всем! всем! всем!
Оригинал взят у olifant_olifant в Французский бульдог
«Жена декабриста». Быль.
- Вот, матушка, и приехали, - возница соскочил с саней и махнул рукой в рукавице на крепкую, свежесрубленную избу.
- Наконец-то, - Наталья Дмитриевна, впервые за долгие месяцы пути улыбнулась.
Знаменитый нерченский мороз давал о себе знать, но небо очистилось от туч, и белое солнце отражалась в мириадах снежинок. От дома веяло теплом, спокойствием и, главное, жизнью. Из трубы поднимался прозрачный голубой дымок, двор был изъезжен полозьями саней, на верёвке сушилось бельё, на куче лошадиного навоза весело орали воробьи, а у распахнутых дверей бани мужичок бойко колол дрова. Наталья Дмитриевна пригляделась. Что-то неуловимо знакомое мелькало в неказистой фигуре, чертах лица крестьянина. Она пригляделась и обмерла. Короткие кривые ножки, рост, глаза навыкате, расплющенный нос. Княгиня пошатнулась и слабо вскрикнула. Мужичок обернулся. Нет, глаза не подвели её - в заячьем тулупчике, валенках и каком-то диком треухе на круглой голове перед Натальей Дмитриевной стоял любимый французский бульдог Михаила Александровича - Кики. В памяти всплыла освещённая факелами ночь, солдатские шинели и муж, в арестантской робе, прижимающий к груди перепуганного Кики, завёрнутого в рогожку…
- Ох, язви меня! - воскликнул бульдог, роняя топор. - Не успел я с банькой то, ох, не успел.
- Ты научился говорить, Кики? - как сквозь сон, прошептала Наталья Дмитриевна.
- Да тут в Сибири, язви меня, и рыба запоёт, - радостно отозвался бульдог, поддерживая под руку госпожу. - Говорил я Михайлу Александровичу, что к утру вас надобно ждать! А он всё вечером, да вечером.
- А где он? Здоров ли?
- Да здоров, здоров. Спит, сердечный. Вчерась с ним полночи пельмени лепили. Ох, и пельмешки вышли, - Кики озорно блеснул круглыми глазками. - Двадцать штук сам съел, как одну копеечку! Господи, да идёмте в избу, княгинюшка. Сейчас Михайла Александровича разбудим, чайку, пельмешек. А тут уж и я с банькой поспею.
- Постой же, Кики, - Наталья Дмитриевна замедлила шаг, - но как же так? Ты же пёс, не человек. Как же у тебя получается?..
- Да шут его знает, - рассмеялся бульдог и шмыгнул носом. - Место такое. Сибирь-матушка. О-го-го-гооо! - заорал он во всю глотку и, довольно улыбаясь, повёл княгиню в дом.
«Жена декабриста». Быль.
- Вот, матушка, и приехали, - возница соскочил с саней и махнул рукой в рукавице на крепкую, свежесрубленную избу.
- Наконец-то, - Наталья Дмитриевна, впервые за долгие месяцы пути улыбнулась.
Знаменитый нерченский мороз давал о себе знать, но небо очистилось от туч, и белое солнце отражалась в мириадах снежинок. От дома веяло теплом, спокойствием и, главное, жизнью. Из трубы поднимался прозрачный голубой дымок, двор был изъезжен полозьями саней, на верёвке сушилось бельё, на куче лошадиного навоза весело орали воробьи, а у распахнутых дверей бани мужичок бойко колол дрова. Наталья Дмитриевна пригляделась. Что-то неуловимо знакомое мелькало в неказистой фигуре, чертах лица крестьянина. Она пригляделась и обмерла. Короткие кривые ножки, рост, глаза навыкате, расплющенный нос. Княгиня пошатнулась и слабо вскрикнула. Мужичок обернулся. Нет, глаза не подвели её - в заячьем тулупчике, валенках и каком-то диком треухе на круглой голове перед Натальей Дмитриевной стоял любимый французский бульдог Михаила Александровича - Кики. В памяти всплыла освещённая факелами ночь, солдатские шинели и муж, в арестантской робе, прижимающий к груди перепуганного Кики, завёрнутого в рогожку…
- Ох, язви меня! - воскликнул бульдог, роняя топор. - Не успел я с банькой то, ох, не успел.
- Ты научился говорить, Кики? - как сквозь сон, прошептала Наталья Дмитриевна.
- Да тут в Сибири, язви меня, и рыба запоёт, - радостно отозвался бульдог, поддерживая под руку госпожу. - Говорил я Михайлу Александровичу, что к утру вас надобно ждать! А он всё вечером, да вечером.
- А где он? Здоров ли?
- Да здоров, здоров. Спит, сердечный. Вчерась с ним полночи пельмени лепили. Ох, и пельмешки вышли, - Кики озорно блеснул круглыми глазками. - Двадцать штук сам съел, как одну копеечку! Господи, да идёмте в избу, княгинюшка. Сейчас Михайла Александровича разбудим, чайку, пельмешек. А тут уж и я с банькой поспею.
- Постой же, Кики, - Наталья Дмитриевна замедлила шаг, - но как же так? Ты же пёс, не человек. Как же у тебя получается?..
- Да шут его знает, - рассмеялся бульдог и шмыгнул носом. - Место такое. Сибирь-матушка. О-го-го-гооо! - заорал он во всю глотку и, довольно улыбаясь, повёл княгиню в дом.