О либералах и "последнем прибежище негодяев"
Публикую отрывок из статьи Михаила Делягина в "Ежедневном Журнале".
«Патриотизм - последнее прибежище негодяя
Давно уже разжевано по кусочкам для самых-самых, что великий Толстой, переводя сложный английский текст, сумел-таки перевести его неправильно. В оригинале было «патриотизм может оправдать даже негодяя», а из-под пера классика вышло «патриотизм - это способ самооправдания негодяя».
Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает*.
Но почему именно либералы сделали ошибку классика фактором общественной жизни?
Сначала - понятно, валили КГБ, КПСС и СССР. Но свалили же - почему не поднимать собственный, российский патриотизм, как во всех странах СНГ?
Почему все 90-е годы, пока либералы были у власти, любить свою Родину было стыдно? Почему за словосочетание «национальные интересы» в служебной бумаге еще в 1995 году (личный опыт) можно было огрести серьезные неприятности?
Потому что, когда в начале 90-х, по известному выражению, «попали в Россию», далеко не все «целили в коммунизм». И те, кто промахнулся, вроде Зиновьева и в целом диссидентов, как правило, горько раскаивались и никакой карьеры в своем раскаянии не сделали.
А карьеру сделали, в тогдашних терминах, «демократы» - те, кто попал куда целил.
Лучше всего это выразил умнейший и откровеннейший из либералов Кох, давным-давно сказавший о бесперспективности и безысходности России с такой чистой детской радостью, что она повергла в шок даже его коллег.
Реагируя на теракт 11 сентября 2001 года, он же, отметив, что «для меня в Нью-Йорке все улочки родные», без каких-либо наводящих вопросов, по собственной воле признал: «Испытал полное бессилие и опустошение. Два года назад у нас в России взрывали дома, но тогда не было эффекта присутствия», - при том что, если я не ошибаюсь, в августе 1999 года он в России был, а в сентябре 2001 года в США не был. И дело здесь вряд ли только в телетрансляции: дело, скорее, в самоидентификации человека, в том, где именно у него находятся «родные улочки».
Не менее откровенна была еще одна «прорабша перестройки», которая на круглом столе, посвященном 11 сентября 2001 года, вдруг стала яростно доказывать, что любые люди, готовые сознательно отдать свои жизни за что бы то ни было, и особенно за какую бы то ни было идею, - выродки рода человеческого и должны выявляться и уничтожаться физически в превентивном порядке, чтобы не мешали нормальным людям нормально жить.
Дело было в Ленинграде (тогда и ныне Санкт-Петербург), недалеко от Пискаревского кладбища, где лежали эти самые, по ее терминологии, «выродки».
Признаюсь: даже американцы в своих войнах после Второй мировой, даже террористы, даже фашисты ближе мне, чем эта либеральная дама, которую я слышал своими ушами. Потому что они сражались за свой народ - или хотя бы искренне думали так, а она вполне сознательно сражалась против своего народа.
Не исключаю, что это вышло у нее нечаянно - просто потому, что в основе ее мироощущения лежали запросы потребления.
Последнее слово - главное для понимания отношения либералов к России. Иначе понять политику либералов по отношению к нашей стране можно, лишь поверив, что они испытывают к ней животную ненависть и стремятся любой ценой ее разрушить. На самом деле все проще: они просто стремятся обеспечить себе качественное потребление, оставаясь равнодушными к цене этого потребления для всех остальных. «Ничего личного - только бизнес». Дело здесь совсем не в какой-то специфической ненависти - патриоты, считающие так, страдают обычной местечковой манией величия (обычно в комплекте с манией преследования).
Россия нелюбима либералами не как враг, не как противостоящая сила, но лишь как неудобство, как гвоздь в ботинке: ее народ (тоже запрещенное после победы демократии слово, положено говорить «население»!) мешает им красиво потреблять, как плохому танцору мешают танцевать… ноги.
Как гениально сформулировал один недавно впущенный в страну олигарх, «Я не столько патриот страны, в которой живу, сколько патриот своего капитала».
Всем нам свойственно застывать в тяжком раздумье между севрюгой и Конституцией - при выборе же между Конституцией и куском хлеба 95% людей не задумаются ни на минуту, и всерьез осуждать их может только тот, кто не голодал сам.
Но именно у либералов - и именно в силу их идеологии - потребительская ориентация выражена предельно полно. И, служа своему потреблению, они автоматически, незаметно для себя самих, начинают служить странам и регионам, где потреблять наиболее комфортно, - нашим объективным, стратегическим конкурентам. И, живя ради потребления, они начинают любить те места, где потреблять хорошо, комфортно, и не любить те, где потреблять плохо, неуютно.
Не любить Россию.
И это очень хорошо демонстрируют практические действия либералов, по-прежнему обслуживающих власть. Однако считая возглавляющего их царька и его банду неотъемлемой частью своей страны и своего народа, надо сознавать его не главной, а лишь наихудшей частью, подлежащей, по изящному выражению наших либералов, «реформированию».
Странно обижаться на младенца, когда он срыгивает вам в лицо или какает мимо памперса (пусть даже на любимый галстук). Даже трудного подростка надо воспитывать, а не ненавидеть. Западные стандарты культуры и цивилизованности во многом не совместимы с российской общественной психологией, а во многом - пока - с объективными потребностями нашего общественного развития.
Но у либералов отторжение от страны достигает высочайшей степени. В результате значительная часть интеллигенции, а точнее, образованного слоя, который является единственным носителем культуры и развития как такового, оказывается потерянной для страны, так как обижается на нее кровно, предъявляя ей непосильные для нее, несоразмерно завышенные стандарты своего личного потребления. Потребления не только материального, но и интеллектуального - и еды, и дорог, и разговоров «на кухне», и демократии.
И с этой точки зрения главным либералом страны является Путин, который, по чудному выражению Митрофанова, хочет править как Сталин, а жить как в Европе.
В свете изложенного очень забавно звучат назойливые заявления многих пропагандистов от аналитики о том, что Медведев - «тоже либерал».
Что ж, поживем - увидим.
P.S. Предупреждая гневные филиппики героев моего исследования, разъясняю: особенности сознания путиноидов не описаны не потому, что я считаю его менее патологичным, чем либеральное, а исключительно в силу его большей примитивности и, соответственно, меньшей интересности. В ряде же случаев (движения «Наши», породившее понятие «нашизм», «Молодая гвардия» и пр.) внешних признаков сознания обнаружить пока не удалось, что лишает исследование его предмета.
*Редакция пыталась убедить г-на Делягина, что Толстой перевел эту фразу совершенно правильно, придав ей именно тот смысл, который в данном случае вкладывал в нее Сэмюэл Джонсон, но, увы, безуспешно. «Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает».
Цючжайгоу-Ваньлоу, Восточный Тибет
Автор - директор Института проблем глобализации, д.э.н..
Полный текст - здесь: http://www.ej.ru/?a=note&id=8134
«Патриотизм - последнее прибежище негодяя
Давно уже разжевано по кусочкам для самых-самых, что великий Толстой, переводя сложный английский текст, сумел-таки перевести его неправильно. В оригинале было «патриотизм может оправдать даже негодяя», а из-под пера классика вышло «патриотизм - это способ самооправдания негодяя».
Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает*.
Но почему именно либералы сделали ошибку классика фактором общественной жизни?
Сначала - понятно, валили КГБ, КПСС и СССР. Но свалили же - почему не поднимать собственный, российский патриотизм, как во всех странах СНГ?
Почему все 90-е годы, пока либералы были у власти, любить свою Родину было стыдно? Почему за словосочетание «национальные интересы» в служебной бумаге еще в 1995 году (личный опыт) можно было огрести серьезные неприятности?
Потому что, когда в начале 90-х, по известному выражению, «попали в Россию», далеко не все «целили в коммунизм». И те, кто промахнулся, вроде Зиновьева и в целом диссидентов, как правило, горько раскаивались и никакой карьеры в своем раскаянии не сделали.
А карьеру сделали, в тогдашних терминах, «демократы» - те, кто попал куда целил.
Лучше всего это выразил умнейший и откровеннейший из либералов Кох, давным-давно сказавший о бесперспективности и безысходности России с такой чистой детской радостью, что она повергла в шок даже его коллег.
Реагируя на теракт 11 сентября 2001 года, он же, отметив, что «для меня в Нью-Йорке все улочки родные», без каких-либо наводящих вопросов, по собственной воле признал: «Испытал полное бессилие и опустошение. Два года назад у нас в России взрывали дома, но тогда не было эффекта присутствия», - при том что, если я не ошибаюсь, в августе 1999 года он в России был, а в сентябре 2001 года в США не был. И дело здесь вряд ли только в телетрансляции: дело, скорее, в самоидентификации человека, в том, где именно у него находятся «родные улочки».
Не менее откровенна была еще одна «прорабша перестройки», которая на круглом столе, посвященном 11 сентября 2001 года, вдруг стала яростно доказывать, что любые люди, готовые сознательно отдать свои жизни за что бы то ни было, и особенно за какую бы то ни было идею, - выродки рода человеческого и должны выявляться и уничтожаться физически в превентивном порядке, чтобы не мешали нормальным людям нормально жить.
Дело было в Ленинграде (тогда и ныне Санкт-Петербург), недалеко от Пискаревского кладбища, где лежали эти самые, по ее терминологии, «выродки».
Признаюсь: даже американцы в своих войнах после Второй мировой, даже террористы, даже фашисты ближе мне, чем эта либеральная дама, которую я слышал своими ушами. Потому что они сражались за свой народ - или хотя бы искренне думали так, а она вполне сознательно сражалась против своего народа.
Не исключаю, что это вышло у нее нечаянно - просто потому, что в основе ее мироощущения лежали запросы потребления.
Последнее слово - главное для понимания отношения либералов к России. Иначе понять политику либералов по отношению к нашей стране можно, лишь поверив, что они испытывают к ней животную ненависть и стремятся любой ценой ее разрушить. На самом деле все проще: они просто стремятся обеспечить себе качественное потребление, оставаясь равнодушными к цене этого потребления для всех остальных. «Ничего личного - только бизнес». Дело здесь совсем не в какой-то специфической ненависти - патриоты, считающие так, страдают обычной местечковой манией величия (обычно в комплекте с манией преследования).
Россия нелюбима либералами не как враг, не как противостоящая сила, но лишь как неудобство, как гвоздь в ботинке: ее народ (тоже запрещенное после победы демократии слово, положено говорить «население»!) мешает им красиво потреблять, как плохому танцору мешают танцевать… ноги.
Как гениально сформулировал один недавно впущенный в страну олигарх, «Я не столько патриот страны, в которой живу, сколько патриот своего капитала».
Всем нам свойственно застывать в тяжком раздумье между севрюгой и Конституцией - при выборе же между Конституцией и куском хлеба 95% людей не задумаются ни на минуту, и всерьез осуждать их может только тот, кто не голодал сам.
Но именно у либералов - и именно в силу их идеологии - потребительская ориентация выражена предельно полно. И, служа своему потреблению, они автоматически, незаметно для себя самих, начинают служить странам и регионам, где потреблять наиболее комфортно, - нашим объективным, стратегическим конкурентам. И, живя ради потребления, они начинают любить те места, где потреблять хорошо, комфортно, и не любить те, где потреблять плохо, неуютно.
Не любить Россию.
И это очень хорошо демонстрируют практические действия либералов, по-прежнему обслуживающих власть. Однако считая возглавляющего их царька и его банду неотъемлемой частью своей страны и своего народа, надо сознавать его не главной, а лишь наихудшей частью, подлежащей, по изящному выражению наших либералов, «реформированию».
Странно обижаться на младенца, когда он срыгивает вам в лицо или какает мимо памперса (пусть даже на любимый галстук). Даже трудного подростка надо воспитывать, а не ненавидеть. Западные стандарты культуры и цивилизованности во многом не совместимы с российской общественной психологией, а во многом - пока - с объективными потребностями нашего общественного развития.
Но у либералов отторжение от страны достигает высочайшей степени. В результате значительная часть интеллигенции, а точнее, образованного слоя, который является единственным носителем культуры и развития как такового, оказывается потерянной для страны, так как обижается на нее кровно, предъявляя ей непосильные для нее, несоразмерно завышенные стандарты своего личного потребления. Потребления не только материального, но и интеллектуального - и еды, и дорог, и разговоров «на кухне», и демократии.
И с этой точки зрения главным либералом страны является Путин, который, по чудному выражению Митрофанова, хочет править как Сталин, а жить как в Европе.
В свете изложенного очень забавно звучат назойливые заявления многих пропагандистов от аналитики о том, что Медведев - «тоже либерал».
Что ж, поживем - увидим.
P.S. Предупреждая гневные филиппики героев моего исследования, разъясняю: особенности сознания путиноидов не описаны не потому, что я считаю его менее патологичным, чем либеральное, а исключительно в силу его большей примитивности и, соответственно, меньшей интересности. В ряде же случаев (движения «Наши», породившее понятие «нашизм», «Молодая гвардия» и пр.) внешних признаков сознания обнаружить пока не удалось, что лишает исследование его предмета.
*Редакция пыталась убедить г-на Делягина, что Толстой перевел эту фразу совершенно правильно, придав ей именно тот смысл, который в данном случае вкладывал в нее Сэмюэл Джонсон, но, увы, безуспешно. «Очень хотелось подтвердить свою мысль, с кем не бывает».
Цючжайгоу-Ваньлоу, Восточный Тибет
Автор - директор Института проблем глобализации, д.э.н..
Полный текст - здесь: http://www.ej.ru/?a=note&id=8134