Из дома в дом (House to House) / Мемуары солдата - война в Ираке / часть 2 (+21)
Самолет ВВС F-16 летает взад и вперед над головами, бомбы подвешены на пилоны вооружения под каждым крылом. Они остаются на этих стойках. Пилоту не разрешается сбрасывать бомбы. Дивизион не хочет восстанавливать урон, который нанесут его бомбы. Очевидно, мы ведем более доброжелательную и мягкую войну.
Добро пожаловать в пехоту. Где хаджи-строения стоят больше, чем наша жизнь. Хорошо, мы будем жить с этой ношей. Это просто ещё один тест, ещё одна мера, которая отличает нас от «Кавалерия»-майров и подобных ему.
В Дияле 9 апреля 2004 г. мы ведём полноценные бои. Высоко-интенсивные городские бои, поскольку нашу базовую подготовку теперь наконец-то разрешили использовать против нашего врага. Там нет слабонервного четырехзвездного генерала, который сдерживал бы наши поводья. Мы снова Первая пехотная дивизия Вьетнама и пляжей Нормандии. Мы вливаемся через ворота комплекса, винтовки у плеч, цели падают, когда мы жмём на спуск. Ополченцы-махди бегают из угла в угол, но мы стреляем быстро и точно. Мы вышибаем их из их ботинок. Наши «Брэдли» катятся, обрушивая залп за залпом своих Бушмастеров по соседним зданиям. Однако милиционеры отказываются прекращать бой. Трассирующие с невидимых позиций врага образуют паутину над головой. Они заставляют нас отбивать каждый дом и каждый дюйм.
Это наша война: мы не можем стрелять по каждой цели, мы не всегда можем сказать, кто является целью; но мы заботимся друг о друге и не против делать грязную работу нации. Пилоты ВВС и армейские специалисты по Microsoft PowerPoint прекрасно видят это. Мы не получим поддержки, если это создаст беспорядок. Приведи это в соответствие. Мы пехота. Война - сука, носи шлем.
ГЛАВА 1
В дерьме
2 ноября 2004 г. Провинция Дияла (Diyala Province)
Наша последняя миссия перед Fallujah. 7 месяцев спустя при свете полной луны мы пробираемся по канализации в воде высотой по грудь. Мы медленно продвигаемся вперед, держа руки с оружием над головой, чтобы оно не попало в грязь. Ил, в котором мы купаемся, изысканен. Рой мошек. Пируют комары и ползают мухи. Если бы мой первый день в армии был таким, я бы ушёл в самоволку.
Позади себя я чувствую, что мои люди в ярости. У нас есть миссия, но некоторые из них сомневаются в ней. Что не подлежит сомнению, так это тот факт, что я заставил их выйти сюда посреди ночи, чтобы они продирались через траншею из человеческих экскрементов. Я оглядываюсь назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Петр Сухолас чуть не упал головой в грязь. Джон Руиз вытаскивает руку из сточных вод и ловит Сучоласа, прежде чем тот затонет. Двое из них выплевывают жижу изо рта, а затем смотрят мне в глаза в течение наносекунды.
Часть меня чувствует себя виноватой в их тяжелом положении. От того, что они злятся на меня, становится еще хуже. Назовите это моей человеческой стороной. В то же время профессионал во мне, унтер-офицерское звено моего мозга, выделяет ровно две пятых из этой моральной ебанины на чувства моих людей. Этот внутренний конфликт обычно длится недолго. Унтер-офицер во мне вышибает дерьмо всеобщей любви с моей человеческой стороны. Значима только миссия.
Но сегодня я просто не могу помочь себе.
Тихим голос, почти шепотом, я спрашиваю: «Эй, ребята, вы в порядке?»
Руиз и Сучолас кивают. Как и Хью Холл, который рядом с Руизом.
«Напрягите свои яйца. Вы можете просто подохнуть в конце этой херни».
Они пялятся на меня без выражения, потоки дерьмовой воды бегут по их лицам. Сучолас снова плюет, но делает это тихо. Они поняли суть.
Тот факт, что мои люди не говорят ни слова в ответ, свидетельствует о дисциплине. Они злы и несчастны, но не проявляют этого. Мы оба играем в игру, солдаты и унтер-офицеры. Я горжусь их дисциплиной, но в то же время сверхбдительно реагирую на первое же нарушение правил.
Я так сильно прессовал свою команду за 10 месяцев, что мы были в Ираке, что меня должны презирать. Еще на базе ходит давний слух о носке, полном пятидолларовых купюр, которые собрал взвод, небольшая ставка на то, кого из трех ведущих сержантов подстрелят первым: Фиттса, Кантрелла или меня.
Продвигаемся по траншее. Нам осталось пройти еще почти 2 километра. Лунный свет указывает путь; он такой яркий, что мы не утруждаем себя очками ночного видения. Мы медленно спускаемся к большой трубе, которая пересекает канализационную траншею прямо на уровне головы. Оно старая, ржавая и выглядит нестабильно. Я поворачиваюсь к старшему сержанту Майку Смиту. Смитти проходит мимо меня в окопе и забрасывает ногу на трубу.
В ночи эхом разносится металлический стон. Смитти пытается сдвинуть свой вес, а труба ноет в знак протеста. Он начинает цепляться, и кусок хорошего размера отваливается, оставляя зияющее отверстие в одной стороне. В пальмовых рощах вокруг нас полно сторожевых псов - хаджи-версия системы безопасности ADT [ADT Security Alarm Systems - система для охраны дома]. Они слышат шум и злобно лают в ответ. Лай становится неистовым. Смитти снимает сломанную трубу. Мы не можем с этим справиться, и теперь мы рискуем быть обнаруженными благодаря собакам. Весь отряд замирает. Я напрягаюсь. Здесь на кону миссия.
Мы снова преследуем Аюба Али, террористического снабженца оружием, который принес столько страданий в провинции Дияла с начала восстания шиитов в апреле. Когда мы впервые приехали в страну, мы понятия не имели, кто он такой. Постепенно, в течение лета, мы собрали информацию, свидетельствующую о существовании сети, поставляющей оружие и взрывчатку как ополченцам Махди, так и суннитским повстанцам. Аюб Али восседает на вершине этой подпольной группы.
Мы уже несколько раз пытались его поймать, но ему везло, и он уходил от нас на каждом повороте. Чем больше я узнаю о нем, тем больше я хочу его смерти. Он не идеолог или джихадист, он просто преступник, продающий орудия смерти тому, кто больше заплатит. Он помогает взрывать женщин и детей с целью получения прибыли. Уничтожение Али спасет бесчисленное количество невинных жизней.
Сегодня вечером мы отправляемся на поиски его последнего убежища. По сообщениям разведки, Али переехал на коневодческую ферму в сельской местности за пределами Мукдадии. Наша задача - подобраться как можно ближе, хорошенько осмотреть место и убедиться, что он там. Дерьмовая траншея предлагала самый верный способ подойти незамеченными этими свирепыми дворнягами.
Теперь, когда мы застряли на трубе, пересекающей нашу траншею, мы сталкиваемся с вероятностью сорвать операцию вообще. На спутниковых снимках, полученных перед миссией, этой трубы не было видно. Теперь я должен действовать так, как предполагалось. Мы не можем пойти на попятную. Если мы это сделаем, это будет признанием ошибки, а унтер-офицеры никогда не ошибаются. Мы лжем, как профессионалы, чтобы защитить этот образ непогрешимости, потому что это то, что связывает нас с нашими бойцами.
Если они верят в вас и в ваш пример, эти люди сделают всё, что у них попросят. Эта связь между солдатами - глубокая связь. Это корень того, что значит быть пехотинцем. В этой жестокости здесь и сейчас это то, что придает моей жизни ценность и смысл. Это не значит, что мои люди не будут меня презирать. Природа военного дела привносит крайнюю интенсивность в каждую эмоцию, особенно в бою. Мы любим, ненавидим и уважаем друг друга одновременно, потому что альтернативой является безстрастное забвение в смерти.
Я смотрю на трубу и беззвучно ругаюсь. Бойцам придется принять ванну. Это единственный способ продолжить миссию. Я подобирал этих людей для этой миссии. Я выбрал специалиста Лэнса Оле за его мастерство владения ручным пулеметом SAW. Во время перестрелки Оле на своей «Пиле» - художник за работой. Он говорит как гангста-рэпер, но носит ковбойские шляпы и слушает Metallica. Ни армия, ни другие миры, которые он оккупировал, не подготовили его к этому. Он протестующе стонет по поводу предстоящего нам заплыва брассом.
«Ох. Ооох».
«Заткни ебальник», - шипит Хью Холл.
Рядом со мной стоит старший сержант Майк Смит. Он наш гуру наземной навигации, хотя обычно он командир Брэдли, а не пехотинец. Я киваю ему и указываю вниз, и он гримасничает, прежде чем сделать глубокий вдох. Мгновение спустя он спускается в канализацию и крутится вокруг дна трубы. Я слышу, как он выныривает на поверхность с другой стороны и выдыхает. Кто-то вручает ему его оружие.
Следующим идет сержант Холл. Он не колеблется, и я не удивлен. Я считаю его одним из лучших солдат роты Альфа. Он ныряет в грязь и снова появляется на дальнем конце трубы. Лунный свет выдает адские страдания Холла. Он скользкий от сточных вод; с его кевлара капает охровая слизь. Джон Руиз видит его состояние, но не вздрагивает. Он ныряет под трубу и секунду спустя вырывается на поверхность рядом с Холлом.
Я следующий. Я закрываю глаза и зажимаю нос. Я иду в грязь, ощупывая путь под трубой. И вот я на другой стороне. Миса, Сухолас и сержант Чарльз Кнапп следуют за мной.
Мы продолжаем идти по траншее, больше заботясь о сторожевых псах, чем о стрельбе. Наконец, мы подошли к участку пальмовой рощи, где, кажется, нет собак хаджи. Выползаем из канализации и движемся по роще. Сейчас 03:00, и наступил ночной холод. Промокшие до костей, мы начинаем дрожать. Я почти желаю вернуться в дерьмовую траншею. Там было теплее.
Мы подкрадываемся к сараю примерно в 350 метрах от главной резиденции Али. Отряд прочесывает его, надеясь найти кого-нибудь и задержать, но он пуст. Мы маневрируем к комплексу. Наша задача - увидеть это место, изучить его расположение и оборонительные сооружения. Если возможно, батальон хочет, чтобы мы попытались вывести людей из комплекса. Если они залезут в машины, мы можем вызвать вертолеты, чтобы они последовали за ними, и другие поймают их с помощью Брэдли. Сразить этих парней на дороге, пока они сидят в машинах, будет проще, чем штурмовать укрепленный и защищенный комплекс.
На своих животах мы ползем вперед, тела всё ещё дрожат от холодного ночного воздуха. Мы уже почти достигли хорошей точки обзора в сотне метров от комплекса, когда рев двигателей нарушает тишину ночи. Какофония становится оглушительной. Вокруг нас от ярости воют сторожевые собаки. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как прямо над нами проносится пара вертолетов «Блэкхок». Они прижимаются к земле, затем парят над комплексом.
Я слышу, как люди кричат по-арабски. Один луч света пронизывает ночь, затем появляются другой. Охранники Али включают прожекторы. Вскоре весь комплекс в огнях, и вокруг нас рыскают прожекторы. «Птички» непреднамеренно скомпрометировали нашу миссию. Ругаясь, мы отползаем к сараю, затем устремляемся в пальмовую рощу. Позади нас комплекс полностью встревожен. Сторожевые собаки рычат. Прожекторы шарят. Мы не можем оставаться здесь. «Блэкхокс» падают и скользят над головой. Их вращающиеся роторы обрушивают на здания мини-ураганы ветра и пыли. То, что было тишиной, превратилось в полный хаос.
Мы идем пешком 4 километра обратно к нашим Брэдли, не говоря ни слова. Это была идеальная операция, пока она не была испорчена из-за недоговоренности парой вертолетных пилотов. Вонючие, разочарованные и вспыльчивые мы садимся в наши машины. Мы знаем, что это был наш последний шанс найти Али. Эта миссия - наша лебединая песня в провинции.
Наше подразделение собирается отправиться в Фаллуджу, город с населением около 350 000 человек в беспокойной провинции Анбар, на берегу реки Евфрат. Фаллуджа находится под полным контролем повстанцев с апреля, когда операция Vigilant Resolve («Бдительная решимость»), наступление морской пехоты, запланированное в ответ на ужасное и широко разрекламированное повешение 4 американских контрактников, была отменена по политическим причинам. [31 марта в центре Фаллуджи в засаду попали машины американских военных контрактников из частной фирмы «Blackwater». 4 из них были убиты, их тела пронесены через город и повешены на городском мосту. США провели две отдельные операции в Фаллудже: первую в апреле 2004 г. (Операция «Бдительная решимость» - начата 5 апреля 2004 года), а вторую - в ноябре и декабре 2004 г. - Операция «Аль-Фаджр» («Призрачная ярость»))] Джархеды просто возлюбили это [The jarheads - прозвище морпехов США]. Всё, чего они хотели - это покончить с повстанцами раз и навсегда. Морская пехота. Возможно, они просто худшие исторические ревизионисты всех времен. Но в своей сути они яростно гордятся и страдают от несправедливой борьбы. Бог любит их всех.
Через 2 дня несчастья Диялы останутся позади - СВУ на местной автомагистрали, ополчение Махди в районе Мукдадии и перестрелки между домов в центре города. Мы ещё не знаем, как сильно по ним будем скучать. Мы покидаем хорошую жизнь и отправляемся в мать всех городских сражений.
Я прислоняюсь к переборке «Брэдли», моя форма всё ещё мокрая. Мои мальчики сильно дрожат от холода. Некоторые вытирают лица тряпками. Петр Сухолас, мой новый руководитель группы «Браво», сидит рядом со мной, с оружием между ног, ствол касается пола. Я жду, что он снова начнет зло высказываться в адрес президента Буша. Сучолас - либерал нашего взвода. Он влюбился в Майкла Мура [Michael Moore - американский режиссер - документалист] после просмотра фильма Fahrenheit 9/11 на пиратском DVD. К счастью, его шаткие подозрения в том, что президент Буш намерен завоевать мир, ни в малейшей степени не влияют на его готовность к битве. Когда начинается стрельба, он думает только об убийстве других парней и спасении своих людей. Вот почему я люблю Петра Сучоласа.
Теперь он спокойно сидит рядом со мной. Новость о том, что мы едем в Фаллуджу, заставила всех задуматься. У Сучоласа ледяная вода вместо крови. В бою он совершенно спокоен, но даже ему тревожно думать о том, с чем мы скоро столкнемся.
Брэдли везут нас обратно на базу. Мы выходим и направляемся к нашему изолированному трехэтажному бараку. От того места, где мы живем, до телефона можно дойти пешком за 25 минут. Операционный центр батальона находится на расстоянии более километра. Даже бывший морг иракской армии, который служит нашей столовой, находится в полукилометре от нас.
Наша форма грязная. Чистка - непростая задача. У нас есть пара иракских стиральных машин, но в настоящее время в нашем здании нет электричества. Придется мыть вручную. Мы с Фиттсом приказываем людям собрать как можно больше аэрозольных баллончиков с чистящим средством Simple Green, сколько они смогут найти. У нас тоже нет водопровода, поэтому душевая на первом этаже бараков служит в основном складскими помещениями.
В темноте снимаем грязную форму и приступаем к работе. Вскоре мы все замерзли и неконтролируемо дрожали, пока чистили форму и отмывали её водой из бутылок. Когда форма станет настолько чистая, насколько это возможно, мы принимаем душ с бутилированной водой и намыливаемся остатками Simple Green. Грязь из канализационной траншеи стекает с нас, когда холодная вода обжигает наши тела. Нам нужно успеть поспать до рассвета, чтобы снова почувствовать себя хоть наполовину людьми.
Как только мой отряд окажется в своей локации, я рухну на свою койку в надежде быстро вздремнуть. Несмотря на усталость, сон дается нелегко. Мой разум отказывается отключаться.
Фаллуджа.
[Фаллуджа - город в иракской провинции Аль-Анбар, в 40 милях к западу от Багдада. В планировании США до начала операции было отмечено, что большинство из 50 000 зданий Фаллуджи были жилыми и густо забиты. Планировка города была случайной, без различия между жилыми домами, предприятиями и промышленностью, в то время как район Джолан на северо-востоке города был сформирован из «извилистых переулков и клубка улиц».
В 2003 году Фаллуджа описывалась как «самое враждебное место в Ираке», где «обстрелы с применением гранат и стрельба из проезжающих мимо проезжей части были повседневным явлением». Фаллуджа стала местом стремительного роста напряженности между США и оппозиционными силами. В апреле 2003 года американские войска открыли огонь по иракским демонстрантам во время антиамериканского митинга, в результате чего погибли 15 человек. В ноябре 2003 года, за 5 месяцев до первой операции в Фаллудже, американский вертолет Chinook был сбит зенитной ракетой за пределами города, в результате чего погибло 16 солдат, находившихся на борту.]
Когда я впервые узнал, что нас перебросят в Фаллуджу, я вскинул кулак и взволнованно закричал. Итог. Мы застряли в глубине войны, безуспешно гонявшись за дерьмоголовыми вроде Аюба Али через пальмы и долины. Мы пропустили августовскую битву при Наджафе, в которой были уничтожены сотни ополченцев Махди и парализована уличная армия ас-Садра - по крайней мере, на данный момент. [Najaf - Первая перестрелка произошла между подразделениями 11th Marine Expeditionary Unit (MEU - экспедиционный отряд морской пехоты) и «Армией Махди» 2 августа 2004. Патруль Объединенной противотанковой группы (CAAT - Combined Anti-Armor Team) Alpha подошел к родильному дому, расположенному прямо через дорогу от дома Муктады аль-Садра на окраине города. Морские пехотинцы сообщили о гибели более 70 противников после почти часа боев. Армия Махди постоянно пополняла запасы людей и оружия, используя путь через кладбище Вади-ус-Салам. CAAT Alpha столкнулся с огнем из минометов, гранатометов (реактивных гранат) и стрелкового оружия, был ранен один морской пехотинец, бой шёл пока у подразделения не закончились боеприпасы. Рота Браво была отправлена для прикрытия к СААТ Альфа. Вскоре после этого обе стороны отошли в свои опорные пункты.
Крупный конфликт начался 5 августа, когда армия Махди напала на иракский полицейский участок в час ночи. Их первая атака была отражена, но армия Махди перегруппировались и атаковали снова в 3 часа ночи. Вскоре после этого по просьбе губернатора Ан-Наджафа были отправлены силы быстрого реагирования (QRF - quick reaction force) из MEU. Около 11 часов утра QRF подвергся обстрелу из крупнокалиберных пулеметов и минометов Армии Махди в районе Вади-ус-Салам, крупнейшего кладбища в мусульманском мире площадью около 7 квадратных миль, с множеством больших подземных гробниц, туннелей и наземных памятников.
Вертолет морской пехоты США UH-1N был сбит огнем из стрелкового оружия на второй день боев при выполнении авиационной поддержки, экипаж выжил. 4 американских военнослужащих были убиты в тяжелых уличных боях между Армией Махди и американскими и иракскими войсками, пока 7 августа MEU временно не ушел. К 9 августа США добавили к сражению три армейских батальона 1-й кавалерийской дивизии.
Бои начались в центре города, а затем перешли на кладбище. Через несколько дней боевые действия переместились в окрестности мечети Имама Али, когда армия Махди отступила и укрылась там. Армия Махди использовала большие отели, выходящие на кладбище, в качестве позиций для пулеметов. Брэдли выпустил ракеты TOW по позициям пулеметов Махди, в то время как солдаты из Alpha и Bravo Co. 1-5 Cav атаковали несколько из этих отелей. После ожесточенных рукопашных схваток и боев между комнатами отели были взяты под охрану. 26 августа 2004 года два F-16, вылетевшие из Балада, сбросили четыре 2000-фунтовых JDAM (Joint Direct Attack Munitions) на 2 отеля, которые использовались повстанцами. Успешный авиаудар нанес сокрушительный удар по Садру и привел к поспешному урегулированию конфликта с аятоллой Систани на следующее утро, что позволило Ас-Садру и остаткам его ополчения покинуть Наджаф.
Сражение закончилось 27 августа 2004 г. прекращением огня в результате переговоров: боевики армии Махди перед отъездом сдали оружие, и никто из них не был задержан, американцы умеют держать своё слово; Батальон морской пехоты и иракская полиция взяли под контроль безопасность в городе. Спорадические бои продолжались несколько месяцев. Окончательное соглашение между США и Муктадой ас-Садром было достигнуто к концу сентября, и боевые действия прекратились в начале октября. Бои распространились на провинцию Наджаф и продолжались еще несколько месяцев, прежде чем окончательно стихли.
Армия США - 8 убитых, 100+ раненых; повреждено 2 танка, уничтожено 4 бронетранспортера.
Армия Ирака - 40 убито, 46 ранено, 18 захвачено. Повстанцы - 1594 убиты, 261 взят в плен]
Возможно, теперь у нас будет шанс принять участие в чем-то действительно решающем. Мой адреналин уже начал течь по венам.
Позже этим утром мы выходим из бараков, чтобы взорвать собственное оборудование. Сообщения разведки говорят нам, что защитники Фаллуджи, которых может насчитывать до 3000 суннитов и иностранных боевиков, хорошо вооружены - нашим собственным оружием. Помимо стандартных автоматов АК-47, пулеметов ПКМ и реактивных гранат, сунниты и иностранные боевики в городе приобрели американское оружие, бронежилеты, униформу и кевларовые шлемы. Они также использовали украденные заграждения Texas для блокировки дорог, ведущих в Фаллуджу. Барьеры Texas - это пятитонные железобетонные заграждения, которые будут препятствовать движению наших автомобилей.
Мы не знаем, как разрушить барьеры Texas, и никогда раньше не сталкивались с нашей собственной защитой и оружием. Джон Руиз, который написал на костяшках пальцев фразу «fuck you» в честь наших каникул в Фаллудже, во время одной встречи вслух задумался, могут ли наши пулеметы SAW пробить наши собственные бронежилеты.
Сегодня мы узнаем. Наши Брэдли доставляют нас на наше стрельбище, сразу за проволокой. Обычно мы стреляем по всплывающим целям, человеческим силуэтам, которые позволяют нам отточить меткость нашего оружия, убедившись, что наши прицелы точно настроены. Не сегодня. Вытаскиваем пару пластин из бронежилета и устанавливаем их с разными интервалами на полигоне. Пластины хорошо выдерживают даже наши бронебойные патроны. Это хорошие новости и плохие новости. Наше оборудование мирового класса, но некоторые из наших врагов будут носить его.
Наконец, с нашими SAW мы обнаруживаем слабость. Если мы поразим пластины несколькими концентрированными очередями, наши пули пробьют пласт брони, защищающую сердце и легкие солдата. Когда мы закончили, тарелки выглядят как решето. И это открытие также имеет двойное влияние на моральный дух - враг захватил наши SAW. Мы ведем гонку вооружений сами с собой - мы знаем, как убить врага, но он может убить нас точно так же.
Далее мы работаем над тем, как взорвать техасские заграждения. В этом упражнении мы работаем с Брэдли и танками и обнаруживаем, что выстрел из основного орудия из танка Абрамс - лучший вариант. 120-миллиметровый снаряд разрушает даже самый толстый бетонный барьер. Пока у нас нет оснований полагать, что боевики захватили танки.
После обеда появляется наш командный сержант-майор, сорокашестилетний Стив Фолкенбург с кучей оставшихся вкусностей Восточного блока. Он вооружается РПГ и АК-47 и целится в пару разбитых Хаммеров, которые вытащили на стрельбище. Он пуляет по машинам из гранатометов и стреляет из стрелкового оружия, каждые несколько минут останавливаясь, чтобы осмотреть повреждения. Он ищет слабые места в системе брони. Весь день он занимается этой работой и делает обильные записи. Наконец, удовлетворенный, Фолкенбург приступает к разработке дополнительных частей «деревенской брони», чтобы прикрыть наши уязвимые места.
Мы переходим к линейке техники и работаем с танками Bradleys и M1A2 Abrams, отрабатывая наши техники взлома укрепленных домов. Уже несколько недель мы работаем круглосуточно. День за днем, ночь за ночью маниакальная рутина утомляет нас. Мы репетируем наши роли взломщиков, уточняем основы зачистки помещений. Каждая миссия в Мукдадии служит тренировочным учением. Мы оттачиваем нашу тактику; мы тренируемся на разных системах вооружения. Теперь каждый во взводе хорошо знаком со всем, что есть в нашем арсенале. Каждый боец может водить Брэдли и работать на радио. Каждый человек в моем отряде проходит медицинские курсы боевых спасателей. Я говорю им, что они должны быть сами себе врачами.
В то же время мы продолжаем боевое патрулирование в районе Диялы продолжительностью от 12 до 15 часов. Мы готовимся к бою, продолжая оставаться в нём. Это делает нас хрупкими и усталыми.
Ближе к закату мы заканчиваем. Танки откатываются через дорогу на базу. Мой взвод остается, и ему поручено охранять мешки с песком и всплывающие цели от мародерствующих иракских воров. Местные все украдут.
Это легкая задача, и я растягиваюсь на трапе одного из наших Брэдли. Фиттс прихрамывает и садится рядом со мной. Пока сержант Кантрелл в отпуске, Фиттс исполняет обязанности сержанта нашего взвода.
«Не хочу тревожить тебя, но у меня начинаются ранние стадии предтравматического стрессового расстройства. Я хочу официально заявить, что я почти уверен, что мы все умрем, чувак», - говорю я с таким сарказмом, какой только могу собрать. Фиттс усмехается. «Ты знаешь, ты трудный подчиненный».
«Может, ты просто не справляешься со мной как со своим подчиненным», - парирую я. Он уже реорганизовал взвод, что наверняка разозлит Кантрелла, когда тот вернется.
Пока мы вдвоем курили и шутили, наблюдая, как иракское солнце садится за горизонт, появляется капитан Шон Симс, командир нашей роты, и проходит мимо нас, чтобы забраться внутрь нашего Брэдли. Он садится и закидывает ноги вверх. Он был напряженным и вспыльчивым с тех пор, как мы получили заказ на Фаллуджу. Я также видел, как он почти каждую ночь приходил в колл-центр, чтобы поговорить с женой. До октября он делал это редко.
«Старший сержант Фиттс и старший сержант Беллавиа. Как ваши дела, джентльмены?»
Я немного удивлен дружелюбным тоном Симса. Когда Фиттс вернулся к нам летом, его раны зажили лишь наполовину, и наш капитан попытался выгнать его из роты. Фиттс разозлил его, ударив враждебно настроенного полицейского Мукдадии по лицу своим кевларовым шлемом. Старшие сержанты часто злили начальство, но Фиттс был особенно хорош в этом.
«У нас все хорошо, сэр. А у вас?» - осторожно отвечает Фиттс.
У меня с капитаном Симсом тоже напряженные отношения. В апреле во время перестрелок в Мукдадии мы сражались разрозненными отрядами без общей координации. Позже я слышал, что Симс никогда не покидал своего Брэдли во время боя. Командир, идущий на земле, всегда желаннее, чем тот, кто сидит в бронетранспортере. После этого я усомнился в его суждениях на поле боя. Позже наши отношения чуть не разорвались после того, как мой отряд застрелил трех иракцев, заложивших СВУ, которые оказались племянниками местного хорошего парня, иракского офицера безопасности. Вместо того, чтобы поверить в мою версию событий, он взял у моих людей показания под присягой и даже рассматривал возможность начать официальное расследование. Симс оставил эту идею по настоянию ответственного офицера нашей роты и других вышестоящих руководителей, но этот инцидент создал неприятный осадок между нами.
Капитан Симс молча смотрит на закат. Не уверенный, что он нас слышал, я спрашиваю: «Как вы, сэр?».
«Мне было лучше».
Мы сами можем сказать. Он выглядит измученным, и четверть его лица покрыто стресс-прыщами. С тех пор, как появилась новость, Симс неустанно работал. Он редко спит. Вместо этого он внимательно изучает поступающие разведданные, изучает и пересматривает планы, составляемые штабом батальона. Он часами сидел ночью с капитаном Дугом Уолтером, нашим предыдущим командиром роты, обсуждая детали и работая над новыми идеями.
Капитан Симс даже хотел использовать Мукдадию для генеральной репетиции перед Фаллуджей. Он предложил всей оперативной группе провести оцепление и обыск города, очистив каждую комнату и каждый дом. Я подумал, что это бриллиантовая идея, и она показала, что у Симса крепкие яйца, чтобы предложить такую идею. Конечно, командование батальона отвергло эту идею, опасаясь, что такая «тяжелая рука» взбудоражит местных жителей [heavy hand - идиома, означает проявление жесткой власти]. Тем не менее то, что он хотел это сделать, вселило в нас новое уважение к нашему командиру. Нам насрать на волнение местных жителей; это касается нас, а они и так уже взбудоражены. Использование максимальной силы - это именно то, что мы хотим сделать.
Капитан Симс отрывает взгляд от заката и поворачивается к нам. «Что ты думаешь о тренировке?».
Ни Фиттс, ни я не колеблемся. Мы даем ему некоторую информацию, и он делает записи. Я поражен. Он никогда раньше меня так не слушал. Мы говорим о работе, пока сумерки не настигают нас. Понятно, что капитан Симс искренне хочет нашего мнения. В конце концов разговор принимает другой оборот.
«Откуда вы оба?» - спрашивает Симс.
«Рэндольф, Миссисипи», - отвечает Фиттс.
«Буффало, Нью-Йорк», - отвечаю я.
«Почему вы двое пошли в пехоту?»
Я отвечаю первым: «Стивен Сондхейм».
«Какой?»
И Фиттс, и Симс смотрят на меня.
«Стивен ёбаный Сондхейм».
«Ты имеешь в виду композитора?» - спросил Симс.
«Какую херню ты несёшь, бро?» - говорит Фиттс. Итак, этот парень кое-что обо мне не знает.
«Я был театральным боссом», - начинаю объяснять я.
«Ни хрена себе».
«Несомненно. Руководство музыкальным театром и сценическое искусство. Я основал свою собственную театральную труппу в Буффало. Сондхейм, ну, я любил его работы. Он был моим идолом, чел».
«Это совсем другая сторона тебя, сержант Беллавиа».
«Он написал мюзикл «Ассассины». В основе, бесправные американцы убивают президентов, кроме того, что они портят свою историю. Джон Уилкс Бут совершает самоубийство, Леон Чолгош убивает МакКинли из-за девушки, Ли Харви Освальд на самом деле стреляет в Джона Кеннеди - вот такое дерьмо».
Я затягиваюсь сигаретой. И Фиттс, и Симс просто смотрят на меня. Я думаю, седеющий пехотинец, который любит Сондхейма, шокирует больше, чем тот, кто любит Майкла Мура.
«Хорошо, поэтому я переписал его, чтобы сделать его исторически точным и показать, почему эти неудачники убили наших президентов. Когда моя театральная труппа поставила его, Сондхейм остановил мое представление и пригрозил подать на меня в суд. Я назвал это блефом. Только он не блефовал.
«Следующее, что я осознал, я - полевой пулеметчик».
Симс и Фиттс рассмеялись.
Я спрашиваю капитана Симса: «Что заставило тебя пойти в пехоту, сэр? Как ты здесь оказался?»
«Мой отец был полковником во Вьетнаме. Я пошел в Техасский A&M [Техасский университет]. Женился на любви всей моей жизни, решил пойти в армию. Отец сказал мне, что я могу быть тем, кем захочу, но никто не будет уважать меня, если я не начну в пехоте. И мне это понравилось, так что я здесь».
Он сделал паузу, затем добавил: «У меня есть маленький пацан. Сержант Фиттс, у вас 2 детей, верно?»
«Теперь 3 детей, сэр. Два мальчика и двухлетняя дьяволица, которая управляет моей жизнью».
«Вы женаты, сержант Белл?» - спрашивает Симс.
«Так точно. У нас есть четырехлетний мальчик, Эван».
Симс снова смотрит вдаль. Обмен персональными данными кажется мне непрофессиональным, пока я не понимаю, что капитан Симс пытается здесь кое-что сделать. Он преломляет с нами хлеб, мирится. Улаживает наши разногласия. «Как дела у твоих бойцов?» - спрашивает Симс.
«Они великолепны. Все они отличные дети», - говорит Фиттс. «Нам повезло, сэр».
«Как они относятся к отчетам разведки?»
«Ну», - начинаю я, - «я нарисовал зеленую стрелку в нашей гостиной. Она указывает на восток. Думаю, мы могли бы теперь приучить их молиться 6 раз в день».
Я знаю, что бойцы готовы ко всему, но они тоже напряжены. В последние дни исчезли все типичные скандалы и ссоры, свойственные пехотинцам. Те, у кого есть обида, помирились друг с другом. Даже Кантрелл сделал это перед тем, как уйти в отпуск в начале месяца.
Однажды ночью Кантрелл возвращался в зону взвода, когда сержант-майор Стив Фолкенбург заметил его и подъехал на автомобиле «Хамви». Он сказал Кантреллу подняться на борт. Эти двое плохо скрывали ненависть друг к другу. Их взаимоотношения начинались не так, но конфликт в начале развертывания нанёс ущерб их отношениям. Это была возможность зарыть топор. Когда Фолкенбург попрощался с Кантреллом, он посмотрел ему в глаза и заметил: «Знаешь, мы не сможем вернуть их всех».
Наш взводный сержант мрачно кивнул. «Я знаю, но мы с этим разберемся».
Тот же дух примирения побудил капитана Симса разделить с нами этот закат. Уже последние недели изменили мое мнение о нём. Возможно, неуверенный в битве, Симс находится в своей стихии при планировании и подготовке к стандартному событию. У него нет эго, вложенного в его идеи, и он искренне стремится к тому, чтобы сделать компанию бойцов ещё более способной, ещё более жесткой.
«Знаете что, сэр?» - говорю я наконец: «Все будет хорошо».
Фиттс оглядывается, плюет жвачкой в пыль возле рампы. «Насколько я понимаю, сэр, Фаллуджа не может быть хуже, чем слышать блядские завывания сержанта Белла каждые 5 секунд из-за того, что у меня недостаточно батарей или сорокамиллиметровых патронов. Этот парень невероятный. Настоящая боль в заднице».
«Сержант Белл, ты правда такой требовательный?» - сказал Симс с притворным удивлением.
«У меня есть потребности, сэр», - объясняю я. «Сержант Кантрелл удовлетворил эти потребности. Этот новый парень, которого ты привел - он такой хуй. Доктринально, конечно. Но он просто не из общительных персон».
Фиттс усмехается: «Общительная персона».
Симс посмеивается, но вскоре снова становится задумчивым. Он ещё не закончил с нами. После ещё одной долгой паузы он спрашивает: «Вы хорошо знали старшего сержанта Розалеса?».
Розалес был убит весной во время боя по дороге в Наджаф. Его машина была атакована, и он был ранен. Несмотря на свои раны, он продолжал сражаться, стреляя из своего оружия, пока не умер. Он ни разу не сообщил никому о своем ранении.
«Да, сэр, я знал его. Все мы», - объясняю я, - «он был отличным парнем. Его жена была занята финансами, поэтому они отправились вместе. У них родился маленький мальчик».
Мы назвали наш импровизированный тир в честь Розалеса, но Фиттсу это показалось горьким. «А что мы ему даем? Это кусок дерьма в его честь».
Я киваю головой. «Да. Когда люди умирают в армии, это не так, как в реальном мире. Они умирают, и это просто как если бы они ушли в отпуск или отправились на новую станцию. Это нереально, пока не накроет совсем, я думаю».
Симс кивает: «Кажется, так оно и есть, не так ли».
«Когда вернетесь домой, сэр, усадите своего маленького мальчика рядом с отцом. Расскажите ему о нас, ладно? Наша война. Как мы сражались. Они нас не тронут. Они никогда нас не тронут. У нас все будет хорошо».
«Говоришь как человек, в которого никогда не стреляли повторно».
Фиттс в последнее время часто приземляет такой фразой.
«Чувак, мне нужно снова услышать эту историю?».
Симс усмехнулся: «Каждый раз, когда я это слышу, становится лучше».
«9 апреля 2004 года. Мы сталкиваемся с вражеским элементом размером с роту».
«Фигня, это был двенадцатилетний мальчик с винтовкой 22-го калибра».
Фиттс пожимает плечами: «Ну, этот маленький ублюдок мог стрелять».
Фиттс задирает штанину и рукава, и мы видим повреждения. Шрамы того дня в Мукдадии навсегда останутся на нём, как плохие татуировки. Их вид отрезвляет капитана Симса. Он соскальзывает со скамейки в «Брэдли» и прыгает на землю рядом с рампой. Обернувшись, он смотрит нам в глаза.
«Вы двое - лучшие командиры подразделений в батальоне. Все это знают. И все ждут от вас двоих, что вы подадите пример». Комплимент застает нас обоих врасплох. «Мы потеряем людей».
«Мы знаем, сэр».
«Мы собираемся пройти испытания. Мы все будем проверены». Тишина. Ждем.
«Единственный способ пережить это - оставаться вместе». Мы киваем головами. Симс говорит от всего сердца.
«Я горжусь мужчинами», - продолжает он. «Я горжусь тем, что веду роту Альфа в бой».
«Hooah [Боевой клич армии США. Или же военный термин - How Our Opinions Are Heard - Как слышно наше мнение], сэр».
«Благодарю, сэр».
Добро пожаловать в пехоту. Где хаджи-строения стоят больше, чем наша жизнь. Хорошо, мы будем жить с этой ношей. Это просто ещё один тест, ещё одна мера, которая отличает нас от «Кавалерия»-майров и подобных ему.
В Дияле 9 апреля 2004 г. мы ведём полноценные бои. Высоко-интенсивные городские бои, поскольку нашу базовую подготовку теперь наконец-то разрешили использовать против нашего врага. Там нет слабонервного четырехзвездного генерала, который сдерживал бы наши поводья. Мы снова Первая пехотная дивизия Вьетнама и пляжей Нормандии. Мы вливаемся через ворота комплекса, винтовки у плеч, цели падают, когда мы жмём на спуск. Ополченцы-махди бегают из угла в угол, но мы стреляем быстро и точно. Мы вышибаем их из их ботинок. Наши «Брэдли» катятся, обрушивая залп за залпом своих Бушмастеров по соседним зданиям. Однако милиционеры отказываются прекращать бой. Трассирующие с невидимых позиций врага образуют паутину над головой. Они заставляют нас отбивать каждый дом и каждый дюйм.
Это наша война: мы не можем стрелять по каждой цели, мы не всегда можем сказать, кто является целью; но мы заботимся друг о друге и не против делать грязную работу нации. Пилоты ВВС и армейские специалисты по Microsoft PowerPoint прекрасно видят это. Мы не получим поддержки, если это создаст беспорядок. Приведи это в соответствие. Мы пехота. Война - сука, носи шлем.
ГЛАВА 1
В дерьме
2 ноября 2004 г. Провинция Дияла (Diyala Province)
Наша последняя миссия перед Fallujah. 7 месяцев спустя при свете полной луны мы пробираемся по канализации в воде высотой по грудь. Мы медленно продвигаемся вперед, держа руки с оружием над головой, чтобы оно не попало в грязь. Ил, в котором мы купаемся, изысканен. Рой мошек. Пируют комары и ползают мухи. Если бы мой первый день в армии был таким, я бы ушёл в самоволку.
Позади себя я чувствую, что мои люди в ярости. У нас есть миссия, но некоторые из них сомневаются в ней. Что не подлежит сомнению, так это тот факт, что я заставил их выйти сюда посреди ночи, чтобы они продирались через траншею из человеческих экскрементов. Я оглядываюсь назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Петр Сухолас чуть не упал головой в грязь. Джон Руиз вытаскивает руку из сточных вод и ловит Сучоласа, прежде чем тот затонет. Двое из них выплевывают жижу изо рта, а затем смотрят мне в глаза в течение наносекунды.
Часть меня чувствует себя виноватой в их тяжелом положении. От того, что они злятся на меня, становится еще хуже. Назовите это моей человеческой стороной. В то же время профессионал во мне, унтер-офицерское звено моего мозга, выделяет ровно две пятых из этой моральной ебанины на чувства моих людей. Этот внутренний конфликт обычно длится недолго. Унтер-офицер во мне вышибает дерьмо всеобщей любви с моей человеческой стороны. Значима только миссия.
Но сегодня я просто не могу помочь себе.
Тихим голос, почти шепотом, я спрашиваю: «Эй, ребята, вы в порядке?»
Руиз и Сучолас кивают. Как и Хью Холл, который рядом с Руизом.
«Напрягите свои яйца. Вы можете просто подохнуть в конце этой херни».
Они пялятся на меня без выражения, потоки дерьмовой воды бегут по их лицам. Сучолас снова плюет, но делает это тихо. Они поняли суть.
Тот факт, что мои люди не говорят ни слова в ответ, свидетельствует о дисциплине. Они злы и несчастны, но не проявляют этого. Мы оба играем в игру, солдаты и унтер-офицеры. Я горжусь их дисциплиной, но в то же время сверхбдительно реагирую на первое же нарушение правил.
Я так сильно прессовал свою команду за 10 месяцев, что мы были в Ираке, что меня должны презирать. Еще на базе ходит давний слух о носке, полном пятидолларовых купюр, которые собрал взвод, небольшая ставка на то, кого из трех ведущих сержантов подстрелят первым: Фиттса, Кантрелла или меня.
Продвигаемся по траншее. Нам осталось пройти еще почти 2 километра. Лунный свет указывает путь; он такой яркий, что мы не утруждаем себя очками ночного видения. Мы медленно спускаемся к большой трубе, которая пересекает канализационную траншею прямо на уровне головы. Оно старая, ржавая и выглядит нестабильно. Я поворачиваюсь к старшему сержанту Майку Смиту. Смитти проходит мимо меня в окопе и забрасывает ногу на трубу.
В ночи эхом разносится металлический стон. Смитти пытается сдвинуть свой вес, а труба ноет в знак протеста. Он начинает цепляться, и кусок хорошего размера отваливается, оставляя зияющее отверстие в одной стороне. В пальмовых рощах вокруг нас полно сторожевых псов - хаджи-версия системы безопасности ADT [ADT Security Alarm Systems - система для охраны дома]. Они слышат шум и злобно лают в ответ. Лай становится неистовым. Смитти снимает сломанную трубу. Мы не можем с этим справиться, и теперь мы рискуем быть обнаруженными благодаря собакам. Весь отряд замирает. Я напрягаюсь. Здесь на кону миссия.
Мы снова преследуем Аюба Али, террористического снабженца оружием, который принес столько страданий в провинции Дияла с начала восстания шиитов в апреле. Когда мы впервые приехали в страну, мы понятия не имели, кто он такой. Постепенно, в течение лета, мы собрали информацию, свидетельствующую о существовании сети, поставляющей оружие и взрывчатку как ополченцам Махди, так и суннитским повстанцам. Аюб Али восседает на вершине этой подпольной группы.
Мы уже несколько раз пытались его поймать, но ему везло, и он уходил от нас на каждом повороте. Чем больше я узнаю о нем, тем больше я хочу его смерти. Он не идеолог или джихадист, он просто преступник, продающий орудия смерти тому, кто больше заплатит. Он помогает взрывать женщин и детей с целью получения прибыли. Уничтожение Али спасет бесчисленное количество невинных жизней.
Сегодня вечером мы отправляемся на поиски его последнего убежища. По сообщениям разведки, Али переехал на коневодческую ферму в сельской местности за пределами Мукдадии. Наша задача - подобраться как можно ближе, хорошенько осмотреть место и убедиться, что он там. Дерьмовая траншея предлагала самый верный способ подойти незамеченными этими свирепыми дворнягами.
Теперь, когда мы застряли на трубе, пересекающей нашу траншею, мы сталкиваемся с вероятностью сорвать операцию вообще. На спутниковых снимках, полученных перед миссией, этой трубы не было видно. Теперь я должен действовать так, как предполагалось. Мы не можем пойти на попятную. Если мы это сделаем, это будет признанием ошибки, а унтер-офицеры никогда не ошибаются. Мы лжем, как профессионалы, чтобы защитить этот образ непогрешимости, потому что это то, что связывает нас с нашими бойцами.
Если они верят в вас и в ваш пример, эти люди сделают всё, что у них попросят. Эта связь между солдатами - глубокая связь. Это корень того, что значит быть пехотинцем. В этой жестокости здесь и сейчас это то, что придает моей жизни ценность и смысл. Это не значит, что мои люди не будут меня презирать. Природа военного дела привносит крайнюю интенсивность в каждую эмоцию, особенно в бою. Мы любим, ненавидим и уважаем друг друга одновременно, потому что альтернативой является безстрастное забвение в смерти.
Я смотрю на трубу и беззвучно ругаюсь. Бойцам придется принять ванну. Это единственный способ продолжить миссию. Я подобирал этих людей для этой миссии. Я выбрал специалиста Лэнса Оле за его мастерство владения ручным пулеметом SAW. Во время перестрелки Оле на своей «Пиле» - художник за работой. Он говорит как гангста-рэпер, но носит ковбойские шляпы и слушает Metallica. Ни армия, ни другие миры, которые он оккупировал, не подготовили его к этому. Он протестующе стонет по поводу предстоящего нам заплыва брассом.
«Ох. Ооох».
«Заткни ебальник», - шипит Хью Холл.
Рядом со мной стоит старший сержант Майк Смит. Он наш гуру наземной навигации, хотя обычно он командир Брэдли, а не пехотинец. Я киваю ему и указываю вниз, и он гримасничает, прежде чем сделать глубокий вдох. Мгновение спустя он спускается в канализацию и крутится вокруг дна трубы. Я слышу, как он выныривает на поверхность с другой стороны и выдыхает. Кто-то вручает ему его оружие.
Следующим идет сержант Холл. Он не колеблется, и я не удивлен. Я считаю его одним из лучших солдат роты Альфа. Он ныряет в грязь и снова появляется на дальнем конце трубы. Лунный свет выдает адские страдания Холла. Он скользкий от сточных вод; с его кевлара капает охровая слизь. Джон Руиз видит его состояние, но не вздрагивает. Он ныряет под трубу и секунду спустя вырывается на поверхность рядом с Холлом.
Я следующий. Я закрываю глаза и зажимаю нос. Я иду в грязь, ощупывая путь под трубой. И вот я на другой стороне. Миса, Сухолас и сержант Чарльз Кнапп следуют за мной.
Мы продолжаем идти по траншее, больше заботясь о сторожевых псах, чем о стрельбе. Наконец, мы подошли к участку пальмовой рощи, где, кажется, нет собак хаджи. Выползаем из канализации и движемся по роще. Сейчас 03:00, и наступил ночной холод. Промокшие до костей, мы начинаем дрожать. Я почти желаю вернуться в дерьмовую траншею. Там было теплее.
Мы подкрадываемся к сараю примерно в 350 метрах от главной резиденции Али. Отряд прочесывает его, надеясь найти кого-нибудь и задержать, но он пуст. Мы маневрируем к комплексу. Наша задача - увидеть это место, изучить его расположение и оборонительные сооружения. Если возможно, батальон хочет, чтобы мы попытались вывести людей из комплекса. Если они залезут в машины, мы можем вызвать вертолеты, чтобы они последовали за ними, и другие поймают их с помощью Брэдли. Сразить этих парней на дороге, пока они сидят в машинах, будет проще, чем штурмовать укрепленный и защищенный комплекс.
На своих животах мы ползем вперед, тела всё ещё дрожат от холодного ночного воздуха. Мы уже почти достигли хорошей точки обзора в сотне метров от комплекса, когда рев двигателей нарушает тишину ночи. Какофония становится оглушительной. Вокруг нас от ярости воют сторожевые собаки. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как прямо над нами проносится пара вертолетов «Блэкхок». Они прижимаются к земле, затем парят над комплексом.
Я слышу, как люди кричат по-арабски. Один луч света пронизывает ночь, затем появляются другой. Охранники Али включают прожекторы. Вскоре весь комплекс в огнях, и вокруг нас рыскают прожекторы. «Птички» непреднамеренно скомпрометировали нашу миссию. Ругаясь, мы отползаем к сараю, затем устремляемся в пальмовую рощу. Позади нас комплекс полностью встревожен. Сторожевые собаки рычат. Прожекторы шарят. Мы не можем оставаться здесь. «Блэкхокс» падают и скользят над головой. Их вращающиеся роторы обрушивают на здания мини-ураганы ветра и пыли. То, что было тишиной, превратилось в полный хаос.
Мы идем пешком 4 километра обратно к нашим Брэдли, не говоря ни слова. Это была идеальная операция, пока она не была испорчена из-за недоговоренности парой вертолетных пилотов. Вонючие, разочарованные и вспыльчивые мы садимся в наши машины. Мы знаем, что это был наш последний шанс найти Али. Эта миссия - наша лебединая песня в провинции.
Наше подразделение собирается отправиться в Фаллуджу, город с населением около 350 000 человек в беспокойной провинции Анбар, на берегу реки Евфрат. Фаллуджа находится под полным контролем повстанцев с апреля, когда операция Vigilant Resolve («Бдительная решимость»), наступление морской пехоты, запланированное в ответ на ужасное и широко разрекламированное повешение 4 американских контрактников, была отменена по политическим причинам. [31 марта в центре Фаллуджи в засаду попали машины американских военных контрактников из частной фирмы «Blackwater». 4 из них были убиты, их тела пронесены через город и повешены на городском мосту. США провели две отдельные операции в Фаллудже: первую в апреле 2004 г. (Операция «Бдительная решимость» - начата 5 апреля 2004 года), а вторую - в ноябре и декабре 2004 г. - Операция «Аль-Фаджр» («Призрачная ярость»))] Джархеды просто возлюбили это [The jarheads - прозвище морпехов США]. Всё, чего они хотели - это покончить с повстанцами раз и навсегда. Морская пехота. Возможно, они просто худшие исторические ревизионисты всех времен. Но в своей сути они яростно гордятся и страдают от несправедливой борьбы. Бог любит их всех.
Через 2 дня несчастья Диялы останутся позади - СВУ на местной автомагистрали, ополчение Махди в районе Мукдадии и перестрелки между домов в центре города. Мы ещё не знаем, как сильно по ним будем скучать. Мы покидаем хорошую жизнь и отправляемся в мать всех городских сражений.
Я прислоняюсь к переборке «Брэдли», моя форма всё ещё мокрая. Мои мальчики сильно дрожат от холода. Некоторые вытирают лица тряпками. Петр Сухолас, мой новый руководитель группы «Браво», сидит рядом со мной, с оружием между ног, ствол касается пола. Я жду, что он снова начнет зло высказываться в адрес президента Буша. Сучолас - либерал нашего взвода. Он влюбился в Майкла Мура [Michael Moore - американский режиссер - документалист] после просмотра фильма Fahrenheit 9/11 на пиратском DVD. К счастью, его шаткие подозрения в том, что президент Буш намерен завоевать мир, ни в малейшей степени не влияют на его готовность к битве. Когда начинается стрельба, он думает только об убийстве других парней и спасении своих людей. Вот почему я люблю Петра Сучоласа.
Теперь он спокойно сидит рядом со мной. Новость о том, что мы едем в Фаллуджу, заставила всех задуматься. У Сучоласа ледяная вода вместо крови. В бою он совершенно спокоен, но даже ему тревожно думать о том, с чем мы скоро столкнемся.
Брэдли везут нас обратно на базу. Мы выходим и направляемся к нашему изолированному трехэтажному бараку. От того места, где мы живем, до телефона можно дойти пешком за 25 минут. Операционный центр батальона находится на расстоянии более километра. Даже бывший морг иракской армии, который служит нашей столовой, находится в полукилометре от нас.
Наша форма грязная. Чистка - непростая задача. У нас есть пара иракских стиральных машин, но в настоящее время в нашем здании нет электричества. Придется мыть вручную. Мы с Фиттсом приказываем людям собрать как можно больше аэрозольных баллончиков с чистящим средством Simple Green, сколько они смогут найти. У нас тоже нет водопровода, поэтому душевая на первом этаже бараков служит в основном складскими помещениями.
В темноте снимаем грязную форму и приступаем к работе. Вскоре мы все замерзли и неконтролируемо дрожали, пока чистили форму и отмывали её водой из бутылок. Когда форма станет настолько чистая, насколько это возможно, мы принимаем душ с бутилированной водой и намыливаемся остатками Simple Green. Грязь из канализационной траншеи стекает с нас, когда холодная вода обжигает наши тела. Нам нужно успеть поспать до рассвета, чтобы снова почувствовать себя хоть наполовину людьми.
Как только мой отряд окажется в своей локации, я рухну на свою койку в надежде быстро вздремнуть. Несмотря на усталость, сон дается нелегко. Мой разум отказывается отключаться.
Фаллуджа.
[Фаллуджа - город в иракской провинции Аль-Анбар, в 40 милях к западу от Багдада. В планировании США до начала операции было отмечено, что большинство из 50 000 зданий Фаллуджи были жилыми и густо забиты. Планировка города была случайной, без различия между жилыми домами, предприятиями и промышленностью, в то время как район Джолан на северо-востоке города был сформирован из «извилистых переулков и клубка улиц».
В 2003 году Фаллуджа описывалась как «самое враждебное место в Ираке», где «обстрелы с применением гранат и стрельба из проезжающих мимо проезжей части были повседневным явлением». Фаллуджа стала местом стремительного роста напряженности между США и оппозиционными силами. В апреле 2003 года американские войска открыли огонь по иракским демонстрантам во время антиамериканского митинга, в результате чего погибли 15 человек. В ноябре 2003 года, за 5 месяцев до первой операции в Фаллудже, американский вертолет Chinook был сбит зенитной ракетой за пределами города, в результате чего погибло 16 солдат, находившихся на борту.]
Когда я впервые узнал, что нас перебросят в Фаллуджу, я вскинул кулак и взволнованно закричал. Итог. Мы застряли в глубине войны, безуспешно гонявшись за дерьмоголовыми вроде Аюба Али через пальмы и долины. Мы пропустили августовскую битву при Наджафе, в которой были уничтожены сотни ополченцев Махди и парализована уличная армия ас-Садра - по крайней мере, на данный момент. [Najaf - Первая перестрелка произошла между подразделениями 11th Marine Expeditionary Unit (MEU - экспедиционный отряд морской пехоты) и «Армией Махди» 2 августа 2004. Патруль Объединенной противотанковой группы (CAAT - Combined Anti-Armor Team) Alpha подошел к родильному дому, расположенному прямо через дорогу от дома Муктады аль-Садра на окраине города. Морские пехотинцы сообщили о гибели более 70 противников после почти часа боев. Армия Махди постоянно пополняла запасы людей и оружия, используя путь через кладбище Вади-ус-Салам. CAAT Alpha столкнулся с огнем из минометов, гранатометов (реактивных гранат) и стрелкового оружия, был ранен один морской пехотинец, бой шёл пока у подразделения не закончились боеприпасы. Рота Браво была отправлена для прикрытия к СААТ Альфа. Вскоре после этого обе стороны отошли в свои опорные пункты.
Крупный конфликт начался 5 августа, когда армия Махди напала на иракский полицейский участок в час ночи. Их первая атака была отражена, но армия Махди перегруппировались и атаковали снова в 3 часа ночи. Вскоре после этого по просьбе губернатора Ан-Наджафа были отправлены силы быстрого реагирования (QRF - quick reaction force) из MEU. Около 11 часов утра QRF подвергся обстрелу из крупнокалиберных пулеметов и минометов Армии Махди в районе Вади-ус-Салам, крупнейшего кладбища в мусульманском мире площадью около 7 квадратных миль, с множеством больших подземных гробниц, туннелей и наземных памятников.
Вертолет морской пехоты США UH-1N был сбит огнем из стрелкового оружия на второй день боев при выполнении авиационной поддержки, экипаж выжил. 4 американских военнослужащих были убиты в тяжелых уличных боях между Армией Махди и американскими и иракскими войсками, пока 7 августа MEU временно не ушел. К 9 августа США добавили к сражению три армейских батальона 1-й кавалерийской дивизии.
Бои начались в центре города, а затем перешли на кладбище. Через несколько дней боевые действия переместились в окрестности мечети Имама Али, когда армия Махди отступила и укрылась там. Армия Махди использовала большие отели, выходящие на кладбище, в качестве позиций для пулеметов. Брэдли выпустил ракеты TOW по позициям пулеметов Махди, в то время как солдаты из Alpha и Bravo Co. 1-5 Cav атаковали несколько из этих отелей. После ожесточенных рукопашных схваток и боев между комнатами отели были взяты под охрану. 26 августа 2004 года два F-16, вылетевшие из Балада, сбросили четыре 2000-фунтовых JDAM (Joint Direct Attack Munitions) на 2 отеля, которые использовались повстанцами. Успешный авиаудар нанес сокрушительный удар по Садру и привел к поспешному урегулированию конфликта с аятоллой Систани на следующее утро, что позволило Ас-Садру и остаткам его ополчения покинуть Наджаф.
Сражение закончилось 27 августа 2004 г. прекращением огня в результате переговоров: боевики армии Махди перед отъездом сдали оружие, и никто из них не был задержан, американцы умеют держать своё слово; Батальон морской пехоты и иракская полиция взяли под контроль безопасность в городе. Спорадические бои продолжались несколько месяцев. Окончательное соглашение между США и Муктадой ас-Садром было достигнуто к концу сентября, и боевые действия прекратились в начале октября. Бои распространились на провинцию Наджаф и продолжались еще несколько месяцев, прежде чем окончательно стихли.
Армия США - 8 убитых, 100+ раненых; повреждено 2 танка, уничтожено 4 бронетранспортера.
Армия Ирака - 40 убито, 46 ранено, 18 захвачено. Повстанцы - 1594 убиты, 261 взят в плен]
Возможно, теперь у нас будет шанс принять участие в чем-то действительно решающем. Мой адреналин уже начал течь по венам.
Позже этим утром мы выходим из бараков, чтобы взорвать собственное оборудование. Сообщения разведки говорят нам, что защитники Фаллуджи, которых может насчитывать до 3000 суннитов и иностранных боевиков, хорошо вооружены - нашим собственным оружием. Помимо стандартных автоматов АК-47, пулеметов ПКМ и реактивных гранат, сунниты и иностранные боевики в городе приобрели американское оружие, бронежилеты, униформу и кевларовые шлемы. Они также использовали украденные заграждения Texas для блокировки дорог, ведущих в Фаллуджу. Барьеры Texas - это пятитонные железобетонные заграждения, которые будут препятствовать движению наших автомобилей.
Мы не знаем, как разрушить барьеры Texas, и никогда раньше не сталкивались с нашей собственной защитой и оружием. Джон Руиз, который написал на костяшках пальцев фразу «fuck you» в честь наших каникул в Фаллудже, во время одной встречи вслух задумался, могут ли наши пулеметы SAW пробить наши собственные бронежилеты.
Сегодня мы узнаем. Наши Брэдли доставляют нас на наше стрельбище, сразу за проволокой. Обычно мы стреляем по всплывающим целям, человеческим силуэтам, которые позволяют нам отточить меткость нашего оружия, убедившись, что наши прицелы точно настроены. Не сегодня. Вытаскиваем пару пластин из бронежилета и устанавливаем их с разными интервалами на полигоне. Пластины хорошо выдерживают даже наши бронебойные патроны. Это хорошие новости и плохие новости. Наше оборудование мирового класса, но некоторые из наших врагов будут носить его.
Наконец, с нашими SAW мы обнаруживаем слабость. Если мы поразим пластины несколькими концентрированными очередями, наши пули пробьют пласт брони, защищающую сердце и легкие солдата. Когда мы закончили, тарелки выглядят как решето. И это открытие также имеет двойное влияние на моральный дух - враг захватил наши SAW. Мы ведем гонку вооружений сами с собой - мы знаем, как убить врага, но он может убить нас точно так же.
Далее мы работаем над тем, как взорвать техасские заграждения. В этом упражнении мы работаем с Брэдли и танками и обнаруживаем, что выстрел из основного орудия из танка Абрамс - лучший вариант. 120-миллиметровый снаряд разрушает даже самый толстый бетонный барьер. Пока у нас нет оснований полагать, что боевики захватили танки.
После обеда появляется наш командный сержант-майор, сорокашестилетний Стив Фолкенбург с кучей оставшихся вкусностей Восточного блока. Он вооружается РПГ и АК-47 и целится в пару разбитых Хаммеров, которые вытащили на стрельбище. Он пуляет по машинам из гранатометов и стреляет из стрелкового оружия, каждые несколько минут останавливаясь, чтобы осмотреть повреждения. Он ищет слабые места в системе брони. Весь день он занимается этой работой и делает обильные записи. Наконец, удовлетворенный, Фолкенбург приступает к разработке дополнительных частей «деревенской брони», чтобы прикрыть наши уязвимые места.
Мы переходим к линейке техники и работаем с танками Bradleys и M1A2 Abrams, отрабатывая наши техники взлома укрепленных домов. Уже несколько недель мы работаем круглосуточно. День за днем, ночь за ночью маниакальная рутина утомляет нас. Мы репетируем наши роли взломщиков, уточняем основы зачистки помещений. Каждая миссия в Мукдадии служит тренировочным учением. Мы оттачиваем нашу тактику; мы тренируемся на разных системах вооружения. Теперь каждый во взводе хорошо знаком со всем, что есть в нашем арсенале. Каждый боец может водить Брэдли и работать на радио. Каждый человек в моем отряде проходит медицинские курсы боевых спасателей. Я говорю им, что они должны быть сами себе врачами.
В то же время мы продолжаем боевое патрулирование в районе Диялы продолжительностью от 12 до 15 часов. Мы готовимся к бою, продолжая оставаться в нём. Это делает нас хрупкими и усталыми.
Ближе к закату мы заканчиваем. Танки откатываются через дорогу на базу. Мой взвод остается, и ему поручено охранять мешки с песком и всплывающие цели от мародерствующих иракских воров. Местные все украдут.
Это легкая задача, и я растягиваюсь на трапе одного из наших Брэдли. Фиттс прихрамывает и садится рядом со мной. Пока сержант Кантрелл в отпуске, Фиттс исполняет обязанности сержанта нашего взвода.
«Не хочу тревожить тебя, но у меня начинаются ранние стадии предтравматического стрессового расстройства. Я хочу официально заявить, что я почти уверен, что мы все умрем, чувак», - говорю я с таким сарказмом, какой только могу собрать. Фиттс усмехается. «Ты знаешь, ты трудный подчиненный».
«Может, ты просто не справляешься со мной как со своим подчиненным», - парирую я. Он уже реорганизовал взвод, что наверняка разозлит Кантрелла, когда тот вернется.
Пока мы вдвоем курили и шутили, наблюдая, как иракское солнце садится за горизонт, появляется капитан Шон Симс, командир нашей роты, и проходит мимо нас, чтобы забраться внутрь нашего Брэдли. Он садится и закидывает ноги вверх. Он был напряженным и вспыльчивым с тех пор, как мы получили заказ на Фаллуджу. Я также видел, как он почти каждую ночь приходил в колл-центр, чтобы поговорить с женой. До октября он делал это редко.
«Старший сержант Фиттс и старший сержант Беллавиа. Как ваши дела, джентльмены?»
Я немного удивлен дружелюбным тоном Симса. Когда Фиттс вернулся к нам летом, его раны зажили лишь наполовину, и наш капитан попытался выгнать его из роты. Фиттс разозлил его, ударив враждебно настроенного полицейского Мукдадии по лицу своим кевларовым шлемом. Старшие сержанты часто злили начальство, но Фиттс был особенно хорош в этом.
«У нас все хорошо, сэр. А у вас?» - осторожно отвечает Фиттс.
У меня с капитаном Симсом тоже напряженные отношения. В апреле во время перестрелок в Мукдадии мы сражались разрозненными отрядами без общей координации. Позже я слышал, что Симс никогда не покидал своего Брэдли во время боя. Командир, идущий на земле, всегда желаннее, чем тот, кто сидит в бронетранспортере. После этого я усомнился в его суждениях на поле боя. Позже наши отношения чуть не разорвались после того, как мой отряд застрелил трех иракцев, заложивших СВУ, которые оказались племянниками местного хорошего парня, иракского офицера безопасности. Вместо того, чтобы поверить в мою версию событий, он взял у моих людей показания под присягой и даже рассматривал возможность начать официальное расследование. Симс оставил эту идею по настоянию ответственного офицера нашей роты и других вышестоящих руководителей, но этот инцидент создал неприятный осадок между нами.
Капитан Симс молча смотрит на закат. Не уверенный, что он нас слышал, я спрашиваю: «Как вы, сэр?».
«Мне было лучше».
Мы сами можем сказать. Он выглядит измученным, и четверть его лица покрыто стресс-прыщами. С тех пор, как появилась новость, Симс неустанно работал. Он редко спит. Вместо этого он внимательно изучает поступающие разведданные, изучает и пересматривает планы, составляемые штабом батальона. Он часами сидел ночью с капитаном Дугом Уолтером, нашим предыдущим командиром роты, обсуждая детали и работая над новыми идеями.
Капитан Симс даже хотел использовать Мукдадию для генеральной репетиции перед Фаллуджей. Он предложил всей оперативной группе провести оцепление и обыск города, очистив каждую комнату и каждый дом. Я подумал, что это бриллиантовая идея, и она показала, что у Симса крепкие яйца, чтобы предложить такую идею. Конечно, командование батальона отвергло эту идею, опасаясь, что такая «тяжелая рука» взбудоражит местных жителей [heavy hand - идиома, означает проявление жесткой власти]. Тем не менее то, что он хотел это сделать, вселило в нас новое уважение к нашему командиру. Нам насрать на волнение местных жителей; это касается нас, а они и так уже взбудоражены. Использование максимальной силы - это именно то, что мы хотим сделать.
Капитан Симс отрывает взгляд от заката и поворачивается к нам. «Что ты думаешь о тренировке?».
Ни Фиттс, ни я не колеблемся. Мы даем ему некоторую информацию, и он делает записи. Я поражен. Он никогда раньше меня так не слушал. Мы говорим о работе, пока сумерки не настигают нас. Понятно, что капитан Симс искренне хочет нашего мнения. В конце концов разговор принимает другой оборот.
«Откуда вы оба?» - спрашивает Симс.
«Рэндольф, Миссисипи», - отвечает Фиттс.
«Буффало, Нью-Йорк», - отвечаю я.
«Почему вы двое пошли в пехоту?»
Я отвечаю первым: «Стивен Сондхейм».
«Какой?»
И Фиттс, и Симс смотрят на меня.
«Стивен ёбаный Сондхейм».
«Ты имеешь в виду композитора?» - спросил Симс.
«Какую херню ты несёшь, бро?» - говорит Фиттс. Итак, этот парень кое-что обо мне не знает.
«Я был театральным боссом», - начинаю объяснять я.
«Ни хрена себе».
«Несомненно. Руководство музыкальным театром и сценическое искусство. Я основал свою собственную театральную труппу в Буффало. Сондхейм, ну, я любил его работы. Он был моим идолом, чел».
«Это совсем другая сторона тебя, сержант Беллавиа».
«Он написал мюзикл «Ассассины». В основе, бесправные американцы убивают президентов, кроме того, что они портят свою историю. Джон Уилкс Бут совершает самоубийство, Леон Чолгош убивает МакКинли из-за девушки, Ли Харви Освальд на самом деле стреляет в Джона Кеннеди - вот такое дерьмо».
Я затягиваюсь сигаретой. И Фиттс, и Симс просто смотрят на меня. Я думаю, седеющий пехотинец, который любит Сондхейма, шокирует больше, чем тот, кто любит Майкла Мура.
«Хорошо, поэтому я переписал его, чтобы сделать его исторически точным и показать, почему эти неудачники убили наших президентов. Когда моя театральная труппа поставила его, Сондхейм остановил мое представление и пригрозил подать на меня в суд. Я назвал это блефом. Только он не блефовал.
«Следующее, что я осознал, я - полевой пулеметчик».
Симс и Фиттс рассмеялись.
Я спрашиваю капитана Симса: «Что заставило тебя пойти в пехоту, сэр? Как ты здесь оказался?»
«Мой отец был полковником во Вьетнаме. Я пошел в Техасский A&M [Техасский университет]. Женился на любви всей моей жизни, решил пойти в армию. Отец сказал мне, что я могу быть тем, кем захочу, но никто не будет уважать меня, если я не начну в пехоте. И мне это понравилось, так что я здесь».
Он сделал паузу, затем добавил: «У меня есть маленький пацан. Сержант Фиттс, у вас 2 детей, верно?»
«Теперь 3 детей, сэр. Два мальчика и двухлетняя дьяволица, которая управляет моей жизнью».
«Вы женаты, сержант Белл?» - спрашивает Симс.
«Так точно. У нас есть четырехлетний мальчик, Эван».
Симс снова смотрит вдаль. Обмен персональными данными кажется мне непрофессиональным, пока я не понимаю, что капитан Симс пытается здесь кое-что сделать. Он преломляет с нами хлеб, мирится. Улаживает наши разногласия. «Как дела у твоих бойцов?» - спрашивает Симс.
«Они великолепны. Все они отличные дети», - говорит Фиттс. «Нам повезло, сэр».
«Как они относятся к отчетам разведки?»
«Ну», - начинаю я, - «я нарисовал зеленую стрелку в нашей гостиной. Она указывает на восток. Думаю, мы могли бы теперь приучить их молиться 6 раз в день».
Я знаю, что бойцы готовы ко всему, но они тоже напряжены. В последние дни исчезли все типичные скандалы и ссоры, свойственные пехотинцам. Те, у кого есть обида, помирились друг с другом. Даже Кантрелл сделал это перед тем, как уйти в отпуск в начале месяца.
Однажды ночью Кантрелл возвращался в зону взвода, когда сержант-майор Стив Фолкенбург заметил его и подъехал на автомобиле «Хамви». Он сказал Кантреллу подняться на борт. Эти двое плохо скрывали ненависть друг к другу. Их взаимоотношения начинались не так, но конфликт в начале развертывания нанёс ущерб их отношениям. Это была возможность зарыть топор. Когда Фолкенбург попрощался с Кантреллом, он посмотрел ему в глаза и заметил: «Знаешь, мы не сможем вернуть их всех».
Наш взводный сержант мрачно кивнул. «Я знаю, но мы с этим разберемся».
Тот же дух примирения побудил капитана Симса разделить с нами этот закат. Уже последние недели изменили мое мнение о нём. Возможно, неуверенный в битве, Симс находится в своей стихии при планировании и подготовке к стандартному событию. У него нет эго, вложенного в его идеи, и он искренне стремится к тому, чтобы сделать компанию бойцов ещё более способной, ещё более жесткой.
«Знаете что, сэр?» - говорю я наконец: «Все будет хорошо».
Фиттс оглядывается, плюет жвачкой в пыль возле рампы. «Насколько я понимаю, сэр, Фаллуджа не может быть хуже, чем слышать блядские завывания сержанта Белла каждые 5 секунд из-за того, что у меня недостаточно батарей или сорокамиллиметровых патронов. Этот парень невероятный. Настоящая боль в заднице».
«Сержант Белл, ты правда такой требовательный?» - сказал Симс с притворным удивлением.
«У меня есть потребности, сэр», - объясняю я. «Сержант Кантрелл удовлетворил эти потребности. Этот новый парень, которого ты привел - он такой хуй. Доктринально, конечно. Но он просто не из общительных персон».
Фиттс усмехается: «Общительная персона».
Симс посмеивается, но вскоре снова становится задумчивым. Он ещё не закончил с нами. После ещё одной долгой паузы он спрашивает: «Вы хорошо знали старшего сержанта Розалеса?».
Розалес был убит весной во время боя по дороге в Наджаф. Его машина была атакована, и он был ранен. Несмотря на свои раны, он продолжал сражаться, стреляя из своего оружия, пока не умер. Он ни разу не сообщил никому о своем ранении.
«Да, сэр, я знал его. Все мы», - объясняю я, - «он был отличным парнем. Его жена была занята финансами, поэтому они отправились вместе. У них родился маленький мальчик».
Мы назвали наш импровизированный тир в честь Розалеса, но Фиттсу это показалось горьким. «А что мы ему даем? Это кусок дерьма в его честь».
Я киваю головой. «Да. Когда люди умирают в армии, это не так, как в реальном мире. Они умирают, и это просто как если бы они ушли в отпуск или отправились на новую станцию. Это нереально, пока не накроет совсем, я думаю».
Симс кивает: «Кажется, так оно и есть, не так ли».
«Когда вернетесь домой, сэр, усадите своего маленького мальчика рядом с отцом. Расскажите ему о нас, ладно? Наша война. Как мы сражались. Они нас не тронут. Они никогда нас не тронут. У нас все будет хорошо».
«Говоришь как человек, в которого никогда не стреляли повторно».
Фиттс в последнее время часто приземляет такой фразой.
«Чувак, мне нужно снова услышать эту историю?».
Симс усмехнулся: «Каждый раз, когда я это слышу, становится лучше».
«9 апреля 2004 года. Мы сталкиваемся с вражеским элементом размером с роту».
«Фигня, это был двенадцатилетний мальчик с винтовкой 22-го калибра».
Фиттс пожимает плечами: «Ну, этот маленький ублюдок мог стрелять».
Фиттс задирает штанину и рукава, и мы видим повреждения. Шрамы того дня в Мукдадии навсегда останутся на нём, как плохие татуировки. Их вид отрезвляет капитана Симса. Он соскальзывает со скамейки в «Брэдли» и прыгает на землю рядом с рампой. Обернувшись, он смотрит нам в глаза.
«Вы двое - лучшие командиры подразделений в батальоне. Все это знают. И все ждут от вас двоих, что вы подадите пример». Комплимент застает нас обоих врасплох. «Мы потеряем людей».
«Мы знаем, сэр».
«Мы собираемся пройти испытания. Мы все будем проверены». Тишина. Ждем.
«Единственный способ пережить это - оставаться вместе». Мы киваем головами. Симс говорит от всего сердца.
«Я горжусь мужчинами», - продолжает он. «Я горжусь тем, что веду роту Альфа в бой».
«Hooah [Боевой клич армии США. Или же военный термин - How Our Opinions Are Heard - Как слышно наше мнение], сэр».
«Благодарю, сэр».