О духовном содержании фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!»
Фильму «Ирония судьбы, или С легким паром!» более 40 лет, но он не теряет ни своей популярности, ни актуальности. Вокруг него постоянно вспыхивают споры. В частности, его авторов временами обвиняют в том, что их фильм пропагандирует предательство (своей невесты и своего жениха), лень и безответственность, а также рекламирует алкоголизм. Есть и более оригинальные обвинения: в кинокомедии профанируется мотив новогоднего и рождественского чуда: собрались друзья, крепко выпили, и - о, диво дивное! - главный герой нашел свою настоящую любовь! Разберемся с этими обвинениями sine ira et studio - без гнева и пристрастия. Действительно ли фильм «Ирония судьбы» пропагандирует предательство, алкоголизм и лень?
«И осознать сиротство…»
Функция подлинно художественного произведения - не только и не столько что-либо пропагандировать, к чему-либо призывать, сколько отражать действительность. На наш взгляд, «Ирония судьбы» - зеркало позднего советского общества со всеми его достоинствами и недостатками, с его добродетелями, грехами и пороками. Как сказал бы Блок, «я глаза, я смотрю». И первое, что бросается в глаза, - сиротство и безотцовщина советской интеллигенции хрущевско-брежневской эпохи. Сокрушенный и осмеянный Хрущевым и хрущевцами образ «отца народов» попытались заменить архетипом Родины-Матери или просто Матери. Результатом оказались утрата мужественности частью советских мужчин, сиротство и безотцовщина. Отметим, что в фильме «Ирония судьбы» ни у Жени Лукашина, ни у Нади нет отцов. Могут возразить, что, поскольку герои фильма ориентировочно 1941-1942 годов рождения, их отцы могли погибнуть на фронтах Великой Отечественной. Возможно, однако если бы это было так, то скорее всего в фильме это было бы обозначено: на почетном месте могли бы висеть портреты погибших отцов. Их отсутствие выглядит весьма значимым. В центре фильма - классные мамы, об отцах - ничего, скорее всего имел место развод. И отметим, что безотцовщина - ситуация стандартная, вписывающаяся во всеобщую стандартизацию названий улиц, домов, мебели, замков и т.д. А результат безотцовщины - понятен: бессемейность. А также тепличные люди, выросшие «за кремовыми шторами» или «незадернутыми гардинами».
Блоковскими словами можно отчасти охарактеризовать настроение некоторых слоев советского общества:
Когда мы изменяем женам,
а жены - нам, когда, узнав
о поруганьи чьих-то прав,
грозим министрам и законам
из запертых на ключ квартир…
Насчет грозить министрам, этого в фильме почти что нет, если не считать иронии по поводу стандартных названий: улица Строителей, проспект Труда и т.д. За ними может крыться замаскированная критика улиц Маркса и проспектов Ленина. Но это все. А вот насчет измен…
Нелюбовь
В теме предательства, на наш взгляд, гораздо важнее история Нади до ее знакомства с Ипполитом. Она в течение многих лет встречалась с человеком, у которого была семья. И этот, так сказать, мужчина предавал свою жену, предавал и Надежду: что называется, взял девочку и поставил ее на полочку. Все выгоды разом: и семья, и любовница. Доводилось, хотя и весьма редко, сталкиваться с такими случаями среди поколения родившихся в 1930-1940-е годы, когда умные, тонкие, добрые женщины всю жизнь не заводили семью и встречались с возлюбленными, ждали у моря погоды, временами делали аборты и в результате умирали в одиночестве. На фоне таких трагедий и предательств как-то меркнет сюжет об оставлении невесты, тем более если невеста сама отказалась от жениха.
Действительно, рассмотрим внимательнее линию отношений Гали и Жени Лукашина. Галя в лицо бросает Наде слова: «Вы - хищница». Но посмотрим, как ведет себя она сама. Галя с порога, еще не став женой, отвергает друзей Жени… И главное: ставит его маму за скобки: «А мама пусть наготовит и уйдет к соседям». Это не только неуважение к старшим и потребительство, это еще и отсутствие настоящей любви: если ты любишь кого-то, ты почитаешь его родителей и уважаешь его близких. Та ревность и те обвинения, с которыми она обрушивается на несчастного Женю: якобы он специально уехал в Ленинград, чтобы возобновить свою прежнюю связь, - также показывают отсутствие любви. Ведь, согласно апостолу Павлу, «любовь долготерпит, милосердствует… все покрывает, всему верит, всего надеется… Любовь никогда не престает» (1 Кор. 13: 4, 7-8). Вспомним фильм «Кадкина всякий знает» (1976) - о возвратившемся с войны солдате Кузьме Кадкине, который принес домой ребенка отставшей от поезда матери: при всей соблазнительности ситуации жена, не веря, что это не его ребенок, тем не менее прощает, потому что любит. Все завершается благополучно, потому что мать в конце концов находит своего ребенка, однако счастливый конец обусловлен прежде всего доверием и терпением, царящими в семье Кадкина.
В «Иронии судьбы» другой исход, поскольку Галя не любит, а устраивается, находит умного, доброго, тонкого врача, потенциально покорного мужа. С другой стороны, Женя не слишком ее и любит: он скорее также устраивает свою жизнь, боясь остаться в одиночестве после смерти мамы. В общем, ситуация напоминает известный еврейский анекдот: «Мойша, ты хорошо ли женился? Да нет, окнами во двор».
«Мело, мело по всей земле»
Но далее начинается вихрь событий, который и уносит «незадернутые гардины», разрушает жилье «окнами во двор». Представить Евгения Лукашина алкоголиком невозможно: жизнь у него и так слишком насыщена работой, встречами с друзьями, поиском невесты, чтобы заливать тоску-печаль водкой. Как раз таким образом, как он, напиваются малопьющие или вообще непьющие люди, особенно без закуски и после бессонной ночи на дежурстве. На роль «тупого алкаша», как выразились в некоторых демотиваторах, он явно не подходит. То, что с ним произошло, скорее действительно напоминает новогоднее чудо: как бы человек ни был пьян, он не смог бы улететь: его не пустят в самолет по чужому билету - разве что перепьется весь персонал аэропорта. Или произойдет что-то совершенно необычайное. Характерен мотив бури, или метели, в фильме: так, пассажир в аэропорту говорит, что придется ему из-за нелетной погоды встречать Новый год в кресле - или зала ожидания, или самолета. В буре, метели есть, конечно, нечто инфернальное. Вспоминаются пушкинские «Бесы»:
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дин-дин…
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!
«Эй, пошел, ямщик!..» - «Нет мочи:
Коням, барин, тяжело;
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло;
Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам».
И действительно, взрыв необузданного веселья, в том числе и пьяного, на Новый год несет в себе нечто инфернальное. Некоторые религиоведы считают, что среди языческих божеств существует одно очень популярное, англо-славянское - Novy God называется. От своих поклонников требует обжорства и пьянства. А еще - человеческих жертв. В период с 30 декабря по 2 января этому «богу» приносятся сотни человеческих всесожжений (жертвенниками и дровами служат дома и квартиры). В его честь убиваются, отравляются и замораживаются сотни человек. Но даже если сходит все благополучно, то для многих и многих за бурным весельем следует опустошенность, и угар от развеселых попоек отравляет как минимум первые дни Нового года. И эта опустошенность видна и в конце фильма - страшная усталость, которую испытывают Евгений и Надежда.
Однако в метели и буре может быть нечто благое - перст Божия Промысла, как в «Буре» Шекспира или в повести Пушкина «Метель», в которой происходит событие, сходное с тем, о каком фильм «Ирония судьбы»: невеста меняет жениха не по своей воле в результате совершенно неожиданного стечения обстоятельств.
И если в более ранней советской традиции, в том числе и в новогодних фильмах, в частности в кинокартине «Карнавальная ночь», доминировал гуманистический лозунг «Человек - сам кузнец своего счастья», то в «Иронии судьбы» появляется тема Судьбы и выявляется то, что очевидно для верующего: успех зависит не от бегущего, «не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9: 16). При этом, разумеется, не отменяются ни бег, ни подвиг.
Чужие близкие
Невозможно представить Евгения Лукашина лентяем и придурком-алкашом, как его рисуют в некоторых демотиваторах. Он - труженик, настоящий врач, добрый, чуткий и внимательный, человек тонкой духовной организации. Надежда - отличный учитель, которую любят и ученики, и подруги. Они - добрые, отзывчивые люди, которые заслуживают счастья.
Конечно, на первый взгляд выглядит недостойным поступок Нади с Ипполитом, который предстает образцовым человеком и идеальным женихом. Однако в отношениях его с Надей слишком много натянутого и подавляющего с его стороны. Он подавляет Надю и своим моральным превосходством, и своей социальной успешностью, своим богатством. Если бы он стал ее мужем, то съел бы ее, замучил своей ревностью. Опять-таки, та сцена, которую он устраивает ей, обнаружив московского гостя, во многом естественна (отсутствие брюк на мужчине, пьяный вид и т.д.), однако выходит за пределы разумного и необходимого. В логически правильную голову Ипполита почему-то не приходит одна вполне естественная мысль: если действительно Надя решила ему изменить и между ней и Лукашиным что-то было, то почему это произошло за час до Нового года, на празднование которого он был приглашен? Какой разумный человек будет организовывать такой противоестественный треугольник с возможным «боем быков»? И, тем не менее, он в ярости благородной хлопает дверью - и делает это неоднократно. Причина сему одна: гордость, и последствия ее - печальны. Как говорится, не рвите нить дружбы: останутся узелки. А если вы делаете это неоднократно, от нити не останется ничего…
Почему Надя выбрала Евгения Лукашина? Потому что она поняла в общении с ним, что возможны иные отношения - искренние, добросердечные, основанные на доверии, та любовь, которая «все покрывает, всему верит, всего надеется» (1 Кор. 13: 7).
In vino veritas?
Коснемся и вопроса пьянства и его якобы рекламы в «Иронии Судьбы». Должен разочаровать противников фильма: на самом деле он является мощным средством антиалкогольной пропаганды. Лукашин действительно отталкивающе смешон, когда он лыка не вяжет и в одних трусах предстает перед Надей. Мои знакомые так объясняют своим детям вред пьянства: «Будешь пить - в чужом городе окажешься. Как багаж. И тебя из чайника поливать будут». И народ любит Женю отнюдь не в пьяном виде, а когда он истрезвляется, в немалой степени - благодаря постигшей его беде. Отметим, что в движении фильма Женя Лукашин и Ипполит как бы обмениваются состоянием: Лукашин трезвеет и умнеет, а правильный Ипполит напивается в случайной компании до того, что по нему ходят как по мостовой. Однако, заявившись в пьяном виде, он бросает Евгению и Надежде в лицо горькую правду, упрекая Лукашина в том, что тот напивается в бане, случайно попадает в другой город, забывает там московскую невесту и обзаводится новой, «а все потому, что он человек высоких моральных устоев», и предупреждает: «за такой короткий срок старое разрушить можно, а создать новое очень трудно». Он залезает под душ, пародируя баню Жени и его друзей, а потом выходит на мороз, несмотря на сопротивление (впрочем, несколько слабое) Лукашина и Нади, говоря: «Я, может быть, хочу умереть». Показательно сочетание христианского взгляда на нравственность и совершенно нехристианского стремления покончить с собой.
Отметим и следующую черту: комедия подразумевает счастливый конец. Однако закрытого happy end в фильме нет. В конце на вопрос Нади: «Я кажусь вам легкомысленной?», звучит ответ: «Поживем - увидим». Поэтому в фильме нет безусловного оправдания Надежды и Евгения Лукашина, как и нет картины их безоблачного счастья. Концовка фильма разомкнута.
«С тобой я буду»
И в заключение вернемся к теме сиротства советской интеллигенции, на сей раз - на более глубоком уровне. В фильме подспудно ощущается тоска по Богу и прежде всего - в песнях и стихах, которые выполняют функцию хора в античной трагедии.
Это - и пастернаковское «Никого не будет в доме» с явлением рождественского чуда, и цветаевское «Благословляю Вас на все четыре стороны». Однако наиболее интересной с религиозной точки зрения представляется «Баллада о прокуренном вагоне», автор которой Александр Кочетков был близок к религиозно-философским кругам, в частности - к Вячеславу Иванову. Самое ее начало является удивительно библейским:
- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, -
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы, -
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду -
Ты понесешь с собой, любимый, -
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
Что это, как не библейское учение о браке и единстве любящих? Разве это не созвучно словам книги Бытия:
«И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2: 23-24).
И это стихи о молитве, способной спасти от беды и погибели:
- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного, -
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Эти пронзительные строки, по мнению ряда литературоведов (Кукулина и других), легли в основу знаменитого военного стихотворения К. Симонова «Жди меня, и я вернусь», в особенности - эти:
- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.
Удивительна история создания этого стихотворения, о которой рассказала в своих записях жена поэта Нина Григорьевна Прозрителева. Лето 1932 года супруги провели у родственников на Кавказе, и Александр Кочетков должен был уехать в Москву раньше жены. Билет был куплен до станции Кавказской, после чего нужно было пересесть на поезд Сочи-Москва. Нина Григорьевна вспоминала, что супруги никак не могли расстаться, и уже во время посадки, когда проводник попросил провожающих покинуть поезд, Нина Григорьевна, повинуясь неодолимому предчувствию беды, в буквальном смысле вызволила мужа из вагона. Она настояла на том, чтобы Александр сдал билет и отложить отъезд на три дня. Через три дня Кочетков уехал и, благополучно добравшись до Москвы, столкнулся с искренним удивлением и даже потрясением друзей, которые оплакивали его, посчитав погибшим в страшном крушении поезда Сочи-Москва, унесшем жизни десятков человек. Три дня отсрочки, на которых настояла Нина Григорьевна, спасли поэту жизнь. Благодарный Александр первым же письмом прислал ей стихотворение «Баллада о прокуренном вагоне». Оно пронизано размышлениями о роли судьбы в жизни человека и о великой силе любви, способной уберечь человека от трагических перипетий. Оно трагично, это не только благодарность Богу и супруге за избавление от гибели, но и муки совести из-за того, что он остался жив, а другие погибли.
К сожалению, поэт не увидел публикации своего стихотворения: цензура 3,5 десятилетия тормозила выход его в свет в силу богоискательских и религиозных мотивов, содержащихся в нем. Издали его только в 1966 году в сборнике «День поэзии», через 13 лет после смерти Александра Кочеткова. Однако судьба стихотворения была сходной с грибоедовским шедевром «Горе от ума»: несмотря на запрет печати, оно было всем известно, переписывалось от руки и передавалось из уст в уста, как и история создания этих строк. Благодаря фильму «Ирония судьбы» стихотворение получило всесоюзную известность.
Луч света в царстве тьмы
При просмотре фильма «Ирония судьбы» невольно вспоминаешь сон Версилова из романа Достоевского «Подросток». Версилов представляет себе человечество, оставшееся без Бога. Устанавливается некая «гуманистическая утопия», которая не внушает ужаса; но она полна такой пронзительной, терпкой печали, такой разрывающей сердце тоски, что воспоминание о ней остается в душе незаживающей раной. Версилов представляет себе, что бой уже кончился и борьба улеглась.
«Настало затишье, и люди остались одни. Великая прежняя идея оставила их; великий источник сил, до сих пор питавший и гревший их, отходит, как то величавое, зовущее солнце в картине Клода Лоррена. И люди вдруг поняли, что они остались совсем одни, и разом почувствовали великое сиротство. И вот тогда весь избыток прежней любви к Богу обратился бы у людей на природу, на мир, на людей, на всякую былинку. Сознав свою конечность, они стали бы прижиматься друг к другу теснее и любовнее. Они просыпались бы и спешили бы целовать друг друга, торопясь любить, сознавая, что дни коротки, что это все, что у них остается… О, они торопились бы любить, чтоб затушить великую грусть в своих сердцах…»
Идея богооставленности превращается в чистейшую лирическую тему: последний день человечества, заходящее солнце, осиротевшие люди, прощальные поцелуи перед вечной разлукой, ослепительная вспышка угасающей на земле любви. А теперь вспомним знаменитые строки Б. Окуджавы:
Давайте говорить
Друг другу комплименты,
Ведь это все любви
Чистейшие моменты.
Давайте жить во всем
Друг другу потакая,
Тем более что жизнь -
Короткая такая.
И действительно, культура позднего социализма, ее удивительный лиризм отражают это ощущение - вспышку угасающей на земле любви. К сожалению, ее хватило ненадолго: уже с конца 1980-х годов, с Перестройкой она погружается в социодарвинизм, в безобразие, ненависть и аморализм. Вспомним, что наши «гуманисты», в том числе и актеры, игравшие в «Иронии судьбы», в 1993 году подписали людоедское Письмо 42-х, одобрявшее расстрел Белого дома.
Что касается «Иронии судьбы», то этот фильм, являясь памятником эпохи позднего социализма со всем его величием и трагизмом, в то же время несет в себе отсвет угасающей на земле любви у людей, испытавших богооставленность. Мы, православные христиане, знаем цену этой вспышке и никогда не променяем на нее благодатные лучи вечного Солнца Правды - Христа, но в то же время не можем не отдать ей должного и справедливого.
Протодиакон Владимир Василик