(no subject)
Вместо танцев на поляне и изготовление мяс валяюсь неподвижно, на хлебе и воде.
Маянезик, да плюс колбаска из вчерашнего салатика...
Думала истерически схватиться за работу, но убедила этого не делать. Завтра начнется официальная борозда - вот завтра и начнем пахать. Сегодня будет день отдыха. Книгу буду читать.
Главное - найти что читать.
У меня вербальная цинга. Листать инет - это прекрасно, но в сетке же в основном разговоры. Мы же не "пишем" в "письменном" смысле этого слова. Я страшно проголодалась по "письменному" тексту, что называется "говорит, как пишет".
Пелевин, кстати, по этой самой причине совершенно не пошел, в сто пятидесятый раз. У меня он распадается на куски, на фразы, за которыми я не вижу текста. У него любая фраза самодостаточна, прям как иероглиф, иобладает собственной эстетикой. Проходных фраз нет, поэтому быстро устаешь разглядывать частности, а магистрального ощущения, вектора, направления нет.
Медленно, по кусочку, растягивая, наслаждаюсь акунинской "Смертью на брудершафт". При всей небрежности этих текстов (в отличие от выструганных, зашкуренного и отполированного бархоткой Эраста Петровича), они оптимальны для меня с языка. И интонация есть, и картинка, и швы замысла видно, что тоже интересно.
На второй или третий книге я взялась за ручку. Потому что это - идеальная для лингвиста запись. Фактически - русский язык в арсенале образованного пользователя - умелого, но неожиданного, спонтанного, выдавшего текст без особенного выглаживания. Запечатленная жизнь письменного языка как есть.
Я люблю синтаксис. Структуры говорят мне значительно больше, чем слова, которыми он нафарширован. Синтаксис - это отпечаток пальца и тембр голоса . В частных проявлениях - автора, а в более генерализованном смысле - национального, извините, духа.