Радикальный украинский национализм: постсоветский реванш
Голодовка студентов. Киев, 1990 г.
Цель - максимально и тотально сдвинуть массовое сознание Украины и ее политику вправо. И создать из Украины такой жесткий и агрессивный неофашистский субъект, который станет долгосрочным и мощным антироссийским плацдармом
В перестройку Украина вступала с активными, хотя еще политически недооформленными радикально-националистическими течениями.
Такие течения были в диссидентской среде и концентрировались вокруг созданной к началу 1980-х гг. Украинской Хельсинской группы. А далее обрастали преимущественно интеллигентскими по составу полуформальными организациями («Украинский христианский демократический фронт», экологическое движение «Зеленый мир», «Украинский демократический союз», «Мемориал» и др.), начавшими использовать «демократизацию и гласность» для антисоветской и (поначалу умеренной) националистической пропаганды.
Такие же течения были в Компартии Украины (КПУ), где уже в 1986-1987 гг. появились вполне откровенные «национал-коммунисты».
Первым крупным альтернативным политическим движением Украины стал созданный в 1988 г. «Народный Рух» во главе с известным диссидентом Вячеславом Чорновилом. В «Рух» вошли диссиденты и националисты разных взглядов, а также существенная часть захваченной «демократическим порывом» творческой интеллигенции и студенчества.
В 1989 г. «Рух» встал в жесткую оппозицию к КПУ. И тогда же КПУ раскололась на «марксистскую» и «демократическую» платформы. Причем и в составе «Руха» (так называемые национал-демократы), и в составе демократической платформы КПУ (так называемые суверен-коммунисты) существенную часть представляли вполне решительные украинские националисты.
В 1990 г., когда в СССР была ликвидирована однопартийная политическая система, первой организацией «эпохи многопартийности» стала отпочковавшаяся от «Хельсинской группы» Украинская республиканская партия (УРП) во главе с двумя известными диссидентами со стажем - Левко Лукьяненко и Степаном Хмарой. Причем УРП сразу провозгласила своей целью (отметим - в дословном соответствии с программами ОУН) «создание Украинского независимого соборного государства».
И в том же 1990 г. вышло постановление ЦК КПУ «О реализации программы исторических исследований, улучшения изучения и пропаганды истории Украины», которое резко подстегнуло начатый еще в 1988-1989 гг. процесс «суверенизации» украинской истории.
В массовую и профессиональную прессу широким потоком хлынули «исторические исследования» украинских и зарубежных (в основном националистических эмигрантских) авторов.
Первый регистр этих «исследований» - переписывание русско-советско-украинской истории в историю угнетения Украины «имперской Москвой». Здесь в одном ряду оказались и «колониальный Переяславский договор», и «ликвидация казацких вольностей», и «военная агрессия России для уничтожения украинской свободы в 1917-1921 годах», и «преступления ленинизма и сталинизма», включая «репрессии против буржуазных националистов», «голодомор», «угнетение и уничтожение национальной культуры, национальной интеллигенции и украинского языка», «предательский пакт Молотова-Риббентропа», а также «многовековое ограбление богатой и трудолюбивой Украины царской и коммунистической империей».
Второй регистр «новых исторических исследований» касался «удревнения» и возвеличивания собственной украинской истории. Здесь утверждалось, что украинцы даже не просто древние арии, а предки древних ариев, что украинцы никогда никому не покорялись, пока их не сломила «тупая и бездушная русская сила», что средневековая Украина, включая Запорожскую Сечь, была мировым образцом политической демократии, что в XVII веке казацкая Украина уже имела эффективную рыночную экономику и высокопродуктивное фермерское хозяйство. И что две попытки восстановления исторической украинской государственности в 1917-1921 гг. и в 1941-1945 гг. - были сорваны жестокой военной силой Москвы.
Вся эта система исторических мифов строилась при чрезвычайно активном участии националистической эмиграции. Уже в 1990 г. в Киеве прошел первый конгресс «Международной ассоциации украинистики», на котором сотни зарубежных гостей объясняли «оторванным от мира» украинцам истинные вехи «великой украинской истории».
Под доминирующим эмигрантским «учёно-профессорским» влиянием система новых исторических - подчеркнуто антисоветских и антироссийских - мифов приобретала в массовом политическом, научном, учебном обиходе «незалежной» Украины как бы авторитетный и неоспоримый характер. И решительно отрывала украинскую социальную, политическую, культурную, экономическую историю от общей российско-имперской и советской истории, описывая жизнь наших родственных народов как многовековой непримиримый конфликт.
Именно так Богдан Хмельницкий стал «национал-предателем», Петр Первый - «палачом украинского народа», а Иван Мазепа - великим дальновидным политиком. И именно так началась героизация украинских сподвижников гитлеровского нацизма. Особенно быстро этот процесс шел на Западной Украине, где уже в 1990 г. - отметим, до развала СССР! - были снесены несколько памятников Ленину и воздвигнуты памятные знаки лидерам и организаторам ОУН и УПА Е. Коновальцу, С. Бандере, Р. Шухевичу, Я. Стецько.
Процесс такого переписывания истории, который в полной мере развернулся на Украине еще до ее формальной независимости, сопровождался массовым «десантированием» в республику эмигрантской радикально-националистической элиты. Которая быстро объединялась с «идеологически родственной» местной элитой, а далее незамедлительно и активно включалась в украинский политический процесс. Уже к 1993 г. на Украине возникло более десятка радикально-националистических партий и движений с корнями в Организации украинских националистов. Помимо упомянутой выше Украинской республиканской партии (УРП), это были:
Конгресс украинских националистов (КУН) во главе с прибывшей из эмиграции Ярославой Стецько, о которой мы писали в предыдущих статьях;
бандеровская ОУН (р);
мельниковская ОУН (м);
Украинская национальная партия (УНП);
Украинская христианско-демократическая партия (УХДП);
Украинская народно-демократическая партия (УНДП);
Украинская национальная ассамблея (УНА);
Украинская народная самооборона (УНСО);
Социал-националистическая партия Украины (СНПУ);
Державный союз Украины (ДСУ), -
и ряд других.
Активность эмигрантских структур ОУН партийной деятельностью, разумеется, не ограничивалась. Они настойчиво шли в широкие слои общества и, прежде всего, в его элитные сегменты.
Так, ОУН (з) (так называемая «зарубежная»), связанная с наиболее респектабельными политическими кругами Запада, в основном налаживала коммуникации в научных, преподавательских, медийных кругах Украины.
ОУН (м) («мельниковская») и «бульбовцы» (последователи антисоветских боёвок Тараса Бульбы-Боровца в Полесье во времена Великой Отечественной войны) проявляли максимальную активность в работе с властно-бюрократическими и предпринимательскими кругами.
ОУН (б) («бандеровская») уделяла особое внимание «силовым» элитам Украины и в первую очередь (как и завещал Бандера) армии и спецслужбам.
Именно эта партийная и внепартийная работа, начатая еще в позднесоветские годы и резко активизированная после обретения Украиной «незалежности», неуклонно меняла массовое сознание всех сегментов украинского общества.
В этом процессе, кроме перечисленных выше партийных структур, большую роль играло множество националистических общественных организаций. Прежде всего - учрежденное во Львове еще в 1868 г. и воссозданное в Киеве в 1989 г. Всеукраинское Общество «Просвита» («Просвещение») имени Тараса Шевченко. Это Общество, имея формальный культурно-просветительский статус, на деле замыкало на себя огромный объем неформального политико-идеологического влияния.
Через «Просвиту», где особенно большую роль играли представители ОУН (м) и ОУН (з), шло наиболее активное воздействие на научные круги Украины (включая гуманитарные отделения Академии наук). Через «Просвиту» согласовывались программы публикаций основополагающих «концептуально-идеологических» текстов новой власти, включая монографии и учебники для школ и вузов. Через «Просвиту» шла большая часть культурных и научных обменов с Западом и даже немалая часть программ экономического взаимодействия с украинской диаспорой.
«Просвита» имела важный голос при подборе кандидатур на основные «идеологические» посты в органах власти. А они, как мы уже обсуждали в нашей газете, в своем большинстве доставались именно представителям той части украинского политического спектра, которая была привержена идеям «нациократии» (по М. Сциборскому), «интегрального национализма» (по Дм. Донцову), и т. п.
«Просвита», наконец, наряду с активом радикально-националистических партий, очень внимательно участвовала в отборе той научной, культурной, медийной украинской молодежи, которую отправляли учиться, доучиваться и стажироваться на Запад - в США, Великобританию, Германию, Канаду и т. д. Нужно подчеркнуть, что именно эта молодежь сегодня составляет решающую (и вполне профессиональную) часть того экспертно-журналистского сообщества, которое информационно-идеологически обслуживает киевскую хунту на телевидении и радио, в газетах и Интернете.
В этих условиях политические и спецслужбистские круги Запада получали на «незалежной» Украине очень широкие возможности для работы. В том числе напрямую, без эмигрантских националистических посредников. В частности, существенная часть генералитета украинской армии, полиции и спецслужб прошла - после советских и украинских Академий - дополнительную выучку (и дополнительную, вполне специфическую, идеологическую обработку) в военных академиях США и других западных стран.
Но при этом страны Запада заодно весьма активно использовали - и используют - потенциал радикально-националистической украинской эмигрантской молодежи. И в роли своих эмиссаров в политике, спецслужбах и частном бизнесе. И в роли украиноязычных волонтеров в подразделениях сил специальных операций США. И в роли инструкторов для военной подготовки («вышколов») боевиков украинских националистических партий. И в роли солдат и офицеров направляемого на Украину контингента частных военных компаний (ЧВК).
Разумеется, влияние радикально-националистических украинских автохтонных и эмигрантских групп на украинскую внутреннюю и внешнюю политику нельзя преувеличивать и считать чуть ли не тотальным. Эта политика, в условиях невыстроенной государственности и экономического и властного доминирования хозяйственных элит Восточной Украины, определялась в основном коммерческим и коррупционным цинизмом властных кланов и создаваемых этими кланами «больших» партий (КПУ, Соцпартия, «Рух», «Новая Украина» и далее вплоть до нынешних «Партии регионов», «Батькивщины» и т. д.). Именно через эти партии властные кланы проводили свою политику в Верховной Раде и региональных бюрократиях.
Но в том, что касается воспитания и индоктринации населения, радикальные националисты неуклонно «прибирали к рукам» всё большую часть массового сознания.
И здесь нельзя не подчеркнуть, что значительная часть российской политической и идеологической элиты того времени либо смотрела на это «сквозь пальцы», либо этому откровенно способствовала. Воспринимая украинские идеологические трансформации как гарантии от попыток восстановления наиболее трудно разрушаемого российско-украинского социально-культурного единства (то есть воссоздания недавно разрушенного СССР) или, не дай Бог, от попыток «коммунистического реванша».
Беремся ответственно утверждать, что никакой серьезной, вдумчивой и системной работы для противодействия описанным концептуально-идеологическим трансформациям Украины Россия не вела. И беремся столь же ответственно утверждать, что уже в 2004 г. победа первой «оранжевой революции» и «продавливание» В. Ющенко на президентский пост решающим образом определялись не только и не столько системой внешних влияний и западной (прежде всего, американской) многосторонней экономической и политической поддержкой, сколько созданной в предыдущие «незалежные» годы массовостью «нового украинского сознания». Сознания разного в разных регионах Украины, но в весьма значительной части воинственно-националистического и антироссийского.
В чем же сегодня заключается концептуальная база этого нового украинского сознания, в чем состоят его региональные и другие отличия? Как и кем формировались эти отличия?
Об этом в следующей статье
предыдущие материалы цикла:
Украинский нацизм: как это начиналось
Идеи и идеологи украинского национализма
Бандеровщина. Украина. 1941-1942
Бандеровщина в разгар Великой войны
Бандеровский террор на исходе Великой Отечественной войны
Степан Бандера: послевоенное концептуальное наследие
Степан Бандера: послевоенное концептуальное наследие. Часть II
источник:
статья Юрия Бялого Радикальный украинский национализм: постсоветский концептуально-идеологический реванш
опубликована в газете "Суть времени" в №85 от 9 июля 2014 г.