Кандинский о персидской миниатюре
"Простота - почти до варварства. Сложность почти головокружительная. Изысканность самого утонченного, чувственно замечтавшегося народа. Серьезность, строгость, подчас суровость рисунка, как на древних иконах. И мягкая, гибкая, подчас лукавая, красота линии. Примитивность красочных тонов - будто раскрашивание. И такая чуткость понимания и чувства в сочетании этих отдельных тонов, такая необходимость комбинаций и расположений, что примитивное раскрашивание сразу возносится на вершины живописи. Бесконечная глубина, углубленность внутреннего выражения, которому все служит, которому служит и бесконечная красота, и внешность.
Мне мерещился художник, так естественно живущий в этом "внутреннем", так естественно о нем говорящий, что ему не может быть страшно и пагубно внешнее, потому что оно ему служит, кладя к его ногам всю полноту живописных возможностей.
Каким чудом удавалось ему соединять первое - яркое, примитивно выраженное, как бы оголенное внутреннее впечатление (которое непрерывно доминирует и не может быть ничем затерто и которое мы, европейцы, так ошибочно стараемся передать "декоративностью") с кипящим изобилием деталей, не только не ослабляющих это первое впечатление, но чудесно - тысячами отголосков, припевов, тысячами переливчатых эхо - его обогащающих?
Я стоял и смотрел - и то, что мне казалось верным в нашем "декадентском" искусстве, то, на что душа отзывалась с радостью до боли: "Так, так, верно, хорошо!" - все затмилось, померкло, позабылось".
Письма из Мюнхена. 1910
Миниатюра, кстати, просто шикарная. Вам понравится разглядывать ее в деталях (изображение кликабельно).