Двигатель прогресса.
А ещё предположим, что где-то жило племя волосатых обезьян. Ах нет, извините, лысых обезьян, ну не совсем лысых - шкурами убитых животных они уже научились прикрывать свой срам. Помимо этого, они уже довольно далеко ушли от стадии собирательства корешков и даже развились в смысле племенных отношений. Самки племени часто проводили время у входа в домашнюю пещеру, они нежились в лучах солнца и хлопотали о подрастающем потомстве, деловито копошащемся в соседней луже. А самцы тем временем, занимались не менее полезными делами - добычей пищи и лёгкими войнами с соседями, которые, впрочем, у современного человека могут ассоциироваться лишь с геноцидом.
Так вот, однажды, в медленный, но уверенный прогресс нашего племени вмешалась новая, неординарная личность молодого самца, которого все называли Ыгуг (или схожим звуком). Самец был в расцвете сил, что по нашим меркам составило бы порядка девятнадцати лет от роду. В те времена долго не жили, смертность от саблезубых тигров, сгнивших зубов, или от удара дубиной по голове была чрезвычайно высока.
И нашего самца интересовало лишь несколько моментов в его будущей недолгой, но славной жизни: отношения с высшими существами, продление рода и власть над окружающими. Ну про продление рода мы опустим, тут ясно что связи носили беспорядочный характер, определяемый успехами Ыгуга в охоте и войнах. А вот про остальные два интереса стоит упомянуть отдельно.
С детства Ыгуг был смелым и отчаянным войном. Всю его сознательную жизнь ему казалось, что боги огня и ветра не были довольны его положением в мире, и за это гневались на него. Гнев выражался в том что у Ыгуга частенько болела голова, появлялась раздражительность, уходило желание спать, иногда накатывали волны непонятной тревоги. Вот тогда-то он и начинал действовать, чтобы ублажить своих богов и утихомирить внутренний огонь.
Вначале он покорил своё племя - убил во сне старого вождя, победил сильнейшего война, и немедля собрав небольшое войско, двинулся завоёвывать ближайшие племена. Уже спустя небольшое время племени Ыгуга удавалось наводить страх на жалкие остатки окружающих поселений, почти полностью вырезанных им и соратниками. Жестокие боги требовали жестоких действий, и Ыгугу казалось, что только таким образом их можно удовлетворить. Даже самые смелые войны племени содрогались, обнаружив фигуру Ыгуга, стоящего очередной ночью у костра, с пеной у рта и блестящими газами. Он снова требовал завоеваний.
И вот, во время очередного рейда по джунглям, Ыгуг просто упал, и не шевелился. Все поняли, что жизнь великого война оборвалась. Настало время великой скорби, и ещё долго все в племени будут помнить и чтить этого вождя, отвоевавшего у соседей так много шкур, копий, самок и разных безделушек.
Жалко, ни кто не обратил особого внимания, что во время одной из первых его охот, ещё в детстве, Ыгуга укусил слюнявый койот. А то прогресс у нас всех мог идти совсем другим путём.
Так вот, однажды, в медленный, но уверенный прогресс нашего племени вмешалась новая, неординарная личность молодого самца, которого все называли Ыгуг (или схожим звуком). Самец был в расцвете сил, что по нашим меркам составило бы порядка девятнадцати лет от роду. В те времена долго не жили, смертность от саблезубых тигров, сгнивших зубов, или от удара дубиной по голове была чрезвычайно высока.
И нашего самца интересовало лишь несколько моментов в его будущей недолгой, но славной жизни: отношения с высшими существами, продление рода и власть над окружающими. Ну про продление рода мы опустим, тут ясно что связи носили беспорядочный характер, определяемый успехами Ыгуга в охоте и войнах. А вот про остальные два интереса стоит упомянуть отдельно.
С детства Ыгуг был смелым и отчаянным войном. Всю его сознательную жизнь ему казалось, что боги огня и ветра не были довольны его положением в мире, и за это гневались на него. Гнев выражался в том что у Ыгуга частенько болела голова, появлялась раздражительность, уходило желание спать, иногда накатывали волны непонятной тревоги. Вот тогда-то он и начинал действовать, чтобы ублажить своих богов и утихомирить внутренний огонь.
Вначале он покорил своё племя - убил во сне старого вождя, победил сильнейшего война, и немедля собрав небольшое войско, двинулся завоёвывать ближайшие племена. Уже спустя небольшое время племени Ыгуга удавалось наводить страх на жалкие остатки окружающих поселений, почти полностью вырезанных им и соратниками. Жестокие боги требовали жестоких действий, и Ыгугу казалось, что только таким образом их можно удовлетворить. Даже самые смелые войны племени содрогались, обнаружив фигуру Ыгуга, стоящего очередной ночью у костра, с пеной у рта и блестящими газами. Он снова требовал завоеваний.
И вот, во время очередного рейда по джунглям, Ыгуг просто упал, и не шевелился. Все поняли, что жизнь великого война оборвалась. Настало время великой скорби, и ещё долго все в племени будут помнить и чтить этого вождя, отвоевавшего у соседей так много шкур, копий, самок и разных безделушек.
Жалко, ни кто не обратил особого внимания, что во время одной из первых его охот, ещё в детстве, Ыгуга укусил слюнявый койот. А то прогресс у нас всех мог идти совсем другим путём.