- Многие, - буркнул я. - Желудок крепкий? Готовься.
- Может, - парень сглотнул, - это просто сопровождение?
Я качнул головой, но промолчал. Хочет верить иллюзиям - его дело, а я прожил достаточно, чтобы понять: где гвардия, там и трупы. Люди для властей - всего лишь рабочая сила, которую нужно держать под жестким контролем. Соблюдай закон, не пропускай явки, не халтурь на работе, и будет тебе счастье. Оступился, нарочно или специально, - конец. Облавы лучшее тому доказательство.
- Как думаешь, это надолго? - снова спросил парень.
- Смотря, куда нас везут, и сколько там нарушителей.
Микроавтобус сбавил скорость и остановился.
Я прижался носом к стеклу и закрыл ладонями свет, чтобы рассмотреть место при-бытия. Нас привезли на кладбище отработанных приборов. Здесь я никогда не был - неза-чем. Я изо всех сил поддерживаю облик добропорядочного гражданина, а добропорядоч-ный гражданин не копается в мусоре, он его производит.
Свалка простиралась до самого горизонта. Горы сломанной техники, автомобилей и электроприборов поднимались к небу на высоту пяти или шестиэтажного дома. Люди из ОКО-57 десятилетиями вывозили сюда старье. Если хорошенько поискать, то среди гор металла и пластика наверняка можно найти мой разбитый в хлам «фордик» и робота-уборщика со сбившейся программой, которого оказалось дешевле выбросить, чем почи-нить.
Из «пум» высыпали гвардейцы в одинаковых черных пуленепробиваемых комбезах и шлемах с зеркальным забралом.
- При полном параде, - процедил я.
Гвардия экипировалась шокерами, нейросетями и штурмовыми винтовками, а еще я заметил рукояти силков .
- Сволочи! - раздался откуда-то сзади возмущенный шепоток. - Хотят показать, буд-то им не наплевать на наши права Типа, в счастливом и благополучном пятьдесят седьмом округе никого не убивают!
Паренек, сидящий через проход, нервно всхлипнул, но я не обернулся.
Последним из «пумы» вышел высокий худощавый человек в гвардейском комбине-зоне со шлемом в руках. Я сразу узнал его крупный, словно клюв хищной птицы, нос и презрительную ухмылку.
- Всем капец, - против воли произнес я. - Сам мистер Карчер пожаловал.
Конгрессмен Карчер - одно из первых лиц округа, единственный представитель власти, близкий к народу. Правда, близость эта была аномальной - конгрессмен любил облавы и лично отстреливал нарушителей.
Я прищурился, стараясь рассмотреть выражение его лица, а заодно оглядел ближай-ших к конрессмену гвардейцев. Поговаривали, будто Карчера всегда окружают одинна-дцать охранников - лично им выдрессированный отряд отмороженных ублюдков.
Двери автобуса открылись.
- На выход! - скомандовал водитель.
- Господи! - простонал паренек.
Я надел каску, поправил кевларовый жилет и вслед за другими мужчинами вышел под ледяные струи.
«Добровольцев», попавших в списки участников «стандартной процедуры», было человек тридцать. Самым младшим оказался мой сосед, в его глазах, как и глазах тех, кто угодил на облаву впервые, читался страх. Прочие старались ни с кем взглядом не встре-чаться, словно стыдились того, что произойдет дальше.
Сопровождающие полицейские в темно-синих огнеупорных костюмах и плексигла-совых шлемах деловито выгружали из автобуса ящик с оружием.
- Стройсь! - скомандовал один из копов с тонкими, словно нарисованными углем, черными усами. - В шеренгу! В шеренгу!
Народ пришел в движение, я тоже встал в строй и вытер с носа дождевые капли.
- На первый-второй, рассчитайсь! - скомандовал тонкоусый.
- Первый! - раздалось в начале линейки.
- Второй!
- Первый!
- Второй! - выкрикнул я, когда дошла очередь.
Копы между тем открыли ящики и прошли вдоль строя. Каждому мужчине выдали силки и плоский черный экран в ударопрочном корпусе.
- Что это за хрень? - шепнул мне сосед по автобусу, стоящий через одного человека от меня.
- Сканер. Регистрирует частоты СМП .
Я повертел прибор в руках. Старье. Этот сканер может определить просроченную явку, но радиус действия у него ограничен метрами тридцатью, да и человека без СМП определить не сможет. Детские игрушки. Значит, основную работу будут делать гвардей-цы. Что ж, хоть это радует.
Я по инерции потянулся к левому уху, но вместо того, чтобы дотронуться до своего передатчика, поправил каску. Не хотел выглядеть слабаком.
Тем временем перед строем встал мистер Карчер. Конгрессмен осмотрел нас с до-вольным видом, а я поспешил отвести взгляд - терпеть не могу этого сукиного сына. Его носатая физиономия лыбится со всех пропагандистских плакатов Конгресса. Человек, по пятницам отстреливающий нарушителей, сулит щедрые наградные тем, кто не пропускает явки, и отчитывается о своем местонахождении каждые двадцать четыре часа в течение пяти лет. Сладок пряник, да достается единицам. Народ не выдерживает - срывается. А любое нарушение - и отсчет начинается заново. Зато облавы Карчер проводит как по часам, в любую погоду.
- Short instructing, - громко произнес конгрессмен.
- Краткий инструктаж! - перевел тонкоусый полицейский. - Выполнять команды! Под горячую руку не лезть! Не отставать! Вы на войне, бойцы, и знаете, что бывает с де-зертирами. Неприменение силков в случае необходимости приравнивается к побегу. Заряда хватает на один импульс, так что не ошибитесь. Первые направо, вторые за мистером Карчером!
Строй «добровольцев» разделился. Карчер сунул силки за пояс, надел шлем и снял с плеча винтовку. Я мысленно чертыхнулся. Вот ведь скотина! Хоть бы вид сделал, будто закон соблюдает! Неужели будет стрелять без предупреждения? С него станется.
Тонкоусый коп махнул рукой, и мы побежали.
В моем отряде было человек пятнадцать добровольцев, плюс шестеро копов и пол-тора десятка гвардейцев. Под ногами чавкала грязь, с неба накрапывал мелкий холодный дождь, серые тучи превратили день в сумерки. Чует мое сердце, что нехватка ярких кра-сок сегодня с лихвой компенсируется кровавыми реками. Чтобы сменить направление мыслей, я стал рассматривать свалку.
Мы бежали по активной зоне. Горы мусора здесь не превышали трех метров, а доро-га была более или менее ровной и широкой. За одним из поворотов показался самосвал. Минут через десять дорога стала уже, а груды мусора выше, потом дорожка превратилась в тропинку, и народ растянулся в цепочку. Дождь ослаб, пахло резиной, старой краской и ржавчиной, в строю поминутно кто-то оскальзывался и ругался. Я и сам едва не растянул-ся - споткнулся о пластиковый контейнер.
- Включить сканеры! - обернулся ко мне бегущий впереди.
Я передал приказ дальше. Оказалось, позади меня, впечатывая в грязь тяжелые бо-тинки, бежит знакомый по автобусу паренек.
Кнопка на приборе не сработала.
- Твою мать! - я хорошенько тряхнул сканер.
Дисплей вспыхнул голубыми разводами. В центре высветился желтый силуэт чело-века и стрелка на юг, «Distance to the purpose - 10 ft » было написано внизу.
Сердце тревожно екнуло - парень из автобуса приближался к критической точке.
Я сбавил скорость и подождал, пока новый знакомый не приблизится вплотную.
- Эй! - шепнул я. - Ты на сканере! Сколько у тебя времени?
- Не знаю. Я не помню, во сколько вчера отмечался, - голос молодого человека дрог-нул. - Наверное, часов пять.
- Здесь контрольных панелей явно нет.
- Думаешь, я успею вернуться домой?
- Вряд ли. Сюда ехали три с лишним часа, вот и считай, если тут за час управимся...
- Они не заметят, - парень поджал губы. - Все выключат сканеры сразу после облавы, я еще буду желтым. Когда доберемся до округа, первым делом пойду к панели. В розыск объявить не успеют.
- Ну ладно.
Больше сказать бедняге было нечего, и я прибавил скорости. Будем надеяться, все обойдется.
Бежать стало тяжелее - тропинка практически исчезла, путь то и дело преграждали сломанные плиты, холодильное оборудование. В одном месте нам пришлось сделать крюк - обогнуть остов ржавого железнодорожного вагона. Минут через десять в левом ботинке захлюпало, еще через десять мы выбежали на относительно просторное место. Нас снова разделили пополам.
- We disperse! - приказал конгрессмен.
- Расходимся! - перевел полицейский, - вторая группа за мистером Карчером!
Я опять попал к Карчеру. Похоже, в последнюю облаву мисс Фортуна решила на мне отыграться. Может, пожалела, что предыдущие обошлись без крови, может, намекала на грядущие неприятности.
Теперь нас осталось немного - семь «добровольцев», три копа и восемь гвардейцев вместе с конгрессменом.
Словно муравьи, колонной спешащие в муравейник до захода солнца, мы бежали по свалке - огибали крупногабаритный мусор, карабкались по горам пластика и ржавого ме-таллолома, пока не вышли к кладбищу грузовых контейнеров.
- Не слабо, - присвистнул кто-то из новичков.
Зрелище и правда оказалось неожиданным и впечатляющим. В первый момент я по-думал, что свалка каким-то образом доходит до реки, и перетекает в порт. Только секунду спустя я сообразил, что в порту контейнеры стоят ровными рядами, а не громоздятся друг на друга как попало, и покрыты блестящей краской, а не слоем ржавчины.
- Я думал, их плющат, - шепнул кто-то.
Я тоже так думал, но оказалось, на свалке существует сектор крупногабаритного му-сора. Достаточно небольшой для главного оккупационного округа, возможно, несанкцио-нированный.
«Однозначно несанкционированный», - понял я, когда увидел, куда направляются гвардейцы.
В четырех контейнерах чернели двери - вырезанные из металла куски железа. Шле-моголовые попарно встали возле них.
Тонкоусый коп жестом подозвал нас, и когда народ подошел вплотную, отчеканил:
- Соблюдать тишину. Без приказа не стрелять. Не отставать. - Полицейский ткнул в моего соседа по автобусу. - Ты - туда, - указательный палец метнулся к первому проходу в контейнере.
Парнишка бросил на меня затравленный взгляд и потрусил к гвардейцам.
- Ты - ко второму.
Еще один мужчина направился к контейнеру. Я нахмурился. Непонятно, что лучше - уйти к гвардейцам или остаться под дождем в компании копов.
- Ты, - палец тонкоусого вновь ткнулся в чужую грудь, - третий.
Судя по облегчению, с которым мои легкие выдохнули прохладный апрельский воз-дух, мозг счел дождь и копов меньшим злом.
- Последний...
«Пожалуйста, пожалуйста...» - мысленно взмолился я, уговаривая капризную по-мощницу всех надеющихся на «авось» отвести палец от моей груди.
Но не судьба.
- Пшел!
Я стиснул зубы и побежал к последнему контейнеру. Два лица, надежно скрытые за зеркальными стеклами шлемов, повернулись ко мне. Один из гвардейцев держал в руках штурмовую винтовку. Гадина-Фортуна не просто меня предала, но подставила.
- Follow me , - бросил мистер Карчер и шагнул внутрь ржавого металлического ящи-ка. - Light .
Я включил фонарь на каске и вошел в ржавое нутро контейнера.
- Сигма на месте, - пробубнил гвардеец позади меня в рацию шлема и ткнул в мою спину кулаком. - Шевели задницей.
В контейнерах царил полумрак, они оказались полыми и щеголяли дырами в боках. Сквозь эти «двери» мы и шли. Мистер Карчер сверялся с показаниями сканера, а я, подго-няемый тяжелыми шагами гвардейца, больше смотрел в пол. Запашок внутри оказался ядреным, я даже стал опасаться, что если споткнусь и упаду, то сразу отключусь, поэтому пятно света от моего фонаря прыгало с пола на стены лишь изредка. Гвардейцам хорошо, они в шлемах - по-любому пахнет меньше.
Минут через десять контейнеры неожиданно закончились, и я вышел на открытое пространство. Точнее сказать, пространство было открыто только сверху. Под ногами - плотно утрамбованный мусор, по бокам, буквально в полуметре от плеч, - стены из отхо-дов. Кто-то хорошо постарался, расчищая проход в горах мусора. Тут и там красовались разноцветные пятна краски, словно здесь пробегал сумасшедший художник или проводи-лись соревнования по пейнтболу.
- Вперед, - меня снова подтолкнули сзади.
Мистер Карчер двигался быстро, сворачивая по узкому коридору. Мы трижды пере-секали ответвления, но конгрессмен уверенно двигался вперед. Я изо всех сил старался не отстать и не растянуться - вываляться в мусоре в мои планы не входило.
- Сканер! - крикнул гвардеец позади меня.
Я бросил взгляд на прибор. В сотне футов на восток находились два нарушителя. Их контуры светились бордовым, значит, они скрывались от закона больше года. Судя по силуэтам, оба мужчины.
Карчер обернулся и сделал знак второму гвардейцу. Тот кивнул, и нырнул в бли-жайшее ответвление мусорного коридора. Нас осталось двое.
- Нэ отстават!
Конгрессмен закрепил сканер на поясе и побежал. Я бежал следом. Стрелка под бор-довыми силуэтами на экране изменила направление, цифры неумолимо приближались к нулю.
Я поднял глаза и увидел темный силуэт. На секунду в конце мусорного тоннеля по-казался мужчина, он свернул в правый проход. Вторая тень метнулась влево.
- Has got !
Мистер Карчер уверенно побежал направо. Я свернул следом и понял, чему обрадо-вался конгрессмен - извилистый, словно кротовая нора, ход на этом участке оказался прямым. Мужчина в гвардейской форме вскинул винтовку и, практически не целясь, вы-стрелил.
Я вздрогнул. Нарушитель споткнулся, пробежал по инерции еще три шага и свалил-ся на землю.
Конгрессмен подбежал к несчастному и прицелился.
«Ведь выстрелит, скотина!» - мелькнула в голове отчаянная мысль.
- Это нарушитель? - нарочито громко спросил я, напоминая о своем присутствии.
Главное на облаве - создать видимость соблюдения закона. Карчеру это, конечно, не нравилось, но открыто нарушить правила в присутствии посторонних он не мог. Я не ви-дел выражение лица мистера Карчера за зеркальным забралом, но буквально кожей по-чувствовал полный ненависти взгляд. Конгрессмен опустил оружие.
Беглец не пытался ползти, он понимал, что все кончено. Его руки шарили по грязному синему комбинезону в поисках раны, и, наткнувшись на выходное отверстие на груди, окрасились красным.
- Congress name, - громко произнес мистер Карчер, и перешел на ломанный русский, - именем Конгрэсс, я защищаю порядок округа пят-сэм. Приказываю вам называть свой номэр.
Мое сердце опустилось. Несчастный обречен. «Стандартная процедура» всегда за-канчивалась стандартной фразой. Мужчина тоже это понял и даже не попытался ответить, он смотрел на конгрессмена со смесью ненависти и страха и шептал молитву.
- The first prevention ! Называть свой номер! Живо!
Конгрессмен перевел винтовку в режим «плазма». Щелкнул затвор.
- Предупреждэние два!
Даже если нарушитель назовет свой идентификационный номер, он не сможет объ-яснить, почему скрывался от закона больше года. Это конец.
- Предупреждэние три! - невозмутимо произнес Карчер. - Обратный отсчет. Five. Four. Three. Two .
Я попытался отвести глаза, но не смог.
- One .
Плазменный шарик с шипением прожог в лице мужчины дыру.
Мой желудок дернулся вверх. Я отвернулся, стараясь не вдыхать тошнотворный за-пах горящей плоти. Не получалось.
- Нарушитэль обезврэжен, - четко произнес мистер Карчер по внутренней рации.
Рассчитывал, что я услышу. Напоминал, что мертвый человек на полу - преступник, а преступников ждет наказание.
Послушав ответ, конгрессмен что-то негромко произнес по-английски, затем пере-шагнул через труп и направился вперед по коридору из мусора. Я последовал за ним, а когда пришлось перешагивать через тело нарушителя, постарался не смотреть на то, что осталось от его лица.
Мистер Карчер больше не бежал и на сканер не смотрел, из чего я сделал вывод, что все цели обезврежены. Где-то в глубинах мусорного лабиринта лежат трупы нарушителей закона. По сути, таких же, как я. И еще неизвестно, кто больше заслуживает смерти - Вик-тор Макашов с длинным, но тайным, послужным списком, или эти несчастные, уставшие от диктатуры НСША .
Обратная дорога заняла гораздо меньше времени - мы шли кратчайшим путем - и вышли к пункту сбора минут через десять. К месту, где оставались «добровольцы» и ко-пы, подтягивались гвардейцы из лабиринта.
Товарищи по облаве собирались возле груды непонятных деталей и негромко пере-говаривались. Когда подошел ближе, мой желудок снова дернулся к горлу.
Ненавижу мертвецов. Особенно таких - в крови, со следами жутких пыток.
- Что здесь было? - тихо спросил я ближайшего человека.
- Облава, - хрипло обронил мужчина и отвернулся.
Видимо, я зря обвинял Фортуну в подставе - те, кто остался с копами, видели смерть по меньшей мере троих нарушителей, а я - только одного.
Из двери крайнего левого контейнера вышел гвардеец, он тащил за руку бездыхан-ное тело. Позади в полуобморочном состоянии плелся мой знакомый по автобусу. Па-ренька недавно вырвало, а лицо не просто побледнело, но стало отливать нехорошей зеле-нью.
Гвардеец бросил тело и сделал нам знак.
Мы подошли ближе.
«Твою мать!». Беглецу не повезло - его не застрелили, грудь все еще вздымалась в такт дыханию, но он сильно пострадал. Судя по кровоподтекам и искривленным пальцам рук, ублюдок в черном шлеме оплел его нейросетью. Каждый мускул, каждая мышца не-истово сокращались, причиняя невыносимую боль. От таких пыток даже самый закален-ный человек отключается через три минуты. Не стал исключением и этот нарушитель, а теперь его выволокли из лабиринта, чтобы убить. В назидание толпе.
Гвардеец наклонился над человеком, впрыснул ему в шею содержимое лекарствен-ной капсулы, и тот неожиданно открыл глаза.
- В сторону! - приказал гвардеец, вытаскивая из-за пояса силки.
Вуопп…
От импульса заложило уши. Лежащего мгновенно расплющило, прижало к земле так, что мышцы лица обвисли, рот растянулся, углы глаз удлинились, щеки съехали к ушам, словно нарушитель попал под мощную струю, вырывающуюся из сопла космиче-ского корабля.
Гвардеец снял с плеча винтовку.
- Именем конгресса, как защитник правопорядка пятьдесят седьмого округа, прика-зываю назвать свой номер.
- Ы! Ы-ы-ы! - замычал нарушитель. Это единственное, что он смог произнести.
- Первое предупреждение, - бесстрастно произнес гвардеец.
- Ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы!
- Второе предупреждение.
Щелкнул затвор.
- Вы что, не видите?! Он не может говорить! - выкрикнул кто-то из «добровольцев». - Это же силки!
Я узнал голос паренька из автобуса, но не обернулся. Не мог. Мои глаза, как и глаза всех остальных гражданских, были прикованы к лицу нарушителя, который изо всех сил старался назвать свой идентификационный номер, чтобы отсрочить неизбежное.
«Бесполезно», - я качнул головой.
Видимость соблюдена, теперь у человека в черном форменном облачении развязаны руки.
- Третье предупреждение. Обратный отсчет. Пять. Четыре. Три. Два.
- Ы-ы-ы-ыыыыыыыыыы!
- Один.
Выстрел прозвучал, как взрыв.
Попав в зону действия силков, пуля превратила череп нарушителя в кровавую кашу, сдобренную белыми осколками черепа.
Я отвернулся. Парень из автобуса изо всех сил боролся с тошнотой.
Зря он так, лучше бы промолчал. Тем более со своим жетлым контуром. Здесь вот-чина гвардейцев. Лишнее слово, лишнее движение, и пуля-дура встретится с дурой-головой, а все вокруг будут свято верить, что ты сам во всем виноват.
- Здэс еще один нарушитэль, - каверкая слова, произнес мистер Карчер. - Сканеры!
«Твою мать!»
Я понял, что сейчас произойдет, но не мог в это поверить.
Я бросил взгляд на экран. Парень из автобуса сменил желтый контур на красный. Он все-таки не успел, просрочил явку. И сейчас последует наказание.
Конгрессмен Карчер посмотрел на нарушителя.
- Мой прибор показывать, ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа двенадцать минут.
«Добровольцы» расступились, словно парень с красным контуром стал заразным. Отошел и я - не хотел выделяться.
- Я отмечусь, - молодой человек пытался говорить спокойно, но его голос срывался. - Я получил повестку впервые и так нервничал, что забыл отметиться! Всю ночь не спал! Мы вернемся в округ, и я обязательно отмечусь! Высадите меня у первой же панели!
Карчер сделал вид, будто не расслышал:
- Твой статус изменился, ты тепэр нарушитэл.
- Я не нарушитель! Я просто забыл! Честное слово! Я верен Конгрессу! Я люблю свою работу и никогда не нарушал закон!
В голосе парня звенело отчаяние.
- Именем Конгрэсс, - произнес представитель закона и поднял оружие, - я защи-щаю...
- Я не нарушитель! - прохрипел парень, отступая.
- ... порядок округа пят - сэм, приказываю вам называть свой номэр.
Мое сердце сжалось от жалости, а кулаки от ненависти. Но я ничего не мог сделать.
- Я не виноват! Пожалуйста!
- Предупреждэние раз!
- Мой номер КВ-10-25-505, - затараторил парень. - Я не преступал закон! Я отме-чусь, как только найду панель!
- Назвыват причина пропуска явки.
- Я же объяснил! Я отмечусь! Я не хотел!
Молодой человек отступал все дальше, но повернуться спиной к вооруженному кон-грессмену не решился, как не решился нарушить закон и побежать. Он остановился мет-рах в двадцати от последнего полицейского и сложил руки в молитвенном знаке.
- Пожалуйста!
Карчер не реагировал. Его лицо закрывал шлем, как и лица других гвардейцев, но носатую физиономию за зеркальным стеклом наверняка украшала кривая ухмылка. Тварь, наделенная законом правом убивать, наслаждалась ощущением власти.
- Твой явка просрочэна. Ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа пятнадцать минут, - ледяным тоном произнес конгрессмен и приказал: - Построиться в шэрэнгу! Силки!
Парень побледнел, у него подкосились ноги, и он рухнул на колени. Его рот без-звучно умолял пощадить, но ни один человек даже не подумал вступиться за нарушителя. Закон есть закон. Соблюдаешь - получаешь «пряник», не соблюдаешь - пулю в лоб.
Мы встали вплотную друг к другу, вытянув руки с оружием. Я сжал рукоять силков и прицелился.
- Полагаю, - произнес тонкоусый коп, - мне нет нужды напоминать, чем грозит не-подчинение.
- Цэл! - выплюнул Карчер.
Черт! Как же я хотел зажмуриться... но нельзя. Тот, кто закроет глаза, будет жестоко наказан. Облавы устраивают для устрашения, для того, чтобы показать добропорядочным гражданам, что будет, если они перейдут в разряд нарушителей закона. Поэтому облавы показывали по всем каналам, поэтому закрывать глаза и отворачиваться было нельзя. Так же, как нельзя не выстрелить.
- Пли!
Вуопп…
После первого импульса парень повалился на землю. Спасибо тебе, мисс Фортуна, лицом вниз. Не пришлось смотреть в его глаза.
Вуопп…
Вуопп…
С каждым новым импульсом земля под тяжестью тела продавливалась все глубже, тело нарушителя сплющивалось. После четвертого он перестал дышать. Пятый и после-дующие превратили то, что раньше называлось человеком, в жуткую кровавую лепешку.
- Сдать силки!
Я протянул тонкоусому копу оружие и отошел.
- Ты! - неожиданно раздался голос полицейского. - На землю!
Я обернулся. Один из мужчин не смог выстрелить, его силки все еще были заряже-ны.
- На землю, живо! - полицейский потянулся за винтовкой.
«Доброволец» не мешкал. Прицелился...
Вуопп…
Я едва успел отскочить.
Коп свалился на землю, рядом с ним упал один из гвардейцев. Нарушитель отпрыг-нул в сторону, метнулся вперед и через мгновение скрылся в темноте контейнеров.
Пару секунд гвардейцы смотрели на лежащих на земле товарищей, а потом броси-лись в погоню.
- Говорит мистер Карчер, у нас нарушитэл, - забубнил конгрессмен в рацию шлема. - Выстрел в представитэл закона. Приметы мишэн: рост пять футов дэсят дюймов . Худой. Рубаха сэрый...
Мое сердце тревожно стучало. Парню могло повезти. Он не светился на сканерах, был в неплохой форме и получил возможность затеряться в лабиринте. Если повезет, он найдет других нарушителей, если нет - умрет от голода. Что бы ни случилось с этим чело-веком в будущем, все лучше того, что с ним сделают гвардейцы, если поймают.
Передав сообщение, мистер Карчер поднял руку, призывая к молчанию, хотя ни один «доброволец» ни проронил ни слова с тех пор, как на их глазах парень из автобуса превратился в лепешку.
- Процедура по выявлэнию опасных для общества элемэнт успешно завершена, - произнес конгрессмен. - Четырэ отряда обнаружили семнадцать нарушитэлэй закона, уничтожено шестнадцать. Гвардия и полиция округа пят-сэм благодарят вас за сотрудни-чество.
Мистер Карчер удобнее перехватил винтовку и по едва заметной тропинке напра-вился к горам мусора. Мы последовали за ним.
Только сейчас я вспомнил, что промочил левую ногу, что с неба все еще капает, что я пока еще жив.
В отличие от парня, которого я убил.
Которого убили мы все.
От парня, которого убил закон.