"Не нам, но Имени Твоему, Господи..."
РАСОВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ИНКВИЗИЦИИ
«Каждый еврей есть подтверждение слабости
нашей национальной жизни и малой значимости того,
что мы называем христианской религией».
(Поль де Лагард)
Понятие “инквизиция” в “узком” смысле следовало бы понимать, как особые суды католической церкви в средневековой Европе, “которые были учреждены папскими указами в разных странах в XIII веке для розыска, расследования деятельности и наказания еретиков” (самое слово inquisitio по-латыни и означает, собственно, “розыск”, “расследование”). Однако, понятие сие давно переросло обозначенные “узкие” хронологические и конфессиональные рамки и в “широком” смысле употребляется для обозначения вообще карательной практики, санкционированной и мотивированной религиозно. В подобном “широком” понимании феномена Инквизиции, несомненно, имеется своя оправданность. В метаисторическом плане, “пытошно-палаческая” практика инквизиционных учреждений имеет связь с так называемыми Искусствами Страдания, о которых говорит Традиция. С точки зрения Традиции, без страдания и смерти нет, и не может быть Вечной Жизни. Этот “великий мистический закон” (как называет его Мирча Элиаде) в Христианстве получает особенно углублённое проявление - крестные муки и страдания добровольно претерпевает сам Творец, а вослед Ему и для всего Творения законополагается: вечной жизни нельзя достичь без страдания и смерти. “Блажен, кто чрез временную боль рождает вечное успокоение и разделяет со Христом страдание, ибо будет непрестанно служить Ему и отцарствовать” (св. Андрей Кесарийский). В данной оптике, всякая “инквизиционная” и подобная ей священно-карательная практика есть лишь одно из частных приложений означенного “мистического закона”.
Предъявленный метаисторический план Инквизиции не отменяет, впрочем, и наличия у рассматриваемого нами Священного Трибунала исторически-индивидуального аспекта. Наибольшей значимостью в сей связи обладает история Испанской Инквизиции - наиболее знаменитой, наиболее масштабной и наиболее “одиозной” из всех прочих подобных западно-христианских институций. Данный аспект неразрывно связан с ещё одной темой колоссальной важности - с многовековым религиозно-расовым противоборством Арио-Христианства и Жидовства, очередное чрезвычайное обострение коего совпало в Испании с основанием Инквизиции. Имеет смысл, посему, уделить некоторое место предыстории названных событий, поскольку, по верному наблюдению И.Р. Шафаревича, “судьба евреев в Испании вообще может служить моделью их жизни в средневековой Европе”.
“Еврейские колонии появились в Испании ещё во времена римской Империи. В Вестготском королевстве жизнь евреев регламентировалась всё более жестокими законами (VI в.). Фактически они имели целью уничтожение евреев как религиозной общины. Например, еврей, не принявший христианства со своей семьёй в течение года, присуждался к 100 ударам плетьми и сдиранию кожи с головы. Не удивительно, что хроники сообщают о “заговорах иудеев”. Во всяком случае, когда началось, арабское завоевание Испании (VIII в.), то оно опиралось на поддержку еврейской части населения. Как говорится в статье Еврейской Энциклопедии, “надвигавшимся арабам приходилось искать опору, и они её находили в лице евреев”. В захваченных городах арабы оставляли еврейские гарнизоны. Такой гарнизон стоял и в столице (Толедо). Основная часть евреев сконцентрировалась в завоёванной арабами части Испании. Сначала жизнь здесь им была благоприятна. Они часто занимали высокие должности при халифах: например, Хаздай ибн-Шапрут и Самуил Галеви. К этой эпохе относится жизнь известнейшего еврейского поэта Иегуды Галеви и толкователя Талмуда Маймонида. Но и здесь начались еврейские гонения, а в результате большое число евреев переселилось в христианские государства Испании. Здесь они сначала пользовались покровительством католических королей, во многих отношениях были приравнены к дворянам, имели судебную автономию до конца XIV в.
В еврейской литературе того времени говорится с гордостью, что самые влиятельные люди в государстве: Иосиф д’Эсия, Самуэль Абен-Хуакар, Самуэль-Бениас, Мозес Абудиа, Самуэль Леви - происходят из дома Давидова, что дом Давида занял в Испании место выше, чем когда-либо в изгнании. Про главу налогового ведомства Иосифа, сына Эфраима, писалось, что он первый среди евреев и второй в королевстве. Его свиту (как и свиту других влиятельных евреев) составляла кастильская знать. При Генрихе II и Иоанне I финансами управлял Иосиф Писоне, при Яго I - Иегуда де Каваллерия, при Педро II - Иосиф и Моссе Равайя и т.д. (Картина, увы, знакомая и до мелочей схожая с положением дел, например, в Веймарской Германии или в СССР - о. Р.Б.).
В конце XIV в. эта атмосфера покровительства постепенно стала заменяться разного рода ограничениями. Начались и погромы. Началом была резня в Севилье 1391 году. Народ, возбуждённый монахом, ворвался в еврейский квартал, предлагая на выбор: крещение или смерть. Подобные преследования прокатились по всей Испании, несмотря на защиту, оказанную евреям знатью. Тогда среди еврейства всё шире стало распространяться крещение и одновременно появился слой принявших христианство, но тайно исповедующих иудаизм - марранов. “Обращённые” (конвертитос) быстро заняли высокое положение в обществе. Испанский историк Амадор де Лос Риос пишет, что благодаря бракам они быстро проникли в “высшую курию, как и в частные покои, королевские актовые залы и канцелярии, государственные органы, верхи управления финансовыми делами”. Например, Шломо Ха-Леви, приняв при крещении имя Пабло де Санта-Мария, стал великим канцлером, потом папа сделал его легатом для всего полуострова. Под конец жизни он стал епископом Бургоса. Его брат стал прокурором Бургоса, другой брат был душеприказчиком короля Генриха III, ещё один брат - членом королевского совета, старший сын представлял королевство Арагонии на констанцском соборе. Уже в XV в. множество дворянских семей, вплоть до высшей знати, имели в своих жилах еврейскую кровь.
Но и сохранившие свою религию евреи играли значительную роль. Так, в конце XV века королевскими финансами управляли Абарбанель и Абрахам Сениор - оба исповедовавшие иудаизм. Слияние высшей испанской знати и верхов еврейской общины зашло так далеко, что когда в 1492 г. евреи были изгнаны из Испании, во главе изгнанных находился племянник короля.
Высшая точка еврейского влияния приходится на царствование Педро I Жестокого (XIV в.), его двор называли “еврейским двором”. Но постепенно еврейское влияние стало перемежаться периодами антиеврейских мер, а потом и кровавых гонений, как Севильская резня 1391 г. Всё кончилось изгнанием евреев, исповедовавших иудаизм, из Испании в 1492 г. и созданием инквизиции (1480 г.), направленной в основном против марранов” (И.Р. Шафаревич. Трёхтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России. СПб., 2002).
Вышеприведённый абрис судьбы евреев в Испании, действительно, может быть рассматриваем как показательная “модель” вообще всякого еврейского паразитического присутствия в христианской среде. В периоды слабости национальной и религиозной жизни христианских народов влияние и значительность Еврея возрастает пропорционально ослаблению христиан. И, напротив, учреждение и деятельность Инквизиции, следует рассматривать также как своего рода “модель” - модель обретения силы христианами, модель успешного религиозного и национального оздоровления. Инквизиция, по слову испанского правого историка Мигеля де Пинто Льоренте, воплощает в себе “вековое стремление испанского народа, выраженное в девизе “единый закон, единый король, единая вера”. Она возникла на простом и законном фундаменте и стала гарантом политического и духовного единства испанского народа”. Германское “Ein Volk, Ein Reich, Ein Führer” и Русское “За Веру, Царя и Отечество” выражают собой то же самое стремление арийских христианских наций, вставших на путь духовно-расового оздоровления. Соответственно и такие учреждения как Опричнина (или Тайная Канцелярия) в России и Орден SS в Германии обладают несомненным типологическим родством с Инквизицией. Родством, проявляющим себя как в плане организационном (герметическая организация орденского типа, с особым посвящением и совмещением функций суда и расправы), так и по исполняемой ими миссии. Также точно обстоит дело и с преимущественной направленностью против духовно-расового антипода - жидов и жидовствующих. Шесть тысяч “заражённых жидовством” томов, сожжённые Торквемадой в 1490 году в Саламанке очевиднейшим образом преемственно сопряжены с кострами германских штурмовиков, весёлое пламя которых быстро обращало в пепел иудо-марксистскую бредятину - новейший эквивалент Талмуда. “Хрустальная ночь” - это ведь тоже “модель”, так сказать, “разжидовления”… Как точно выразился германский теолог XIX века П. де Лагард, “с бациллами не ведут переговоров - их изгоняют”.
Сходным образом обстоит дело и с “чёрной легендой”, распространяемой преимущественно врагами христианства и примкнувшими к ним легковерами, преувеличенно расписывающей “ужасы” Инквизиции, сообщающей фантастические цифры “жертв” и т.п. (последним по времени образчиком подобного рода “чёрной легенды” является индустрия “Холокоста”). Некогда исчерпывающий ответ на жидовский “кровавый навет” был преподан великим реакционным мыслителем Жозефом де Местром, нарочитым образом составившим превосходный труд - “Письма к русскому дворянину об испанской инквизиции”, в коем им было предложено следующее рассуждение: “Кто думает о жестокостях Торквемады и при этом нисколько не помышляет о том, что ими было предотвращено, тот, значит, просто не хочет рассуждать... Припомните тридцатилетнюю войну, пламя которой вспыхнуло от аргументов Лютера; припомните неслыханные ужасы восстания крестьян и анабаптистов, междоусобные войны во Франции, в Англии и во Фландрии. Варфоломеевскую ночь, повальные избиения в Мериндоле и в Севеннах, убийство Марии Стюарт, Генриха III, Генриха IV, Карла I, Вильгельма Оранского и т.д. Корабль поплыл бы по крови, пролившейся из-за ваших новаторов, а инквизиция пролила бы только их собственную кровь... Когда помыслишь, что инквизиционный трибунал почти наверное предотвратил бы французскую революцию, то невольно приходит на ум, не нанесёт ли государь, лишающий себя этого орудия, рокового удара человечеству... Благодаря инквизиции за три последние столетия Испания наслаждалась таким миром и благоденствием, как ни одна страна в Европе... Итак, приходится признать всю правильность расчёта испанских королей, которые несколькими каплями самой нечистой крови не дали пролиться потокам самой драгоценной крови…”.
Как известно, Жозеф де Местр предвидел жуть революции в России, учиненной всё теми же носителями “самой нечистой крови” и, думается, далеко не случайно адресовал свою апологию Инквизиции именно русскому дворянину. В его время для заходящейся в революционных пароксизмах Европы обладающая неимоверной мощью Русская Империя олицетворяла оплот Святой Реакции. Как выразился в 1849 году испанский реакционный мистик и философ Доносо Кортес, русская армия это последний резерв, которым располагает Христианский Мiр и традиционный порядок. И хотя в многоскорбные дни сии, когда нет уже ни Империи, ни Русской армии, ни самой России, но неисповедимым образом сохраняется надежда на то, что “последнее слово” России в мiре ещё не прозвучало. Не походит ли слово сие на сказанное древле: "Горе веку и тем, которые живут в нем, ибо приблизился меч и истребление их... Исшел огонь из гнева Его и истребил основания земли и грешников, как зажженную солому... Послан на вас меч, и кто отклонит его? Послан на вас огонь, и кто угасит его? (ЗЕзд. 15,14-15; 15, 23; 16, 3-4). И, как знать, быть может произнести сие последнее слово предназначено Православной Инквизиции, Русскому Ордену SS. Опричнине Последнего Царя.
Карающему Мечу и очищающему Огню в гневной деснице Арийского Бога.
Священник Роман Бычков.
