Калинин о роли интеллигенции при социализме
Михаил Иванович Калинин (1875-1946) - российский революционер, коммунист, советский государственный и партийный деятель.
Роль интеллигенции в нашем строительстве
Товарищи, от правительства официальный представитель уже был у вас на открытии, поэтому и речь мою, я думаю, можно строить более вольно, так сказать, не делая ее строго официальной. Я хочу начать с того, что когда я прихожу на съезд, то у меня является мысль: а нужны ли вообще съезды и почему у нас так много съездов? И мне кажется, что, несмотря на то, что их много, даже по сравнению с самыми демократическими (по внешности) странами, все ж таки для практической жизни их немного,- именно для нас, потому что каждый наш поступательный шаг вперед требует совершенно самостоятельной работы мысли: наше строительство примеров себе не знает, заимствовать ему не у кого, и оно требует огромной коллективной проработки. Мы живем в такой период, когда каждый профессионал, как бы ни была узка его профессия и как бы он ни был целиком поглощен своей специальностью, он все же хочет обобщить эту специальность, проверить ее: а насколько его специальность участвует в общем движении человека или государства? Что я - имярек - такой-то, заброшенный в глуши, а что моя работа,- нужна ли или нет для общества? Имеет ли она какую-нибудь весомую частицу в общем мировом движении?
Вот на съездах это и проверяется,- как мы проверяем остроту лезвия ножа на оселке, так и профессиональную работу мы проверяем на улице. Каждый съезд - это есть не самая большая шумная московская улица, а улица огромного государства, где идет проверка того, что сделано. Есть внутренняя потребность в этой проверке; она в настоящий момент особенно остро чувствуется каждым работником по той простой причине, что сейчас, я говорю, каждый поступательный шаг нашего государства идет не по шаблону.
Мы не можем сделать так, как делали прежде: раньше мы наблюдали, что, перед тем как провести мероприятие государственное или общественное, посылали знающих людей за границу проверить. Мы не можем сейчас посылать соответствующих знающих людей за границу проверить каждое мероприятие: а как по данному вопросу разбирались за границей? Вы знаете, что, начиная с Петра Великого до 1917 г., при каждой незначительной реформе почти во всех отраслях государственного хозяйства и администрирования всегда соответствующая делегация ехала за границу и поэтому соответствующая привычка создалась: раз какая-нибудь реформа изучена за границей, то, когда оттуда привезут, проверят и с соответствующими изменениями приспособят к местным нашим особенностям,- готово дело. В настоящий момент при каждом новом поступательном шаге ехать некуда: мы идем впереди всех. (Аплодисменты.)... Именно мы идем впереди, именно мы движем человечество.
Но будем скромными. Факт, не подлежащий никакому сомнению, что единственное государство во всем мире пробует новые методы, новые пути, оно втягивает во все отрасли человеческого труда - и в особенности в государственную деятельность,- оно втягивает миллионы, десятки миллионов низовых работников. То, что делаем мы, нигде в мире не делается: у нас делается нечто новое,- в этом нет никакого сомнения. Это новое все еще не признается на Западе, оно там все еще отрицается; все бежавшие из бывшей России - так называемая эмиграция, насчитывающая сотни тысяч людей,- думают, что все, что здесь делается, все это подлежит безусловной и полной сломке; что все, что здесь делается, оно потом, по их понятию, для будущего государства будет неподходяще, оно само собой отбросится и новый ход начнется, предположим, с 1917 г., с Февральской революции,- не более того. Вот в каком умонастроении обретается наша эмиграция,- в такой мысли она обреталась до сих пор.
Лишь в последнее время там начинается значительный переворот. Само собой разумеется, что все перевороты, которые происходят в головах людей, всегда вначале подмечаются людьми, которые умеют раньше схватывать, которые предопределяют переворот. И самым характерным в этом отношении я считаю статью Кусковой, недавно напечатанную в «Последних Новостях». Кускова, вероятно, всем вам известна. Это - типичная представительница дореволюционной радикальной интеллигенции. Можно смело сказать, что 90% демократической дореволюционной интеллигенции по своему воззрению близки к воззрению Кусковой. Интересно, что она пишет про те времена, когда она была еще в Москве. Она описывает следующее: «Помню, как неслись перед нашими глазами в период 1918- 1921 гг. различного рода «кампании»... В одну из таких бесчисленных «кампаний», когда стены Москвы были увешаны плакатами и призывами - делать! делать! - я встретила в переулке Н. А. Бердяева. Мы оба смотрели на плакаты, зазывы,- и разговаривали, как всегда, о событиях. - Да,- задумчиво сказал Н. А.,- это - новые люди, это - люди другой биологической породы... Помню, как много я думала тогда над этим его замечанием».
Дальше Кускова спрашивает: «кто это такие?» (эти люди) и пишет: «Большевики много раз объясняли: «Величайшая заслуга Октября заключается в том, что революция подняла самые низы, что она поставила ставку на низового человека, что она сказала ему: ты - хозяин, ты должен учиться управлять государством». «А «мы»,- кается Кускова,- видели только большевистскую «головку»».
Ее вывод теперь таков: «Каждый строй, могущий сменить большевизм, должен будет непременно впитать в себя новый людской материал, выплывший за период революции. Без этого впитывания «новой биологической породы» - всякий строй будет мертв. Нельзя забывать, а это здесь часто забывают, что все-таки двигалась вся Россия; что в революционной лаве, вулканически выплеснувшейся в 1917 году, рядом со шлаком есть и драгоценный металл, из которого будет строиться новое мировоззрение новой России».
Товарищи, я привел несколько строчек из статьи Кусковой, смысл которой выражается в том, что эмиграция в лице своего наиболее демократического интеллигентского слоя на девятом году революции начинает признавать, что революцию двигают не только большевики, а двигают огромные рабоче-крестьянские низовые массы, что революция выработала и новый тип людей, который не похож на старый, и с этим новым типом людей, кто бы ни пришел на смену большевиков, должен считаться. Через восемь лет, после бесконечного выливания помоев, после полного отрицания всякого положительного значения за коммунизмом, вдруг находят, что - вместе со шлаком - революцией сделано и много положительного, что в революции участвовали не только большевики, но вся огромная масса низового населения государства.
Вот это - нечто новое. Это принципиальное признание положительных факторов революции, признание со стороны наиболее опасных врагов революции, ибо в смысле идейности кто же мог быть более сильным врагом, как не Кускова? Ведь все остальное среди эмиграции есть неприкрытая контрреволюция, все остальное - сплошная чернота, против которой всегда и постоянно боролся каждый сознательный, честный русский человек. И вот, если с этой - не монархической, не помещичьей, а радикально-интеллигентской - стороны мы получили принципиальное признание положительности революции, я считаю это огромным достижением для нас. Мы-то знали, что революцию, конечно, не могут двигать одни большевики. И тот размах, который она приняла благодаря массам, этот размах до сего времени не уменьшается. А между тем, все мысли так называемых сменовеховцев о том, что хотя у нас создается и новое государство, но в конечном счете,- долго ли, коротко ли,- оно примет формы демократически-буржуазные, мне кажется, эти мысли возникают у них оттого, что они упускают из виду, что революция еще не кончилась. Кончилась ее непосредственная борьба - борьба за власть. Но ведь революция имеет две стороны. Одна - разрушающая, когда революционные классы захватывают власть и эту власть укрепляют юридически. Первое юридическое укрепление власти происходит тогда, когда ты стоишь коленом на груди врага и приставил к его виску револьвер. Это первый юридический аргумент революции, первый ее момент; а после, когда враги все больше и больше начинают признавать изменившуюся обстановку, тогда захватчики превращаются в законного властелина, перед ним уже встает вопрос: а выполнит ли он исторические задачи? Проведет ли он ту программу, которая рисовалась на его знамени? Ведь каждый революционный класс ставит перед миром идеалы для претворения их в действительную жизнь.
И вот в настоящий момент коммунисты должны заполнить содержанием тот вексель, который они выдали десять лет тому назад рабочим и крестьянам. Но если коммунисты и выдали этот вексель, зафиксировали его в своих программах, в своих воззваниях и, наконец, в своем теоретическом учении, то я считаю, тем не менее, что этот вексель дан не только коммунистами, не только Коммунистической партией, но этот вексель выдан самим себе рабочими и крестьянами и всей русской интеллигенцией, всей ее честной частью. (Аплодисменты.) Они, конечно, не формулировали этот вексель в строго очерченной формуле, как это сделано в партийной программе: интеллигенция не боролась партийно-сплоченными, дисциплинированными рядами,- значительные слои интеллигенции только в мыслях, в своих фантазиях, лежа на диване, фантазировали о будущем благе народа,- ведь мысль о лучшем будущем рабочих и крестьян, о том, чтобы выдвинуть этот класс на авансцену, в особенности среди русской интеллигенции, бродила на всем протяжении ее истории,- в этом не было никакого сомнения.
(Аплодисменты.) И сейчас, после победы в борьбе за власть, движение вперед будет в значительной степени зависеть от того, насколько наша интеллигенция приспособлена к практическому проведению идеалов, которые рисовались ей в тумане. Коммунистическая партия сознает, что в настоящий момент каждый шаг вперед тесно связан с работой интеллигенции, работников высококвалифицированного труда: инженеров, техников, врачей, агрономов и т. д. Если достаточно было простого технического труда, чтобы возобновить работу завода,- это можно было сделать даже без инженера,- то двигать производство дальше, двигать промышленность дальше без специалистов нельзя. Темп развития должен быть быстрее, чем он был в 1913 г.; размах наших заводов и фабрик, новых научных изысканий должен быть не меньшим, а гораздо большим по той простой причине, что рабочие и крестьяне больше предъявляют требований на улучшение их положения, чем это было до 1913 г. Потребность возросла до огромных размеров, и она должна быть удовлетворена. Это выполнимо лишь тогда, когда мы сочетаем труд высококвалифицированных специалистов с физическим трудом рабочих и крестьян, сочетаем этот труд целесообразно. И вот эту грандиозную задачу интеллигенция должна взвалить на свои плечи.
М.И.Калинин, Из речи на Всесоюзном съезде участковых врачей 12 декабря 1925 г., Избранные произведения, Том 1, с.728-733
https://beskomm.livejournal.com/182878.html
Роль интеллигенции в нашем строительстве
Товарищи, от правительства официальный представитель уже был у вас на открытии, поэтому и речь мою, я думаю, можно строить более вольно, так сказать, не делая ее строго официальной. Я хочу начать с того, что когда я прихожу на съезд, то у меня является мысль: а нужны ли вообще съезды и почему у нас так много съездов? И мне кажется, что, несмотря на то, что их много, даже по сравнению с самыми демократическими (по внешности) странами, все ж таки для практической жизни их немного,- именно для нас, потому что каждый наш поступательный шаг вперед требует совершенно самостоятельной работы мысли: наше строительство примеров себе не знает, заимствовать ему не у кого, и оно требует огромной коллективной проработки. Мы живем в такой период, когда каждый профессионал, как бы ни была узка его профессия и как бы он ни был целиком поглощен своей специальностью, он все же хочет обобщить эту специальность, проверить ее: а насколько его специальность участвует в общем движении человека или государства? Что я - имярек - такой-то, заброшенный в глуши, а что моя работа,- нужна ли или нет для общества? Имеет ли она какую-нибудь весомую частицу в общем мировом движении?
Вот на съездах это и проверяется,- как мы проверяем остроту лезвия ножа на оселке, так и профессиональную работу мы проверяем на улице. Каждый съезд - это есть не самая большая шумная московская улица, а улица огромного государства, где идет проверка того, что сделано. Есть внутренняя потребность в этой проверке; она в настоящий момент особенно остро чувствуется каждым работником по той простой причине, что сейчас, я говорю, каждый поступательный шаг нашего государства идет не по шаблону.
Мы не можем сделать так, как делали прежде: раньше мы наблюдали, что, перед тем как провести мероприятие государственное или общественное, посылали знающих людей за границу проверить. Мы не можем сейчас посылать соответствующих знающих людей за границу проверить каждое мероприятие: а как по данному вопросу разбирались за границей? Вы знаете, что, начиная с Петра Великого до 1917 г., при каждой незначительной реформе почти во всех отраслях государственного хозяйства и администрирования всегда соответствующая делегация ехала за границу и поэтому соответствующая привычка создалась: раз какая-нибудь реформа изучена за границей, то, когда оттуда привезут, проверят и с соответствующими изменениями приспособят к местным нашим особенностям,- готово дело. В настоящий момент при каждом новом поступательном шаге ехать некуда: мы идем впереди всех. (Аплодисменты.)... Именно мы идем впереди, именно мы движем человечество.
Но будем скромными. Факт, не подлежащий никакому сомнению, что единственное государство во всем мире пробует новые методы, новые пути, оно втягивает во все отрасли человеческого труда - и в особенности в государственную деятельность,- оно втягивает миллионы, десятки миллионов низовых работников. То, что делаем мы, нигде в мире не делается: у нас делается нечто новое,- в этом нет никакого сомнения. Это новое все еще не признается на Западе, оно там все еще отрицается; все бежавшие из бывшей России - так называемая эмиграция, насчитывающая сотни тысяч людей,- думают, что все, что здесь делается, все это подлежит безусловной и полной сломке; что все, что здесь делается, оно потом, по их понятию, для будущего государства будет неподходяще, оно само собой отбросится и новый ход начнется, предположим, с 1917 г., с Февральской революции,- не более того. Вот в каком умонастроении обретается наша эмиграция,- в такой мысли она обреталась до сих пор.
Лишь в последнее время там начинается значительный переворот. Само собой разумеется, что все перевороты, которые происходят в головах людей, всегда вначале подмечаются людьми, которые умеют раньше схватывать, которые предопределяют переворот. И самым характерным в этом отношении я считаю статью Кусковой, недавно напечатанную в «Последних Новостях». Кускова, вероятно, всем вам известна. Это - типичная представительница дореволюционной радикальной интеллигенции. Можно смело сказать, что 90% демократической дореволюционной интеллигенции по своему воззрению близки к воззрению Кусковой. Интересно, что она пишет про те времена, когда она была еще в Москве. Она описывает следующее: «Помню, как неслись перед нашими глазами в период 1918- 1921 гг. различного рода «кампании»... В одну из таких бесчисленных «кампаний», когда стены Москвы были увешаны плакатами и призывами - делать! делать! - я встретила в переулке Н. А. Бердяева. Мы оба смотрели на плакаты, зазывы,- и разговаривали, как всегда, о событиях. - Да,- задумчиво сказал Н. А.,- это - новые люди, это - люди другой биологической породы... Помню, как много я думала тогда над этим его замечанием».
Дальше Кускова спрашивает: «кто это такие?» (эти люди) и пишет: «Большевики много раз объясняли: «Величайшая заслуга Октября заключается в том, что революция подняла самые низы, что она поставила ставку на низового человека, что она сказала ему: ты - хозяин, ты должен учиться управлять государством». «А «мы»,- кается Кускова,- видели только большевистскую «головку»».
Ее вывод теперь таков: «Каждый строй, могущий сменить большевизм, должен будет непременно впитать в себя новый людской материал, выплывший за период революции. Без этого впитывания «новой биологической породы» - всякий строй будет мертв. Нельзя забывать, а это здесь часто забывают, что все-таки двигалась вся Россия; что в революционной лаве, вулканически выплеснувшейся в 1917 году, рядом со шлаком есть и драгоценный металл, из которого будет строиться новое мировоззрение новой России».
Товарищи, я привел несколько строчек из статьи Кусковой, смысл которой выражается в том, что эмиграция в лице своего наиболее демократического интеллигентского слоя на девятом году революции начинает признавать, что революцию двигают не только большевики, а двигают огромные рабоче-крестьянские низовые массы, что революция выработала и новый тип людей, который не похож на старый, и с этим новым типом людей, кто бы ни пришел на смену большевиков, должен считаться. Через восемь лет, после бесконечного выливания помоев, после полного отрицания всякого положительного значения за коммунизмом, вдруг находят, что - вместе со шлаком - революцией сделано и много положительного, что в революции участвовали не только большевики, но вся огромная масса низового населения государства.
Вот это - нечто новое. Это принципиальное признание положительных факторов революции, признание со стороны наиболее опасных врагов революции, ибо в смысле идейности кто же мог быть более сильным врагом, как не Кускова? Ведь все остальное среди эмиграции есть неприкрытая контрреволюция, все остальное - сплошная чернота, против которой всегда и постоянно боролся каждый сознательный, честный русский человек. И вот, если с этой - не монархической, не помещичьей, а радикально-интеллигентской - стороны мы получили принципиальное признание положительности революции, я считаю это огромным достижением для нас. Мы-то знали, что революцию, конечно, не могут двигать одни большевики. И тот размах, который она приняла благодаря массам, этот размах до сего времени не уменьшается. А между тем, все мысли так называемых сменовеховцев о том, что хотя у нас создается и новое государство, но в конечном счете,- долго ли, коротко ли,- оно примет формы демократически-буржуазные, мне кажется, эти мысли возникают у них оттого, что они упускают из виду, что революция еще не кончилась. Кончилась ее непосредственная борьба - борьба за власть. Но ведь революция имеет две стороны. Одна - разрушающая, когда революционные классы захватывают власть и эту власть укрепляют юридически. Первое юридическое укрепление власти происходит тогда, когда ты стоишь коленом на груди врага и приставил к его виску револьвер. Это первый юридический аргумент революции, первый ее момент; а после, когда враги все больше и больше начинают признавать изменившуюся обстановку, тогда захватчики превращаются в законного властелина, перед ним уже встает вопрос: а выполнит ли он исторические задачи? Проведет ли он ту программу, которая рисовалась на его знамени? Ведь каждый революционный класс ставит перед миром идеалы для претворения их в действительную жизнь.
И вот в настоящий момент коммунисты должны заполнить содержанием тот вексель, который они выдали десять лет тому назад рабочим и крестьянам. Но если коммунисты и выдали этот вексель, зафиксировали его в своих программах, в своих воззваниях и, наконец, в своем теоретическом учении, то я считаю, тем не менее, что этот вексель дан не только коммунистами, не только Коммунистической партией, но этот вексель выдан самим себе рабочими и крестьянами и всей русской интеллигенцией, всей ее честной частью. (Аплодисменты.) Они, конечно, не формулировали этот вексель в строго очерченной формуле, как это сделано в партийной программе: интеллигенция не боролась партийно-сплоченными, дисциплинированными рядами,- значительные слои интеллигенции только в мыслях, в своих фантазиях, лежа на диване, фантазировали о будущем благе народа,- ведь мысль о лучшем будущем рабочих и крестьян, о том, чтобы выдвинуть этот класс на авансцену, в особенности среди русской интеллигенции, бродила на всем протяжении ее истории,- в этом не было никакого сомнения.
(Аплодисменты.) И сейчас, после победы в борьбе за власть, движение вперед будет в значительной степени зависеть от того, насколько наша интеллигенция приспособлена к практическому проведению идеалов, которые рисовались ей в тумане. Коммунистическая партия сознает, что в настоящий момент каждый шаг вперед тесно связан с работой интеллигенции, работников высококвалифицированного труда: инженеров, техников, врачей, агрономов и т. д. Если достаточно было простого технического труда, чтобы возобновить работу завода,- это можно было сделать даже без инженера,- то двигать производство дальше, двигать промышленность дальше без специалистов нельзя. Темп развития должен быть быстрее, чем он был в 1913 г.; размах наших заводов и фабрик, новых научных изысканий должен быть не меньшим, а гораздо большим по той простой причине, что рабочие и крестьяне больше предъявляют требований на улучшение их положения, чем это было до 1913 г. Потребность возросла до огромных размеров, и она должна быть удовлетворена. Это выполнимо лишь тогда, когда мы сочетаем труд высококвалифицированных специалистов с физическим трудом рабочих и крестьян, сочетаем этот труд целесообразно. И вот эту грандиозную задачу интеллигенция должна взвалить на свои плечи.
М.И.Калинин, Из речи на Всесоюзном съезде участковых врачей 12 декабря 1925 г., Избранные произведения, Том 1, с.728-733
https://beskomm.livejournal.com/182878.html