Эмансипация по Урсуле ЛеГуин. Часть четвертая: освобождение от диктата большинства
Если вам когда-либо было любопытно, как выглядел бы Советский Союз, созданный и сохраненный идеалистами, прочтите эту книгу. Точнее говоря, это модель анархистского гос... общества, если бы анархизм был какие-то шансы на осуществление. Я не буду спорить с анархистами всея ЖЖ (знала когда-то одного живого анархиста, который не просто языком трепал, а мог аргументировать свою точку зрения), но я считаю, что идея не стоит выеденного яйца и совершенно нежизнеспособна и уж точно я не буду обсуждать ее с шатающимися по ЖЖ коммунистами. Уж они-то себя по части «вся власть народу» полностью дискредитировали.
Итак, сядем за письменный стол и напишем безупречную идеологическую теорию, на основе которой соберем людей, готовых создать новый мир.
Пойдем дальше: поместим это общество в полную изоляцию от остального мира. Общество это совершает некоторый обмен с «другими», но влияние на него никто не оказывает.
Более того, допустим, что становление этого общества произошло бескровно. «Старый» свет их «просто отпустил» с миром в обмен на торговое соглашение. Представления членов общества о «капитализме» другого мира с момента отделения не претерпевало ревизий и не обновлялось.
В результате оттачивания идеологии несколькими поколениями поселенцев базовый принцип - коллективизм - доведен до абсурда абсолюта и представляет собой категорическую противоположность индивидуализму.
Общество демонстрирует альтруистическое поведение и... нет не процветает, но до полного благоденствия осталось потерпеть совсем немного...
Каждый член общества свободен от собственности, классовости (в любом смысле слова), профессиональных объединений, диктата государства и его институтов. Все обобществлено до крайней степени.
Сразу предупрежу скептиков: в данном случае схема работает, а люди, их настроения, энтузиазм и самоотречение соответствуют в подавляющем большинстве случаев с целями общества.
Такой вот социальный эксперимент, который поставила писательница в своем воображении и на бумаге. Кто-то воспрянет духом, кто-то поморщится (я отношусь ко вторым), не будем спешить и предоставим повествованию поставить все на свои места. Нам же интересно знать, где подвох.
История рисует нам жизнь идеального анарести - жителя планеты Анарес, населенной роботами свободными людьми, но по аналогии с зачеркнутым, лишенной практически какой-либо жизни: скудная почва, чахлая растительность, отсутствие животного мира, пыль в избытке. Мы проследим за Шевеком с раннего детства до зрелости и станем свидетелями становления его характера, бескорыстной и тяжелой работы во благо общества, самоотречения и... освобождения.
За исключением последнего, чем, спросите вы, отличается это от известного немолодым жертвам совковой литературы Как закалялась сталь. Много чем, честно говоря. Но если покороче: анаресское общество отличает от полного бардака советской власти более прагматичный и утилитарный подход к организации процессов. Реальное, а не на словах, отсутствие классового расслоения общества и... полная сексуальная свобода.
Освобождение от идеологии или лучше так «эмансипация от общественного организма» стало целью героя. Звучит абсурдно, как если бы клетка биологического тела решила отделиться от него и жить самостоятельно, но именно этой дорогой предстоит пройти главному герою. Освобождение неизбежно, потому что Шевек - ученый, он привык мыслить категориями «гипотеза - доказательство». И если что-то не сходится, то надо «поправлять в консерватории» Что ни говори, физика дает обширную пищу философии.
Выводы Шевека относительно социальных изъянов родной планеты так же безупречны, как и его физические концепции. Во имя блага народа можно поступиться всем, кроме себя.
Эксперимент по созданию нового общества с нуля на базе одной лишь идеологии на Анарресе можно считать... успешным. Доказано, что это возможно, что аполитический строй будет прочным и долговечным. Члены общества если не безоблачно счастливы, то во всяком случае морально удовлетворены и востребованы. Дух народа силен, а отсутствие соблазнов удерживает людей от разложения.
Вышеизложенное не противоречит тому, что эксперимент выявил и недостатки, слабости, показал, в каком месте это с виду безупречное построение начнет разъедать коррозия. И хотя я стою на позициях крайнего индивидуализма и против любых коммунистических опытов (ни на Земле, ни где-то еще), я считаю полезным для любого сообщества знать свои уязвимые места и, по возможности, устранять проблемы до того, как дело зайдет слишком далеко.
Что у нас в списке недостатков одонианского мира? Классическое «за что боролись, на то и напоролись». Даже если оно замаскировано подо что-то другое. Выяснилось, что:
Отсутствие государства не препятствует бюрократии, которая цветет пышным цветом на самой скудной почве. Отрицание вертикального подчинения не отменяет зависимости одной личности от другой, не исключает манипуляций властью. Отмена частной собственности не побеждает жадности и стяжательских инстинктов. Пренебрежение прочными супружескими отношениями не избавляет от чувства одиночества даже при полной свободе сексуальных отношений. Идеология альтруизма и общественного блага легко переворачивается в свою противоположность под благовидным предлогом. Лицемерие такое же свойство человеческого характера, как и трусость, злоба, подлость; никакой идеологии не дано враз искоренить человеческие пороки. Инициатива не выживает в условиях, когда подавляется сама индивидуальность. Даже если это делается во имя самых высоких целей. Общество, даже/особенно идеалистическое, способно раздавить индивида не хуже государства.
«За последние четыре года Шевек кое-что узнал о своей воле. В безысходности он узнал ее силу. Никакой социальный или этический императив не мог сравняться с ней.
Чем меньше он имел, тем более абсолютной становилась его потребность быть.
Эту потребность он осознавал, по одонианской терминологии, как «клеточную функцию» - аналогический термин, обозначающий индивидуальность человека, работу, которую он способен выполнять лучше всего, а поэтому - его оптимальный вклад в его общество. Здоровое общество позволяет человеку свободно выполнять эту оптимальную функцию, которая обретает силу и гибкость в координации всех таких функций. Это была центральная идея «Аналогии» Одо. С точки зрения Шевека, то, что одонианское общество на Анарресе не сумело достичь этого идеала, не уменьшало его ответственности перед обществом; совсем наоборот. Когда миф о Государстве убран с дороги, становятся ясны истинные общность и взаимосвязь общества и индивида. Общество может требовать от индивида жертвы, но не компромисса: потому что, хотя лишь общество способно обеспечить безопасность и стабильность, только индивид, только личность обладает властью сделать нравственный выбор, властью измениться, а изменение - основная функция жизни.»
Перечитав эту книгу, я нашла в ней утешение своим тревогам: исцеление отдельно взятой личности от «массового идиотизма» возможно. Впрочем, если вспомнить историю диссидентства, в частности советского, можно убедиться, что ростки здравого смысла могут расти на самой отравленной, засоленной, иссушенной идеологией почве. Человеческий разум - упрямая вещь. Его можно убедить ненадолго, что свобода - это рабство, война это мир, а черное - это белое. Но вскоре правда прорастет через любой солончак.
Но кроме надежды, я испытала и горечь узнавания. Иногда случается так, что человек оказывается помимо своей воли в чужом мире, ненавидимом заочно, и вдруг понимает, что его обманывали, подчеркивая и преувеличивая только недостатки и пороки, но ни словом не упоминая хорошее и даже прекрасное, что свойственно этому миру. Внезапно ощутить радость обретения если не рая, то убежища - места, где можно стать своим... А потом потерять эту радость, поняв, что обратная сторона медали, даже будучи сбалансирована самым благостным обликом преимуществ, все равно не позволяет тебе раствориться в этом новом мире. И обнаружить, что ты всегда будешь чужим, куда бы ни пошел. Это настоящая трагедия, или, по Шевеку, страдание, необходимое и неизбежное, единственное, что позволяет ощущать радость. По аналогии со злом, созданным для различения добра.
«Он всегда полагал, что если человека лишить естественного стимула, побуждающего его работать, - собственной инициативы - и заменить его внешней мотивацией и принуждением, то он станет ленивым и нерадивым работником. Но те, кто возделывает эти прекрасные поля или делает эти прекрасные автомобили и комфортабельные поезда, - это не нерадивые работники. Как видно, притягательная и принуждающая сила выгоды заменяла естественную инициативу куда эффективнее, чем ему внушили.»
Доктор Шевек первым за время с момента основания Анарреса нарушил изоляцию от Урраса и посетил родительский мир, а если точно отправился в изгнание. Даже не открывая книги, вы сможете домыслить с какими проблемами мог столкнуться Шевек на планете, которой дома у него пугали детей. Да, было и полуфальшивое уважение перед ученым, и борьба за обладание им, как автором авангардной теории и стремление использовать его как символ «прогрессивных сил» в собственной политической борьбе. Уже не говоря о том, что Шевек оказался подвержен неведомым ранее соблазнам, и как подросток пробует наркотики курить, бросается во все тяжкие. Однако цельность Шевека не означала его неспособности усваивать и открывать для себя новое, неопытность не затуманивает рассудок, а наивность не лишила возможности отстаивать свою свободу воли.
«Он здесь чужой. Он - переселенец, один из племени, отрекшегося от своего прошлого, от своей истории. Анарресские Первопоселенцы отвернулись от Старого Мира и его прошлого, выбрали будущее - и только лишь будущее. Но так же неизбежно, как будущее становится прошлым, прошлое становится будущим. Отречься - не значит достигнуть. Одониане, покинувшие Уррас, были не правы в своей отчаянной и мужественной решимости отречься от своей истории, отказаться от возможности возвращения. Путешественник, который не хочет вернуться или послать обратно свои корабли, чтобы рассказать о том, что он сумел увидеть и узнать, - не путешественник, а всего лишь искатель приключений, и сыновья его рождаются в изгнании.
Он полюбил Уррас; но что толку от его томительной любви? Он - не часть Урраса. Но и не часть того мира, в котором родился.»
Шевеку удалось невозможное. Во-первых, вернуться триумфально в родной мир. А главное - положить начало сближению (ко взаимному благу) Урраса и Анарреса. Донести до людей истину, что именно совместная работа над ошибками двух так непохожих друг на друга систем сможет дать обеим то, что они не могли бы достичь самостоятельно.
Да, не обошлось и без Лиги миров, которую Шевек, физик, напомню, использовал как рычаг для поворота истории двух миров. Если в чем-то были правы и собственническое и альтруистское общества, оба не желающие разделять научные достижения, то Шевек нашел универсальный путь к истине: знание должно принадлежать всему человечеству. Открыто и... даром.
А что касается нас... Когда земляне (землеройки по Хайнлайну), пока что летающие очень уж «низенько», ступят на дорогу обобществления достижений человечества, начав хотя бы со свободного доступа к литературе, искусству, науке и... интернету (как орудию для производства средств производства), я увижу, что мы, наконец, что-то сделали для самих себя. А потом можно будет и в космос полететь.
Начнем ли мы с этой малости, или замахнемся на слом общественного диктата во всех его проявлениях? Или появление Человека Свободного - это тщетная мечта?
Окончание следует, но очень нескоро...
Итак, сядем за письменный стол и напишем безупречную идеологическую теорию, на основе которой соберем людей, готовых создать новый мир.
Пойдем дальше: поместим это общество в полную изоляцию от остального мира. Общество это совершает некоторый обмен с «другими», но влияние на него никто не оказывает.
Более того, допустим, что становление этого общества произошло бескровно. «Старый» свет их «просто отпустил» с миром в обмен на торговое соглашение. Представления членов общества о «капитализме» другого мира с момента отделения не претерпевало ревизий и не обновлялось.
В результате оттачивания идеологии несколькими поколениями поселенцев базовый принцип - коллективизм - доведен до абсурда абсолюта и представляет собой категорическую противоположность индивидуализму.
Общество демонстрирует альтруистическое поведение и... нет не процветает, но до полного благоденствия осталось потерпеть совсем немного...
Каждый член общества свободен от собственности, классовости (в любом смысле слова), профессиональных объединений, диктата государства и его институтов. Все обобществлено до крайней степени.
Сразу предупрежу скептиков: в данном случае схема работает, а люди, их настроения, энтузиазм и самоотречение соответствуют в подавляющем большинстве случаев с целями общества.
Такой вот социальный эксперимент, который поставила писательница в своем воображении и на бумаге. Кто-то воспрянет духом, кто-то поморщится (я отношусь ко вторым), не будем спешить и предоставим повествованию поставить все на свои места. Нам же интересно знать, где подвох.
История рисует нам жизнь идеального анарести - жителя планеты Анарес, населенной роботами свободными людьми, но по аналогии с зачеркнутым, лишенной практически какой-либо жизни: скудная почва, чахлая растительность, отсутствие животного мира, пыль в избытке. Мы проследим за Шевеком с раннего детства до зрелости и станем свидетелями становления его характера, бескорыстной и тяжелой работы во благо общества, самоотречения и... освобождения.
За исключением последнего, чем, спросите вы, отличается это от известного немолодым жертвам совковой литературы Как закалялась сталь. Много чем, честно говоря. Но если покороче: анаресское общество отличает от полного бардака советской власти более прагматичный и утилитарный подход к организации процессов. Реальное, а не на словах, отсутствие классового расслоения общества и... полная сексуальная свобода.
Освобождение от идеологии или лучше так «эмансипация от общественного организма» стало целью героя. Звучит абсурдно, как если бы клетка биологического тела решила отделиться от него и жить самостоятельно, но именно этой дорогой предстоит пройти главному герою. Освобождение неизбежно, потому что Шевек - ученый, он привык мыслить категориями «гипотеза - доказательство». И если что-то не сходится, то надо «поправлять в консерватории» Что ни говори, физика дает обширную пищу философии.
Выводы Шевека относительно социальных изъянов родной планеты так же безупречны, как и его физические концепции. Во имя блага народа можно поступиться всем, кроме себя.
Эксперимент по созданию нового общества с нуля на базе одной лишь идеологии на Анарресе можно считать... успешным. Доказано, что это возможно, что аполитический строй будет прочным и долговечным. Члены общества если не безоблачно счастливы, то во всяком случае морально удовлетворены и востребованы. Дух народа силен, а отсутствие соблазнов удерживает людей от разложения.
Вышеизложенное не противоречит тому, что эксперимент выявил и недостатки, слабости, показал, в каком месте это с виду безупречное построение начнет разъедать коррозия. И хотя я стою на позициях крайнего индивидуализма и против любых коммунистических опытов (ни на Земле, ни где-то еще), я считаю полезным для любого сообщества знать свои уязвимые места и, по возможности, устранять проблемы до того, как дело зайдет слишком далеко.
Что у нас в списке недостатков одонианского мира? Классическое «за что боролись, на то и напоролись». Даже если оно замаскировано подо что-то другое. Выяснилось, что:
Отсутствие государства не препятствует бюрократии, которая цветет пышным цветом на самой скудной почве. Отрицание вертикального подчинения не отменяет зависимости одной личности от другой, не исключает манипуляций властью. Отмена частной собственности не побеждает жадности и стяжательских инстинктов. Пренебрежение прочными супружескими отношениями не избавляет от чувства одиночества даже при полной свободе сексуальных отношений. Идеология альтруизма и общественного блага легко переворачивается в свою противоположность под благовидным предлогом. Лицемерие такое же свойство человеческого характера, как и трусость, злоба, подлость; никакой идеологии не дано враз искоренить человеческие пороки. Инициатива не выживает в условиях, когда подавляется сама индивидуальность. Даже если это делается во имя самых высоких целей. Общество, даже/особенно идеалистическое, способно раздавить индивида не хуже государства.
«За последние четыре года Шевек кое-что узнал о своей воле. В безысходности он узнал ее силу. Никакой социальный или этический императив не мог сравняться с ней.
Чем меньше он имел, тем более абсолютной становилась его потребность быть.
Эту потребность он осознавал, по одонианской терминологии, как «клеточную функцию» - аналогический термин, обозначающий индивидуальность человека, работу, которую он способен выполнять лучше всего, а поэтому - его оптимальный вклад в его общество. Здоровое общество позволяет человеку свободно выполнять эту оптимальную функцию, которая обретает силу и гибкость в координации всех таких функций. Это была центральная идея «Аналогии» Одо. С точки зрения Шевека, то, что одонианское общество на Анарресе не сумело достичь этого идеала, не уменьшало его ответственности перед обществом; совсем наоборот. Когда миф о Государстве убран с дороги, становятся ясны истинные общность и взаимосвязь общества и индивида. Общество может требовать от индивида жертвы, но не компромисса: потому что, хотя лишь общество способно обеспечить безопасность и стабильность, только индивид, только личность обладает властью сделать нравственный выбор, властью измениться, а изменение - основная функция жизни.»
Перечитав эту книгу, я нашла в ней утешение своим тревогам: исцеление отдельно взятой личности от «массового идиотизма» возможно. Впрочем, если вспомнить историю диссидентства, в частности советского, можно убедиться, что ростки здравого смысла могут расти на самой отравленной, засоленной, иссушенной идеологией почве. Человеческий разум - упрямая вещь. Его можно убедить ненадолго, что свобода - это рабство, война это мир, а черное - это белое. Но вскоре правда прорастет через любой солончак.
Но кроме надежды, я испытала и горечь узнавания. Иногда случается так, что человек оказывается помимо своей воли в чужом мире, ненавидимом заочно, и вдруг понимает, что его обманывали, подчеркивая и преувеличивая только недостатки и пороки, но ни словом не упоминая хорошее и даже прекрасное, что свойственно этому миру. Внезапно ощутить радость обретения если не рая, то убежища - места, где можно стать своим... А потом потерять эту радость, поняв, что обратная сторона медали, даже будучи сбалансирована самым благостным обликом преимуществ, все равно не позволяет тебе раствориться в этом новом мире. И обнаружить, что ты всегда будешь чужим, куда бы ни пошел. Это настоящая трагедия, или, по Шевеку, страдание, необходимое и неизбежное, единственное, что позволяет ощущать радость. По аналогии со злом, созданным для различения добра.
«Он всегда полагал, что если человека лишить естественного стимула, побуждающего его работать, - собственной инициативы - и заменить его внешней мотивацией и принуждением, то он станет ленивым и нерадивым работником. Но те, кто возделывает эти прекрасные поля или делает эти прекрасные автомобили и комфортабельные поезда, - это не нерадивые работники. Как видно, притягательная и принуждающая сила выгоды заменяла естественную инициативу куда эффективнее, чем ему внушили.»
Доктор Шевек первым за время с момента основания Анарреса нарушил изоляцию от Урраса и посетил родительский мир, а если точно отправился в изгнание. Даже не открывая книги, вы сможете домыслить с какими проблемами мог столкнуться Шевек на планете, которой дома у него пугали детей. Да, было и полуфальшивое уважение перед ученым, и борьба за обладание им, как автором авангардной теории и стремление использовать его как символ «прогрессивных сил» в собственной политической борьбе. Уже не говоря о том, что Шевек оказался подвержен неведомым ранее соблазнам, и как подросток пробует наркотики курить, бросается во все тяжкие. Однако цельность Шевека не означала его неспособности усваивать и открывать для себя новое, неопытность не затуманивает рассудок, а наивность не лишила возможности отстаивать свою свободу воли.
«Он здесь чужой. Он - переселенец, один из племени, отрекшегося от своего прошлого, от своей истории. Анарресские Первопоселенцы отвернулись от Старого Мира и его прошлого, выбрали будущее - и только лишь будущее. Но так же неизбежно, как будущее становится прошлым, прошлое становится будущим. Отречься - не значит достигнуть. Одониане, покинувшие Уррас, были не правы в своей отчаянной и мужественной решимости отречься от своей истории, отказаться от возможности возвращения. Путешественник, который не хочет вернуться или послать обратно свои корабли, чтобы рассказать о том, что он сумел увидеть и узнать, - не путешественник, а всего лишь искатель приключений, и сыновья его рождаются в изгнании.
Он полюбил Уррас; но что толку от его томительной любви? Он - не часть Урраса. Но и не часть того мира, в котором родился.»
Шевеку удалось невозможное. Во-первых, вернуться триумфально в родной мир. А главное - положить начало сближению (ко взаимному благу) Урраса и Анарреса. Донести до людей истину, что именно совместная работа над ошибками двух так непохожих друг на друга систем сможет дать обеим то, что они не могли бы достичь самостоятельно.
Да, не обошлось и без Лиги миров, которую Шевек, физик, напомню, использовал как рычаг для поворота истории двух миров. Если в чем-то были правы и собственническое и альтруистское общества, оба не желающие разделять научные достижения, то Шевек нашел универсальный путь к истине: знание должно принадлежать всему человечеству. Открыто и... даром.
А что касается нас... Когда земляне (землеройки по Хайнлайну), пока что летающие очень уж «низенько», ступят на дорогу обобществления достижений человечества, начав хотя бы со свободного доступа к литературе, искусству, науке и... интернету (как орудию для производства средств производства), я увижу, что мы, наконец, что-то сделали для самих себя. А потом можно будет и в космос полететь.
Начнем ли мы с этой малости, или замахнемся на слом общественного диктата во всех его проявлениях? Или появление Человека Свободного - это тщетная мечта?
Окончание следует, но очень нескоро...