Константин Симонов. Разоблаченная шпионка || «Красная звезда» 28 сентября 1941 года
В штаб полка была на-днях доставлена плохо одетая женщина. На вид ей можно было дать лет 28-30. Голову она как-то странно склоняла набок, глаза постоянно опускала вниз и вообще всем своим внешним видом как-будто старалась вызвать к себе жалость.
Задержали ее наши патрули ночью, когда она перешла к нам с противоположного берега, где были немцы. По ее словам, она бежала оттуда, захватив в узел несколько платьев. Сейчас, находясь в штабе, она громко жаловалась на немцев, проклинала их и плакала от радости, что, наконец, очутилась «среди своих».
Бойцы отнеслись к ней с явным участием и перед отправлением в штаб заботливо накормили ее. Красноармеец нес до штаба ее узел с вещами. А многие даже жалели, что, согласно приказу, обязательно нужно доставить женщину в штаб и нельзя отпустить ее прямо к родным, которые, как она утверждала, живут «тут же, совсем близко».
В штабе прежде всего обратили внимание на узел. В нем были как будто простые домашние вещи и вместе с тем не те вещи, какие обычно может взять с собой женщина, собравшаяся в далекий путь. Похоже было на то, что ей нужно было главным образом тащить с собой узел, а что в нем такое, ее не интересовало. Женщина с узлом больше походит на беженку и может произвести более жалостливое и внушающее доверие впечатление.
- Как вы сюда перебрались? - спросили ее в штабе.
- Я перешла по мосту, он ведь не совсем взорван, а только опустился в воду.
Об'яснение это показалось правдивым.
- Ну, а как же вы прошли мимо немецких часовых?
- Их у моста не было.
Это уже была неправда. Днем разведчики наблюдали в бинокль стоявший у моста немецкий патруль. Нелепо было бы предположить, что немцы убрали часовых на ночь.
- Где же стояли немецкие часовые?
- Наверху, у спуска.
- Если так, то они не могли ведь вас не заметить!
- Они заметили и даже окликнули меня. Я побежала. Они выстрелили мне вдогонку, но я спряталась внизу, а потом мне удалось перейти мост.
Это тоже была неправда. Наша разведка, находившаяся у моста, в течение всей ночи не слышала ни одного выстрела.
Допрос продолжался три часа. Внушавшую подозрение женщину разоблачали шаг за шагом, последовательно и неумолимо. Признавалась она не сразу, неоднократно делала попытки путать, вилять, замести следы и направлять допрос по ложному пути.
Первый вариант вынужденного признания выглядел так: немецкий офицер остановил ее у колодца. Пригрозив револьвером, он приказал ей перейти на тот берег и узнать, где расположены наши войска.
В ходе допроса офицер быстро превратился уже в двух офицеров, встреча у колодца стала свиданием в немецкой комендатуре, а угроза револьвером - обещанием пяти тысяч рублей.
Появился также пропуск, выданный немцами для обратного перехода, а также человек, который помог немцам завербовать шпионку.
Прошло три часа, и вся история была, как на ладони. Она столь поучительна во всей своей гнусности, что о ней стоит рассказать в назидание тем, кто иногда бывает настроен слишком благодушно и излишне доверчиво.
Анна Ивановна Петрова, 27 лет, дочь очень богатого кулака из Приднепровья. В 1929 году рухнуло кулацкое благополучие. Анна Ивановна пыталась скрыть свое происхождение и как-нибудь пристроиться на месте.
В 1932 году она познакомилась с бежавшим из ссылки сыном крупного кулака, которого она называет сейчас Костюковым. Знакомство перешло в длительную связь, питаемую общей ненавистью к советскому народу и общими сожалениями об утерянном благополучии. За это время Костюков часто отлучался. Ему даже удалось обманным путем пролезть во флот, где он прослужил 4 года. В первые же дни войны Костюков исчез.
Немцы вошли в город, где жила Анна Ивановна, в 3 часа дня. А уже в шесть часов к ней на квартиру постучался Костюков. Постучался громко, по-хозяйски Они встретились. Оказалось, что Костюков при первой же возможности пробрался к немцам и, двигаясь вместе с ними, пытался, где только можно, отыскивать старые связи и вербовать шпионов. Он тут же завязал беседу с Анной Ивановной и предложил ей «кое в чем помочь немцам», которые за это «могут хорошо отблагодарить».
Вечером следующего дня Костюков пришел снова. На этот раз уже с двумя немецкими офицерами. Выпивка сопровождалась длинным разговором, который велся на ломаном русско-немецком языке. Костюков демонстрировал «товар лицом». Немцы смотрели на Анну Ивановну, хлопали ее по плечу и что-то одобрительно говорили. Когда «хозяева» уехали, Костюков сказал, что он рекомендовал им Анну Ивановну, как свою помощницу. Ей знакомы все здешние места, и она должна поэтому перейти на тот берег, чтобы кое-что узнать для немцев. Костюков не преминул обещать ей немалое вознаграждение.
- Сколько? - деловито спросила готовая к услугам Анна Ивановна.
- Пять тысяч, - ответил Костюков.
Сумма эта пришлась ей по вкусу и показалась достаточной ценой за предательство. Всю ночь они обсуждали план перехода, а утром отправились вдвоем в немецкую комендатуру.
Полчаса просидела Анна Ивановна в приемной. В это время Костюков вел какие-то разговоры в кабинете. Затем туда вызвали и ее. Она вошла. Офицер, плохо говоривший по-русски, протянул ей пропуск на право беспрепятственного прохода по мосту мимо немецких постов и столь же беспрепятственного возвращения. В разговоре он два-три раза повторил по-русски притягательную для Анны Ивановны цифру - «пять тысяч рублей».
Остальное ей подробно раз'яснил Костюков. Она должна ночью перейти через полузатонувший мост, дойти до передовых советских частей, выдать себя за беженку, несколько дней пробыть в этом районе, высмотреть, где расположены войска и, главное, - есть ли места, свободные для прохода танков, и вернуться обратно с подробными данными. После возвращения она получит обещанное вознаграждение.
Из комендатуры они вышли вдвоем с Костюковым. Зашла к себе на квартиру, наспех и почти не глядя на то, что берет, связала первые попавшиеся вещи в узел и затем, когда стало темно, пошла к мосту. Ее остановили немецкие часовые, но она пред'явила полученный в комендатуре пропуск, и они сразу разрешили ей пройти.
Дальнейшее известно. Шпионка была разоблачена. Вначале она упорно прикидывалась простой, неграмотной, темной, ничего не понимающей женщиной, но когда ее вывели на чистую воду и приперли к стенке, пришлось во всем сознаться, подробно рассказать историю с Костюковым и даже отчетливо назвать себя шпионкой.
История эта во многом поучительна и заслуживает внимания. Немецко-фашистская разведка, не брезгуя никакими методами, весьма интересуется и «Костюковыми» и «Аннами Ивановнами». Она вербует свою агентуру среди остатков разгромленных капиталистических классов, среди человеческих отбросов, преступных, алчных, готовых на любое предательство. Такие шпионы часто неопытны и легко поддаются разоблачению. Но они опасны в тех случаях, когда бдительность ослаблена, когда к первому встречному относятся с излишней доверчивостью и сразу принимают его за своего. || Константин Симонов. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.
+ + + + + + + + +
Источник: « Красная звезда» №229, 28 сентября 1941 года
# В.Носов. Немецко-фашистский шпионаж || «Красная звезда» №236, 7 октября 1941 года