Рыжими пятнами ржавчины, как кровью, обрызгана паутина колючей проволоки. Многослойными рядами она оплела низкие полуразрушенные, обгорелые здания коровников, конюшен, свиных хлевов. Когда-то здесь были хозяйственные постройки колхоза «Красная Заря», Острогожского района, Воронежской области.
Гитлеровцы превратили этот угол селения Новая Мельница в лагерь смерти. Сюда были согнаны на работы по постройке военной железнодорожной ветки несколько сот пленных красноармейцев.
Низкие, темные хлева перегорожены внутри густыми рядами колючей проволоки, образующими узкие коридоры. Сквозь бесчисленные дыры в стенах, слегка прикрытых пучками камыша, и в крышах просвечивает хмурое небо. Пол едва присыпан слоем бурой, зловонной, гнилой соломы. Сюда после двенадцатичасовой трудной землекопной работы загоняли, как скот в стойла, изнуренных голодом военнопленных. Часто пленные выходили утром на работу в строю, а вечером товарищи приносили их на руках полумертвыми, уже одной ногой переступившими черную черту смерти.
Сказать, что пленных кормили впроголодь, - значит приукрасить истину. Нес'едобное мутное варево из распаренного гнилого зерна или серых капустных отходов - вот и всё, чем поддерживалась жизнь в истощенных человеческих телах. Когда по пути на работу пленный поднимал на дороге оброненный бурак или сырую картофелину, конвойный бил его прикладом или пристреливал на месте. Та же участь постигала тех, кто от истощения задыхался и отставал от партии. Когда жалостливая колхозница пыталась передать пленным кусок хлеба, ее жестоко избили конвойные.
Зато щедры были оккупанты на всевозможные пытки и издевательства. Пленных били дубинками, прикладами, подкалывали штыками. За малейшую провинность подвешивали на долгие часы к столбам. Расчетливо, систематически унижали человеческое достоинство, доводя до отчаянья и самоубийств. Обнаруженного в партии пленных орденоносца заставили самого вырыть могилу и застрелили.
Но этого показалось мучителям мало. Семнадцатого сентября они задумали и осуществили кошмарное преступление.
В бараке, где помещалось много пленных, конвойные днем заложили в печь большой заряд взрывчатого зажигательного вещества. Возвратясь с работы, продрогшие обитатели барака затопили печь. Раздался оглушительный взрыв. Огонь быстро охватил здание. В едком дыму и языках разрастающегося пламени с криками отчаянья заметались сотни заживо сгорающих людей. Они бросились к выходам из барака. Но выбегающих встретили автоматные очереди. Тела падали на порог, преграждая путь на улицу. Ревело пламя. Строчили автоматы. Кричали от боли и отчаянья несчастные юноши, превратившиеся в живые факелы. Скоро огонь сделал свое дело. Утлый хлев обрушился на головы еще не сгоревших. В пламени и дыму погибло 397 пленных. Восемьдесят человек были доставлены в лазарет с тяжелыми ожогами. Пятьдесят из них умерли в тяжелых муках. Садисты сделали свое черное дело. Четыреста сорок семь русских пленных погибли мученической смертью от их разбойничьей руки...
Окраина Острогожска. Полуразрушенный кирпичный завод. Ржавая колючая проволока. Длинные сараи для сушки кирпича без крыш, без окон. При немцах это называлось «ДУЛАГ 191». Здесь томились военнопленные, согнанные для работ в прифронтовой полосе.
Все военнопленные спали на земле. Для больных и раненых был отведен сарай, названный лазаретом. Он отличался от прочих сараев только названием. Та же голая земля для спанья. Тот же зверский режим. Та же мутная баланда из воды, чуть замешанной ржаной мукой. Газовая гангрена уносила десятки жертв. Столбняк стал обыденным явлением. В порядке «снисхождения» иногда в кухонные котлы клали зловонную конскую падаль. Лагерный врач, немец «обер-артс» Штейнах, приходя на кухню, цинично говорил: «Для русских собак это мясо вполне хорошего качества». Этот невежественный арийский коновал, не имея хирургической специальности, набивал руку в хирургии, упражняясь в оперировании пленных. Многие под его скальпелем, кончили дни на операционном столе.
Пленных заставляли работать по 10-12 часов на тяжелых земляных работах. Тех, кто падал от истощения или отказывался работать, избивали и убивали. Особенно изощрялся в избиениях переводчик Лидтке.
Самым страшным местом в лагере был карцер. Туда отправляли людей за малейшую провинность. В холодном сарае под дождем, на ветру их держали многие сутки, лишая пищи и выдавая пол-литра воды в день. Из карцера был один путь - на лагерное кладбище. Наказание карцером считалось страшнее расстрела. Уходя в карцер, пленные прощались с товарищами. Они знали, что уже не вернутся назад.
От гнойных ран, от неразлучных спутников голода - тифа и дизентерии росла смертность. Ежедневно умирало от 30 до 60 пленных.
Фашистские палачи делали всё для того, чтобы увеличить смертность среди пленных. Лагерный офицер Клюс, например, в конце октября, когда ударили первые морозы, приказал устроить купанье в соседней речке. От этого омовения в ледяной воде многие пленные заболели воспалением легких и умерли.
Новомельничанский и Острогожский лагери не исключение, а правило. Спросите людей, побывавших за колючей проволокой на Холодной Горе в Харькове, в Белгороде, Короче и других городах, они расскажут такое, от чего кровь леденеет в жилах и к сердцу приливает волна ярости.
Тысячи пленных гибнут в лагерях от голода, эпидемий, побоев и казней. Тысячи других гибнут, не дойдя до лагеря, или на пути из одного лагеря к другому,
Острогожская гражданка Мария Терентьевна Кайданикова рассказала: «Пятого января я видела, как мадьяры гнали по Острогожску сто русских пленных. Был сильный мороз, а красноармейцы были полураздеты. Почти ни у кого не было обуви. Ноги были замотаны грязными тряпками. Мы хотели дать им хлеба и хоть какую-нибудь одежду. Мадьяры-конвойные ругались и били прикладами. Меня и одну гражданку за то, что я бросила пленному телогрейку, а она передала ведро с сушеными грушами, жестоко избили и пригрозили расстрелом.
Пленных загнали в подвал дома на ул. Медведовского около аптеки. Проходя вечером, я услышала стоны и крики, доносящиеся из подвала. Заглянув в разбитое окно, я увидела такое, от чего подкосились ноги. В подвале пылал костер. По углам в ужасе застыли лежащие вповалку пленные. Над костром двое дюжих мадьяр держали за плечи и за ноги извивающееся от боли тело, - это поджаривали на огне костра пленного. Пленный хрипло кричал. Но мучители, изо всех сил напрягаясь, держали его над огнем. Когда несчастный замолк, обмяк, мучители бросили его в костёр лицом вниз. Тело зашевелилось, и один мадьяр несколько раз сразмаху всадил штык в спину мученика».
В деревне Гусек, Курской области, отступающие фашисты загнали в здание школы 200 военнопленных из Черневского лагеря и 160 районных активистов, наглухо забили двери и окна, облили здание бензином и зажгли. Все триста шестьдесят советских людей погибли в огне или были застрелены при попытке вырваться из пламени.
В селе Орлик, Курской области, после долгих пыток и избиения оккупанты убили 30 военнопленных. Зимой, во время боев, в этом селе в руки немцев попал раненый старший лейтенант Земцов. Фашистские мучители привязали его к танку и гоняли машину вдоль улицы до тех пор, пока от ушибов и потери крови Земцов не умер в страшных муках.
Семьдесят пленных красноармейцев расстреляли фашисты в селе Дрокино, Воронежской области. Их заставили вырыть для себя могилу. Могилу едва присыпали землей. Трупы стали разлагаться, но колхозникам было строго запрещено подходить к могиле.
В селе Городище, Шаталовского района, убиты фашистами Ксения Панкратова, мать двух малолетних детей, Евдокия Панкратова, мать троих детей, Ксения Пешкова, мать одного малолетнего ребенка, и колхозник Николай Шабанов. Они провинились перед немцами тем, что скрывали тяжело раненого капитана Огаркова. Капитана после казни четверых патриотов застрелили, надругавшись и измучив в урочище Городищенского лесхоза.
В селе Долгая Поляна, Курской области, шестидесятитрехлетние старики Сергей и Ефросиния Панкратовы и Иван Монаков расстреляны вместе с тремя красноармейцами, которых они укрыли в своем доме. Дочь Панкратовых Марфа случайно избежала смерти, упав до выстрела в канаву.
Вот жуткая правда о фашистском плене. Кровожадные звери, для которых не писаны никакие законы и международные конвенции, систематически истребляют советских военнопленных, применяя самые изощренные, самые мучительные способы убийства. Немецкий плен хуже смерти. Это не фраза - страшная явь. || Алексей Сурков. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.
+ + + + + + + + + + + + + + + + +
СКАЗИТЕЛИ НА ФРОНТЕ
ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, 9 апреля. (От наш. корр.). В блиндажах и землянках, в полевых госпиталях слышится простое слово сказителей, приехавших в гости к бойцам Западного фронта. Перед слушателями встают величественные образы русских богатырей, веет привольем родных полей лесов, и рука крепче сжимает винтовку.
Волга Дону говорила:
- Не печалься, брат, не трусь.
Никогда враг не сумеет
Покорить святую Русь...
Нараспев читает свое произведение 68-летняя сказительница Елена Васильевна Волкова - колхозница Петушинского района Московской области. Бытовые сказы и частушки тетушки Волковой искрятся народным остроумием, в них чувствуется глубокая любовь к родине. В сказе «Крылья сокола» раскрывается яркий образ матери-героини, которая проходит по полю брани и подбирает раненых, омывая их слезами, ободряя ласковым словом.
Горячо приветствовали фронтовики также поэта-самородка Ивана Григорьевича Чухварина - рабочего из Ярославской области. Особым успехом пользуется его стихотворение «Старик»:
Хоть старик я, но имею
В моей родине свой пай.
Не позволю я злодею
Грабить мой советский край.
Командир одного подразделения тов. Вылекжанин отозвался о сказителях так:
- Искренние, проникновенные сказы Волковой и острые политические стихи Чухварина увлекают наших бойцов. Своими выступлениями сказители делают большое, полезное дело.
Сейчас сказители, побывав на фронте, работают над новыми произведениями. Иван Григорьевич Чухварин написал стихотворение «Родным братьям», посвященное фронтовикам. Оно заканчивается следующими словами:
Я расскажу в Москве-столице
И всюду, где только могу,
Что прочитал на ваших лицах
Суровый приговор врагу.
+ + + + + + +
Источник: «
Красная звезда» №84, 10 апреля 1943 года #
В деревне, отбитой у врага || «Красная звезда» №70, 25 марта 1943 года
# Я.Милецкий.
На пожарище в селе Хотьково || «Красная звезда» №86, 13 апреля 1943 года
#
Чудовищное преступление гитлеровцев в хуторе Вертячем || «Красная звезда» №299, 22 декабря 1942 года