(no subject)
Вчера чуть свернула с привычного пути и немедленно оказалась на кладбище. В качестве посетителя, разумеется.
Начинается оно со старинных семнадцатого века захоронений, с замысловатыми скульптурами и едва читаемыми надписями на могилах: “Рыцарь …”, “Фройляйн…”. На одной могиле изображены перекрещенные молотки - знак шахтеров, а также символ Горной Академии. Эта часть уже больше похоже на парк, чем на кладбище.
Дальше современные захоронения. Иногда с титулами: «Доктор медицины…», «Доктор философии…», «Главный врач Фрайбергской больницы…», «Профессор Фрайбергской горной академии…». Иногда вместо имен просто «Семья Мюллер», «Семья Шварц». Никаких оград, и никаких конфет. Рене говорит: «Цветами наше общение с покойниками ограничивается».
А иногда на могилах встречаются наклеенные листы-предупреждения: «За могилой не ухаживают», «Второе предупреждение: За могилой нет ухода». Если я правильно поняла, спустя n-ое количество предупреждений администрация кладбища (звучит-то как) может освободить место. Иногда предупреждения звучат иначе: «Осторожно! Опасность падения плиты». А иногда стикеры сообщают, что за этой могилой ухаживает та или иная фирма и «вы можете ознакомиться с нашими услугами…»
В одном месте было страшно. Аллея с двумя рядами одинаковых серых крестов, на каждом нанесено по три-четыре имени. Это солдаты, погибшие во второй мировой. Большинство пятого, девятого, одиннадцатого мая 1945 года. Многим девятнадцать, двадцать лет, моложе меня.
Я стояла там в одиночестве и думала, что совершенно абстрактно - это враги. Как во всех учебниках истории: «фашистская Германия», «решающее наступление», «бей жида, политрука». Я «Бабий Яр» Дудинцева недавно читала и даже не ужасалась, потому что очень страшные картинки человеческое воображение представлять отказывается.
А с другой стороны - ведь такие же мальчишки, точно такие же с которыми я учусь, общаюсь. И у всех были мамы, но мало у кого - дети, и что сложись все чуть по-другому, не глобально, а где-то в масштбах местности - и одного имени не стояло бы на кресте, а жила бы большая семья, уже с внуками, правнуками. Но возможно тогда не вернулся бы с войны мой дед, и не было бы у него трех сыновей, и меня бы никогда не было. В общем, жутковато.
Начинается оно со старинных семнадцатого века захоронений, с замысловатыми скульптурами и едва читаемыми надписями на могилах: “Рыцарь …”, “Фройляйн…”. На одной могиле изображены перекрещенные молотки - знак шахтеров, а также символ Горной Академии. Эта часть уже больше похоже на парк, чем на кладбище.
Дальше современные захоронения. Иногда с титулами: «Доктор медицины…», «Доктор философии…», «Главный врач Фрайбергской больницы…», «Профессор Фрайбергской горной академии…». Иногда вместо имен просто «Семья Мюллер», «Семья Шварц». Никаких оград, и никаких конфет. Рене говорит: «Цветами наше общение с покойниками ограничивается».
А иногда на могилах встречаются наклеенные листы-предупреждения: «За могилой не ухаживают», «Второе предупреждение: За могилой нет ухода». Если я правильно поняла, спустя n-ое количество предупреждений администрация кладбища (звучит-то как) может освободить место. Иногда предупреждения звучат иначе: «Осторожно! Опасность падения плиты». А иногда стикеры сообщают, что за этой могилой ухаживает та или иная фирма и «вы можете ознакомиться с нашими услугами…»
В одном месте было страшно. Аллея с двумя рядами одинаковых серых крестов, на каждом нанесено по три-четыре имени. Это солдаты, погибшие во второй мировой. Большинство пятого, девятого, одиннадцатого мая 1945 года. Многим девятнадцать, двадцать лет, моложе меня.
Я стояла там в одиночестве и думала, что совершенно абстрактно - это враги. Как во всех учебниках истории: «фашистская Германия», «решающее наступление», «бей жида, политрука». Я «Бабий Яр» Дудинцева недавно читала и даже не ужасалась, потому что очень страшные картинки человеческое воображение представлять отказывается.
А с другой стороны - ведь такие же мальчишки, точно такие же с которыми я учусь, общаюсь. И у всех были мамы, но мало у кого - дети, и что сложись все чуть по-другому, не глобально, а где-то в масштбах местности - и одного имени не стояло бы на кресте, а жила бы большая семья, уже с внуками, правнуками. Но возможно тогда не вернулся бы с войны мой дед, и не было бы у него трех сыновей, и меня бы никогда не было. В общем, жутковато.