Слово о Придворных Вертухаях
Намедни сидел на заседании правительства Ленобласти, слушая речи государевых мужей с журналистской галерки. И потребовалось мне срочно выйти, по нужде. Но не тут-то было.
- Сейчас нельзя выходить, губернатор говорит, - преградил мне путь невзрачный человек с невзрачным лицом из губернаторского аппарата. Единственной примечательной деталью на этом лице типичнейшего чинуши были глаза, все время устремленные вниз, прикрытые тяжелыми веками. Впечатление было жутковатое - будто я разговаривал со слепцом.
- А что такое? - зло поинтересовался я, ибо мочевой пузырь поджимал. - Губернатор расстроится? Или страшно обидится на меня?
- Нельзя сейчас выходить, дверь сильно скрипит, - бесцветным голосом сказал чинуша. Пришлось сесть и еще минуты три терпеть, пока Губернатор не закончил свою Речь.
- Больше вы сюда не войдете, - пообещал чинуша, выпуская меня. Как только тяжелая дверь захлопнулась, на меня навалилось многотонной плитой навалилось ощущение безвозвратной потери, и я едва не заплакал. Быть может, именно так чувствовал себя Адам, когда его выставили за врата Рая.
За годы журналистской работы я не раз видел таких людей - Придворных Вертухаев, как я их прозвал. Я до сих пор помню сказочного ушлепка из губернаторского аппарата Валентины Матвиенко, работу которого я имел счастье лицезреть лет 5-6 назад (сейчас он уже, наверное, на почетной пенсии, а может вслед за начальницей перебрался в Москву). Низкорослый, квадратный, с седым ежиком волос и бульдожьим выражением лица, напоминающий покойного офтальмолога Святослава Федорова (да простит меня покойный за такое сравнение). Во время заседаний в Смольном это был второй по важности человек после Валентины, который, казалось порой, по статусу превышал даже вице-губернаторов. Когда он шел в проходе по залу заседаний, под напором излучаемой им властной энергии гнулись спинки кресел. Под его молчаливым взглядом мобильники присутствующих сами переходили в режим виброзвонка. И если какой-нибудь горе-журналист имел наглость опоздать на Заседание Правительства Города Санкт-Петербурга, то бедолаге оставалось лишь куковать в предбаннике. На пути наглеца Джомолунгмой вставал Придворный Вертухай, своим свирепым видом напоминая черного стража Асгарда из фильма "Тор". Потому что
НЕЛЬЗЯ ЗАХОДИТЬ В ЗАЛ ПОСЛЕ ГУБЕРНАТОРА
И ниибет.
С одной стороны ненавидишь таких ушлепков, а с другой испытываешь к ним даже некоторую зависть. Смысл жизни Придворного Вертухая предельно ясен, и ничем не отличается от смысла жизни средневекового японского самурая - Высокое Служение Господину, Да Хранит Его Небо. Он не испытывает сомнений, душевных терзаний и колебаний, он четко знает, ради чего живет. Я не уверен, снятся ли Придворным Вертухаям какие-то сны. Но если снятся, то это, наверное, один и тот же сон из ночи в ночь.
Огромная бескрайняя площадь. Выстроенные по "коробкам" людишки, смотрящиеся сверху гигантскими квадратами, как в Китае или Северной Корее. По центру площади идет Губернатор, а следом за ним - Придворный Вертухай с хлыстом. При проходе Губернатора мимо "коробки" людишки веером падают ниц, опуская голову ниже зада. И если какой-то человечишко опустился недостаточно быстро, или уровень головы к заду недостаточно почтителен, то наглец удостаивается тяжелого удара хлыста от Придворного Вертухая. И всякий раз просыпаяясь после своих влажных фантазий, Придворный Вертухай испытывает Глубокое Удовлетворение, а может быть даже Чистое Дистиллированное Счастье. Ведь сегодня его ждет очередной рабочий день, в котором он в очередной раз сможет проявить свою власть над жалкими людишками.
Таких людей ждет, несомненно, солидная пенсия и прочие блага госслужащего, приближенного к драгоценным телам. Но мне хочется верить, что порой Придворных Вертухаев выбрасывают на улицу, как бездомных псов - когда их Господин уходит на повышение или в политическое небытие. Мне хочется верить, что в тот же вечер они вешаются на собственных подтяжках или аккуратно выглаженном галстуке. И попадают в Валгаллу для Придворных Вертухаев, с трехметровым Господином в сияющих белых одеждах, вышагивающим по штабелям выстланных под ногами людишек. Или в ад для бесполезных чинуш, в котором злобные черти их всячески гнобят, унижают и нагибают на веки вечные.
Они это заслужили сполна.
- Сейчас нельзя выходить, губернатор говорит, - преградил мне путь невзрачный человек с невзрачным лицом из губернаторского аппарата. Единственной примечательной деталью на этом лице типичнейшего чинуши были глаза, все время устремленные вниз, прикрытые тяжелыми веками. Впечатление было жутковатое - будто я разговаривал со слепцом.
- А что такое? - зло поинтересовался я, ибо мочевой пузырь поджимал. - Губернатор расстроится? Или страшно обидится на меня?
- Нельзя сейчас выходить, дверь сильно скрипит, - бесцветным голосом сказал чинуша. Пришлось сесть и еще минуты три терпеть, пока Губернатор не закончил свою Речь.
- Больше вы сюда не войдете, - пообещал чинуша, выпуская меня. Как только тяжелая дверь захлопнулась, на меня навалилось многотонной плитой навалилось ощущение безвозвратной потери, и я едва не заплакал. Быть может, именно так чувствовал себя Адам, когда его выставили за врата Рая.
За годы журналистской работы я не раз видел таких людей - Придворных Вертухаев, как я их прозвал. Я до сих пор помню сказочного ушлепка из губернаторского аппарата Валентины Матвиенко, работу которого я имел счастье лицезреть лет 5-6 назад (сейчас он уже, наверное, на почетной пенсии, а может вслед за начальницей перебрался в Москву). Низкорослый, квадратный, с седым ежиком волос и бульдожьим выражением лица, напоминающий покойного офтальмолога Святослава Федорова (да простит меня покойный за такое сравнение). Во время заседаний в Смольном это был второй по важности человек после Валентины, который, казалось порой, по статусу превышал даже вице-губернаторов. Когда он шел в проходе по залу заседаний, под напором излучаемой им властной энергии гнулись спинки кресел. Под его молчаливым взглядом мобильники присутствующих сами переходили в режим виброзвонка. И если какой-нибудь горе-журналист имел наглость опоздать на Заседание Правительства Города Санкт-Петербурга, то бедолаге оставалось лишь куковать в предбаннике. На пути наглеца Джомолунгмой вставал Придворный Вертухай, своим свирепым видом напоминая черного стража Асгарда из фильма "Тор". Потому что
НЕЛЬЗЯ ЗАХОДИТЬ В ЗАЛ ПОСЛЕ ГУБЕРНАТОРА
И ниибет.
С одной стороны ненавидишь таких ушлепков, а с другой испытываешь к ним даже некоторую зависть. Смысл жизни Придворного Вертухая предельно ясен, и ничем не отличается от смысла жизни средневекового японского самурая - Высокое Служение Господину, Да Хранит Его Небо. Он не испытывает сомнений, душевных терзаний и колебаний, он четко знает, ради чего живет. Я не уверен, снятся ли Придворным Вертухаям какие-то сны. Но если снятся, то это, наверное, один и тот же сон из ночи в ночь.
Огромная бескрайняя площадь. Выстроенные по "коробкам" людишки, смотрящиеся сверху гигантскими квадратами, как в Китае или Северной Корее. По центру площади идет Губернатор, а следом за ним - Придворный Вертухай с хлыстом. При проходе Губернатора мимо "коробки" людишки веером падают ниц, опуская голову ниже зада. И если какой-то человечишко опустился недостаточно быстро, или уровень головы к заду недостаточно почтителен, то наглец удостаивается тяжелого удара хлыста от Придворного Вертухая. И всякий раз просыпаяясь после своих влажных фантазий, Придворный Вертухай испытывает Глубокое Удовлетворение, а может быть даже Чистое Дистиллированное Счастье. Ведь сегодня его ждет очередной рабочий день, в котором он в очередной раз сможет проявить свою власть над жалкими людишками.
Таких людей ждет, несомненно, солидная пенсия и прочие блага госслужащего, приближенного к драгоценным телам. Но мне хочется верить, что порой Придворных Вертухаев выбрасывают на улицу, как бездомных псов - когда их Господин уходит на повышение или в политическое небытие. Мне хочется верить, что в тот же вечер они вешаются на собственных подтяжках или аккуратно выглаженном галстуке. И попадают в Валгаллу для Придворных Вертухаев, с трехметровым Господином в сияющих белых одеждах, вышагивающим по штабелям выстланных под ногами людишек. Или в ад для бесполезных чинуш, в котором злобные черти их всячески гнобят, унижают и нагибают на веки вечные.
Они это заслужили сполна.