"Дураки"
Сегодняшний спектакль был прекрасным, наполненным, насыщенным, живым, ярким - настоящим.
Сегодняшний спектакль - БЫЛ.
Он "дозрел" и как яблоко, упал с ветки, ему осталось только прорасти и принести плоды. Впрочем, он уже их принес и актерам, и зрителям, потому что слезы зрителя стоят дорогого, для обеих сторон.
И в этот раз они были.
Сегодня зал реагировал, замирал и смеялся, ронял четки и вытирал слезы. От показа к показу происходит колоссальная работа каждого над собой, над спектаклем, он растет, меняется, оттачивается, становится интереснее, цельнее, появляются новые штрихи и находки. Он похож на пазл, части которого перемешали и в нем столько кусочков, что совместить можно только некоторые. И ты собираешь, собираешь, а потом вдруг понимаешь, что смысл совсем в другом, не в том, чтобы в какой-то момент сложить из этих кусочков целую картинку, яркую и красивую, а в том, чтобы радоваться каждому этому маленькому сложившемуся фрагменту и видеть красоту даже в нем одном.
Парни, вы гениальны, каждый - звезда, особенная и неповторимая.
Жанусь, люблю, ты знаешь. Стас, восхищаюсь.
В тишине, когда слышно дыхание и стук сердца, в темноте зрительного зала, в лучах яркого света со сцены, в струйке золотистого, рассыпающегося в пальцах песка, в гулких голосах и плаче аккордеона, в каждом ящике шкафа - детство, взросление, вопросы, удивление и разочарование, желание и усталость, радость и страх, влюбленность и боль, смерть и надежда.
Жизнь.
Невероятная хрупкость жизни, грусть и сомнения, мечты и вспышки воспоминаний.
Вы такие родные и свои, спасибо, люблю.
Конечно, все не зря.
"Можно писать письма. Или просто кричать, с ума сходя от мечты. Но и это пройдет. Нет, мама, нет, это останется."
"И поздно говорить, сгорая. Но можно писать письма. Всякий раз ставя в конце -- п р о щ а й.
Радость моя, если умру от невзгод, сумасшествия и печали, если до срока, определенного мне судьбой, не нагляжусь на тебя, если не нарадуюсь ветхим мельницам, живущим на изумрудных полынных холмах, если не напьюсь прозрачной воды из вечных рук твоих, если не успею пройти до конца, если не расскажу всего, что хотел рассказать о тебе, о себе, если однажды умру не простясь - прости. Больше всего я хотел бы сказать - сказать перед очень долгой разлукой -- о том, что ты, конечно, знаешь давно сама, или только догадываешься об этом.
Мы все об этом догадываемся.
Я хочу сказать, что когда-то мы уже были знакомы на этой земле, ты, наверное, помнишь.
Ибо река называется.
И вот мы снова пришли, вернулись, чтобы опять встретиться.
Мы - Те Кто Пришли.
Теперь знаешь."
Сегодняшний спектакль - БЫЛ.
Он "дозрел" и как яблоко, упал с ветки, ему осталось только прорасти и принести плоды. Впрочем, он уже их принес и актерам, и зрителям, потому что слезы зрителя стоят дорогого, для обеих сторон.
И в этот раз они были.
Сегодня зал реагировал, замирал и смеялся, ронял четки и вытирал слезы. От показа к показу происходит колоссальная работа каждого над собой, над спектаклем, он растет, меняется, оттачивается, становится интереснее, цельнее, появляются новые штрихи и находки. Он похож на пазл, части которого перемешали и в нем столько кусочков, что совместить можно только некоторые. И ты собираешь, собираешь, а потом вдруг понимаешь, что смысл совсем в другом, не в том, чтобы в какой-то момент сложить из этих кусочков целую картинку, яркую и красивую, а в том, чтобы радоваться каждому этому маленькому сложившемуся фрагменту и видеть красоту даже в нем одном.
Парни, вы гениальны, каждый - звезда, особенная и неповторимая.
Жанусь, люблю, ты знаешь. Стас, восхищаюсь.
В тишине, когда слышно дыхание и стук сердца, в темноте зрительного зала, в лучах яркого света со сцены, в струйке золотистого, рассыпающегося в пальцах песка, в гулких голосах и плаче аккордеона, в каждом ящике шкафа - детство, взросление, вопросы, удивление и разочарование, желание и усталость, радость и страх, влюбленность и боль, смерть и надежда.
Жизнь.
Невероятная хрупкость жизни, грусть и сомнения, мечты и вспышки воспоминаний.
Вы такие родные и свои, спасибо, люблю.
Конечно, все не зря.
"Можно писать письма. Или просто кричать, с ума сходя от мечты. Но и это пройдет. Нет, мама, нет, это останется."
"И поздно говорить, сгорая. Но можно писать письма. Всякий раз ставя в конце -- п р о щ а й.
Радость моя, если умру от невзгод, сумасшествия и печали, если до срока, определенного мне судьбой, не нагляжусь на тебя, если не нарадуюсь ветхим мельницам, живущим на изумрудных полынных холмах, если не напьюсь прозрачной воды из вечных рук твоих, если не успею пройти до конца, если не расскажу всего, что хотел рассказать о тебе, о себе, если однажды умру не простясь - прости. Больше всего я хотел бы сказать - сказать перед очень долгой разлукой -- о том, что ты, конечно, знаешь давно сама, или только догадываешься об этом.
Мы все об этом догадываемся.
Я хочу сказать, что когда-то мы уже были знакомы на этой земле, ты, наверное, помнишь.
Ибо река называется.
И вот мы снова пришли, вернулись, чтобы опять встретиться.
Мы - Те Кто Пришли.
Теперь знаешь."