Где гуманоиды зимуют (рассказ)
Недавно с удивлением узнал от знакомой, что мой старый рассказ с Прозы про будни желтой газеты хотят напечатать в каком-то самиздатовском журнале.
Перечитал его - и увидел, что это было и впрямь неплохо.
Представляю на читательский суд.
ГДЕ ГУМАНОИДЫ ЗИМУЮТ
- Гоголь на планерку всех зовет! - зашушукались в коридорах редакции.
Через пять минут редакторы отделов скандальной газеты "Комсомольская жизнь" дисциплинированно сидели в кабинете главного редактора - Николая Васильевича Соснова, более известного в журналистском кругу под прозвищем "Гоголь".
Главред обвел своих подчиненных хмурым взглядом из-под очков в толстенной роговой оправе.
- Все собрались? Ну, начнем, - сказал он надтреснутым голосом. - А начнем мы... начнем мы с отдела криминальной чернухи. Глухарев, что там у тебя по маньякам?
- Не понял, Николай Васильевич? - недоуменно пожал широкими плечами главный "криминальщик" газеты Сергей Глухарев. Несмотря на духоту, он был затянут в толстенную кожаную "косуху" - по примеру своего гуру, тележурналиста, депутата и просто героя Александра Неврозова. По слухам, у Глухарева вся квартира была обклеена фотографиями кумира.
- Почему у тебя маньяки так плохо работают?! - зыркнул на него из-под очков главред. - Уже третий месяц ни одного громкого убийства! Ни одного зверского изнасилования в извращенной форме! Мы же в Петербурге живем, а не в каком-нибудь провинциальном Мухосранске! Неужели на пять с хреном миллионов жителей у тебя не найдется ни одного какого-нибудь захудалого маньяка?!
- Ну... не знаю, надо в "убойный отдел" позвонить... - стушевался Глухарев, на глазах уменьшаясь в размерах. Казалось, еще немного - и он исчезнет, и от него останется одна лишь куртка.
- В "убойный отдел" он позвонит! - передразнил его Соснов. - Ишь, какие мы шустрые - все ждем подарков от милиции... А самому слабо маньяка найти?!
- Не понял… - наморщил лоб Глухарев. - Как это... найти?
- А вот так! - главред грохнул кулаком по столу. - Найти! Или самому придумать! Любую! Историю! И чтоб побольше шокирующих подробностей! Например: маньяк - гей - педофил, ловит сопливых мальчишек у школы, насилует их, убивает и расчленяет! Или сначала убивает, затем насилует и снова-таки расчленяет! А потом делает из них котлеты и скармливает посетителям ресторана, в котором работает шеф-поваром! Запомните все: читателя нужно ШО-КИ-РО-ВАТЬ! Запугать его, дать ему ясно понять, что его дети в смертельной опасности! Неужели так трудно понять?! Глухарев, мать твою, ты редактор отдела криминальной чернухи или кто?! Я что ли за тебя темы придумывать должен?!
- Сделаем, Николай Васильевич. - пролепетал окончательно съежившийся криминальщик. - Найдем маньяка...
- Не сдашь текст в пятницу - уволю к чертовой матери! - главред снял запотевшие очки, протер их платком, близоруко прищурился. - Та-а-ак, следующий... Никита, что у тебя с наукой?
- Все хорошо, Николай Васильевич, - бодро сказал толстенький и кругленький Никита Колобков, редактор отдела научных сенсаций,. - Сегодня еду в "Пряжку", беру интервью у контактера, вырвавшегося из инопланетного плена. Говорит, что теперь обладает рентгеновским взглядом, видит, какого цвета нижнее белье у санитарок...
- О-хре-неть! - снова грохнул по столу главред. - Мы еще к шизикам ездить будем, интервью у них брать! Может, сами еще в ту дурку ляжем? Никита, мне нужна сенсация! Понимаешь, СЕН-СА-ЦИЯ! А не бредни озабоченного шизика! Ты же контактировал с этими... как их там... фуфлологами...
- Уфологами, - подсказал Никита, снова утыкаясь в ежедневник.
- Точно, с уфологами! Ну так напросись с ними в экспедицию по области! Пусть они проведут тебя своими тайными тропами! Пусть покажут места, где бывают эти долбаные гуманоиды! Где они зимуют, где гадят, где проводят жуткие эксперименты над заблудившимися жителями! Сфотографируешь в жопу пьяного деревенского аборигена - и поставишь подпись к фото: "Тракторист Василий Пупкин после инопланетного плена перешел с этилового спирта на чистый бензин". Неужели это так трудно?!
- Понял, Николай Васильевич, - упавшим голосом сказал Никита, делая пометки в своем ежедневнике.
- Ишь, какие все понятливые становятся, как только им пистон вставишь... Так, Дима, что у тебя по армии? - повернулся главред к редактору отдела армейских ЧП Дмитрию Холодецкому, крутизны ради никогда не снимавшему камуфляжную форму.
- К "солдатским матерям" какой-то чудик прибежал, из части под Псковом, - Холодецкий мельком заглянул в блокнот. - Говорит, деды над ним издевались, заставляли сигареты у прохожих стрелять, а по ночам играли в "дембельский поезд"...
- Дима, ну сколько можно этого детсада! - заорал Николай Васильевич, хлопнув по столу так, что стеклянная пепельница жалобно звякнула. - Сигареты стрелять заставляли! Ужас-то какой! А пятки почесать не просили?!
- Не знаю, надо спросить... - неуверенно промямлил Холодецкий, перелистывая блокнот.
- Дима, мы федеральная газета! Понимаешь - фе-де-раль-на-я! Мне не нужен твой детсад с имбецилами! Мне нужны сенсации! Где сейчас твой горе-воин?!
- У "солдатских матерей" где-то прячется, обещали завтра организовать встречу...
- Ну так напиши про это так, чтобы читателя ЗАЦЕПИЛО! Напиши, что сбежавший солдат прополз на брюхе от Пскова до Петербурга - потому что ноги у него попросту гниют! Потому что их у него отбили кирзачами "деды" - вместе с яйцами! Напиши, что каждый вечер его выгоняли на панель - торговать задницей по рупь двадцать! При полном попустительстве офицеров! А он не выдержал сексуальных измывательств - и подался в бега! Напиши, что сейчас правозащитники собирают для него деньги на операцию - потому что у наших врачей на это денег нет! А звери - военкомы осаждают офис твоих "матерей", чтобы забрать заживо гниющего солдата обратно в часть! Мы должны всколыхнуть аудиторию! Написать об армии так, чтобы читатель грохнулся в обморок, потом очнулся и побежал митинговать против военной службы перед штабом округа!
- Я понял ход ваших мыслей, Николай Васильевич, - почтительно сказал Холодецкий, лихорадочно строча в блокноте. - Все сделаем в лучшем виде...
- Да не мои мысли должны здесь быть, а твои! Ваши мысли! Это всем ясно?! - главред обвел грозовым взглядом притихших подчиненных.
- Ясно, Николай Васильевич... - прошелестели редакторы.
- Ну-ну, я посмотрю, как вам ясно... Всех повыгоняю к чертовой матери! Бездельники! Грехова, может, ты меня порадуешь светскими новостями?! - главред зло зыркнул в сторону редактора отдела светских скандалов Ларисы Греховой - обладательницы груди четвертого размера, распластавшейся на столе босса.
- Ну-у-у... - протянула Лариса, утыкаясь носом в органайзер. - Людмила Гурченко помирилась со своей дочерью... И скоро споет дуэтом еще одну песню с Борисом Моисеевым. Пока все.
- Лариса, ну что это за новость?! - простонал главред, воздевая руки к потолку. - Мы так скоро в трубу вылетим! Все на хрен вылетим отсюда! Неужели в твоей очаровательной головке не осталось хоть капелька фантазии?! Неужели трудно придумать что-нибудь поувлекательнее? Ты мыльные оперы хотя бы иногда смотришь?
- Ну да, - уверенно кивнула Грехова. - "Моя прекрасная няня", "Счастливы вместе" тоже ничего...
- Да уж, чувствуется... Мозгов у тебя примерно столько же, как у твоей прекрасной няни, - ядовито хмыкнул Соснов. - Запомни - любая история должна быть драматичной! Она должна цеплять читателя, заставлять его проливать гигалитры крокодиловых слез! Понимаешь?
- Кажется, понимаю... - растерянно пролепетала Грехова.
- Ни хрена ты не понимаешь, раз предлагаешь такую херню! - взвился Николай Васильевич, схватился за сердце и продолжил более спокойным голосом. - Напиши, что всенародно любимая актриса Людмила Гурченко спустя тридцать лет нашла свою дочь, которая выжила после аборта. Которую она не захотела рожать, чтобы не терять своей осиной талии. Полусдохший трупик дочери подобрали на помойке и выходили в детдоме. А через двадцать лет повзрослевшая дочь стала копией матери в молодости, увидела ее по телевизору - и поехала из своего Усть-Задрищенска в Москву, искать встречи. Десять лет она проработала проституткой на Тверской, пока ее не заметила проезжающая в лимузине мамаша. Далее слезы, объятья, мольбы о прощении и прочий винигрет. Теперь ты поняла, КАК и о ЧЕМ надо писать?
- Да, а с Моисеевым что делать? - захлопала очаровательными глазами Лариса. Остальные редакторы сжались - заранее предчувствуя гром с молнией.
- Ну ты и дура! - зловеще прошипел главред. - Похоже, ты все мозги пропила на своих светских тусовках! Неужели трудно догадаться, что Моисеев - тайный любовник Гурченко и отец ее дочери?! Может, мне еще статью за тебя написать?!
- Не надо, я сама справлюсь, - бездонные озера глаз Ларисы подозрительно увлажнились.
- Боже, как вы все мне надоели, - простонал главред, откидываясь на спинку кожаного кресла. - Какая непроходимая тупость! Нет, вы точно загоните меня в гроб! Я знаю, вы этого и добиваетесь!
- Николай Васильевич, ну мы же не такие опытные и заслуженные журналисты, как вы, - подобострастно вставил Холодецкий. Он не упускал случая польстить начальству, и по слухам, метил к нему в замы. - И у нас еще не такая богатая фантазия...
- Ах, вам фантазии не хватает? - картинно всплеснул руками Соснов. - Горе - то какое! Да вам любви к своему делу не хватает! Любви к читателю не хватает! Читателя надо возлюбить как ближнего своего! И кормить самыми вкусными материалами! Креатив немного включайте, серое вещество активизируйте - и все получится! Все свободны - и чтобы без сенсаций не возвращались! Иначе я вам покажу... где гуманоиды зимуют!
После того, как все разбежались по кабинетам, Николай Васильевич еще с минуту сидел, держась за сердце и приходя в себя. Затем кинул на язык таблетку валидола, выдвинул ящик стола и достал оттуда свежий номер своей любимой газеты "Коммерсант".
- Эх, везет же людям! - периодически вздыхал Соснов, перелистывая страницы и периодически смахивая набегающую слезу. - Вот где настоящая газета - не то что наш отстойник. Ну ничего, нас люди тоже читают...
Перечитал его - и увидел, что это было и впрямь неплохо.
Представляю на читательский суд.
ГДЕ ГУМАНОИДЫ ЗИМУЮТ
- Гоголь на планерку всех зовет! - зашушукались в коридорах редакции.
Через пять минут редакторы отделов скандальной газеты "Комсомольская жизнь" дисциплинированно сидели в кабинете главного редактора - Николая Васильевича Соснова, более известного в журналистском кругу под прозвищем "Гоголь".
Главред обвел своих подчиненных хмурым взглядом из-под очков в толстенной роговой оправе.
- Все собрались? Ну, начнем, - сказал он надтреснутым голосом. - А начнем мы... начнем мы с отдела криминальной чернухи. Глухарев, что там у тебя по маньякам?
- Не понял, Николай Васильевич? - недоуменно пожал широкими плечами главный "криминальщик" газеты Сергей Глухарев. Несмотря на духоту, он был затянут в толстенную кожаную "косуху" - по примеру своего гуру, тележурналиста, депутата и просто героя Александра Неврозова. По слухам, у Глухарева вся квартира была обклеена фотографиями кумира.
- Почему у тебя маньяки так плохо работают?! - зыркнул на него из-под очков главред. - Уже третий месяц ни одного громкого убийства! Ни одного зверского изнасилования в извращенной форме! Мы же в Петербурге живем, а не в каком-нибудь провинциальном Мухосранске! Неужели на пять с хреном миллионов жителей у тебя не найдется ни одного какого-нибудь захудалого маньяка?!
- Ну... не знаю, надо в "убойный отдел" позвонить... - стушевался Глухарев, на глазах уменьшаясь в размерах. Казалось, еще немного - и он исчезнет, и от него останется одна лишь куртка.
- В "убойный отдел" он позвонит! - передразнил его Соснов. - Ишь, какие мы шустрые - все ждем подарков от милиции... А самому слабо маньяка найти?!
- Не понял… - наморщил лоб Глухарев. - Как это... найти?
- А вот так! - главред грохнул кулаком по столу. - Найти! Или самому придумать! Любую! Историю! И чтоб побольше шокирующих подробностей! Например: маньяк - гей - педофил, ловит сопливых мальчишек у школы, насилует их, убивает и расчленяет! Или сначала убивает, затем насилует и снова-таки расчленяет! А потом делает из них котлеты и скармливает посетителям ресторана, в котором работает шеф-поваром! Запомните все: читателя нужно ШО-КИ-РО-ВАТЬ! Запугать его, дать ему ясно понять, что его дети в смертельной опасности! Неужели так трудно понять?! Глухарев, мать твою, ты редактор отдела криминальной чернухи или кто?! Я что ли за тебя темы придумывать должен?!
- Сделаем, Николай Васильевич. - пролепетал окончательно съежившийся криминальщик. - Найдем маньяка...
- Не сдашь текст в пятницу - уволю к чертовой матери! - главред снял запотевшие очки, протер их платком, близоруко прищурился. - Та-а-ак, следующий... Никита, что у тебя с наукой?
- Все хорошо, Николай Васильевич, - бодро сказал толстенький и кругленький Никита Колобков, редактор отдела научных сенсаций,. - Сегодня еду в "Пряжку", беру интервью у контактера, вырвавшегося из инопланетного плена. Говорит, что теперь обладает рентгеновским взглядом, видит, какого цвета нижнее белье у санитарок...
- О-хре-неть! - снова грохнул по столу главред. - Мы еще к шизикам ездить будем, интервью у них брать! Может, сами еще в ту дурку ляжем? Никита, мне нужна сенсация! Понимаешь, СЕН-СА-ЦИЯ! А не бредни озабоченного шизика! Ты же контактировал с этими... как их там... фуфлологами...
- Уфологами, - подсказал Никита, снова утыкаясь в ежедневник.
- Точно, с уфологами! Ну так напросись с ними в экспедицию по области! Пусть они проведут тебя своими тайными тропами! Пусть покажут места, где бывают эти долбаные гуманоиды! Где они зимуют, где гадят, где проводят жуткие эксперименты над заблудившимися жителями! Сфотографируешь в жопу пьяного деревенского аборигена - и поставишь подпись к фото: "Тракторист Василий Пупкин после инопланетного плена перешел с этилового спирта на чистый бензин". Неужели это так трудно?!
- Понял, Николай Васильевич, - упавшим голосом сказал Никита, делая пометки в своем ежедневнике.
- Ишь, какие все понятливые становятся, как только им пистон вставишь... Так, Дима, что у тебя по армии? - повернулся главред к редактору отдела армейских ЧП Дмитрию Холодецкому, крутизны ради никогда не снимавшему камуфляжную форму.
- К "солдатским матерям" какой-то чудик прибежал, из части под Псковом, - Холодецкий мельком заглянул в блокнот. - Говорит, деды над ним издевались, заставляли сигареты у прохожих стрелять, а по ночам играли в "дембельский поезд"...
- Дима, ну сколько можно этого детсада! - заорал Николай Васильевич, хлопнув по столу так, что стеклянная пепельница жалобно звякнула. - Сигареты стрелять заставляли! Ужас-то какой! А пятки почесать не просили?!
- Не знаю, надо спросить... - неуверенно промямлил Холодецкий, перелистывая блокнот.
- Дима, мы федеральная газета! Понимаешь - фе-де-раль-на-я! Мне не нужен твой детсад с имбецилами! Мне нужны сенсации! Где сейчас твой горе-воин?!
- У "солдатских матерей" где-то прячется, обещали завтра организовать встречу...
- Ну так напиши про это так, чтобы читателя ЗАЦЕПИЛО! Напиши, что сбежавший солдат прополз на брюхе от Пскова до Петербурга - потому что ноги у него попросту гниют! Потому что их у него отбили кирзачами "деды" - вместе с яйцами! Напиши, что каждый вечер его выгоняли на панель - торговать задницей по рупь двадцать! При полном попустительстве офицеров! А он не выдержал сексуальных измывательств - и подался в бега! Напиши, что сейчас правозащитники собирают для него деньги на операцию - потому что у наших врачей на это денег нет! А звери - военкомы осаждают офис твоих "матерей", чтобы забрать заживо гниющего солдата обратно в часть! Мы должны всколыхнуть аудиторию! Написать об армии так, чтобы читатель грохнулся в обморок, потом очнулся и побежал митинговать против военной службы перед штабом округа!
- Я понял ход ваших мыслей, Николай Васильевич, - почтительно сказал Холодецкий, лихорадочно строча в блокноте. - Все сделаем в лучшем виде...
- Да не мои мысли должны здесь быть, а твои! Ваши мысли! Это всем ясно?! - главред обвел грозовым взглядом притихших подчиненных.
- Ясно, Николай Васильевич... - прошелестели редакторы.
- Ну-ну, я посмотрю, как вам ясно... Всех повыгоняю к чертовой матери! Бездельники! Грехова, может, ты меня порадуешь светскими новостями?! - главред зло зыркнул в сторону редактора отдела светских скандалов Ларисы Греховой - обладательницы груди четвертого размера, распластавшейся на столе босса.
- Ну-у-у... - протянула Лариса, утыкаясь носом в органайзер. - Людмила Гурченко помирилась со своей дочерью... И скоро споет дуэтом еще одну песню с Борисом Моисеевым. Пока все.
- Лариса, ну что это за новость?! - простонал главред, воздевая руки к потолку. - Мы так скоро в трубу вылетим! Все на хрен вылетим отсюда! Неужели в твоей очаровательной головке не осталось хоть капелька фантазии?! Неужели трудно придумать что-нибудь поувлекательнее? Ты мыльные оперы хотя бы иногда смотришь?
- Ну да, - уверенно кивнула Грехова. - "Моя прекрасная няня", "Счастливы вместе" тоже ничего...
- Да уж, чувствуется... Мозгов у тебя примерно столько же, как у твоей прекрасной няни, - ядовито хмыкнул Соснов. - Запомни - любая история должна быть драматичной! Она должна цеплять читателя, заставлять его проливать гигалитры крокодиловых слез! Понимаешь?
- Кажется, понимаю... - растерянно пролепетала Грехова.
- Ни хрена ты не понимаешь, раз предлагаешь такую херню! - взвился Николай Васильевич, схватился за сердце и продолжил более спокойным голосом. - Напиши, что всенародно любимая актриса Людмила Гурченко спустя тридцать лет нашла свою дочь, которая выжила после аборта. Которую она не захотела рожать, чтобы не терять своей осиной талии. Полусдохший трупик дочери подобрали на помойке и выходили в детдоме. А через двадцать лет повзрослевшая дочь стала копией матери в молодости, увидела ее по телевизору - и поехала из своего Усть-Задрищенска в Москву, искать встречи. Десять лет она проработала проституткой на Тверской, пока ее не заметила проезжающая в лимузине мамаша. Далее слезы, объятья, мольбы о прощении и прочий винигрет. Теперь ты поняла, КАК и о ЧЕМ надо писать?
- Да, а с Моисеевым что делать? - захлопала очаровательными глазами Лариса. Остальные редакторы сжались - заранее предчувствуя гром с молнией.
- Ну ты и дура! - зловеще прошипел главред. - Похоже, ты все мозги пропила на своих светских тусовках! Неужели трудно догадаться, что Моисеев - тайный любовник Гурченко и отец ее дочери?! Может, мне еще статью за тебя написать?!
- Не надо, я сама справлюсь, - бездонные озера глаз Ларисы подозрительно увлажнились.
- Боже, как вы все мне надоели, - простонал главред, откидываясь на спинку кожаного кресла. - Какая непроходимая тупость! Нет, вы точно загоните меня в гроб! Я знаю, вы этого и добиваетесь!
- Николай Васильевич, ну мы же не такие опытные и заслуженные журналисты, как вы, - подобострастно вставил Холодецкий. Он не упускал случая польстить начальству, и по слухам, метил к нему в замы. - И у нас еще не такая богатая фантазия...
- Ах, вам фантазии не хватает? - картинно всплеснул руками Соснов. - Горе - то какое! Да вам любви к своему делу не хватает! Любви к читателю не хватает! Читателя надо возлюбить как ближнего своего! И кормить самыми вкусными материалами! Креатив немного включайте, серое вещество активизируйте - и все получится! Все свободны - и чтобы без сенсаций не возвращались! Иначе я вам покажу... где гуманоиды зимуют!
После того, как все разбежались по кабинетам, Николай Васильевич еще с минуту сидел, держась за сердце и приходя в себя. Затем кинул на язык таблетку валидола, выдвинул ящик стола и достал оттуда свежий номер своей любимой газеты "Коммерсант".
- Эх, везет же людям! - периодически вздыхал Соснов, перелистывая страницы и периодически смахивая набегающую слезу. - Вот где настоящая газета - не то что наш отстойник. Ну ничего, нас люди тоже читают...