Как сайентологи ловят нас в сети
Можем ли мы быть уверены, что не попадемся в ловушки сайентологии? Какие психологические приемы используют ее адепты, чтобы нас увлечь? Наш корреспондент инкогнито побывала в одной из таких организаций. Вот ее рассказ и комментарии трех экспертов.
«Мир вокруг был слишком злым»: исповедь сектантки
Первым делом я увидела вывеску на здании, явно новом, красивом. Я подошла ближе. Золотые буквы на белых стенах: «Сайентология. Дианетика». С этого все и началось.
А дальше - дальше я захожу и оказываюсь в просторном светлом помещении, увешанном рекламными плакатами. С самого большого на меня проницательно взирает харизматичный седовласый мужчина. Это Рон Хаббард, узнаю я, вспоминая то, что слышала или читала о нем. Ко мне направляется улыбающаяся молодая женщина. Она выглядит как сотрудница ресепшн в респектабельном офисе, если бы не одна деталь: в волосах ее поблескивает золотой крест. Я говорю, что зашла полюбопытствовать, поскольку много слышала от моего приятеля про сайентологию и возможности личностного роста, но прежде не обращала внимания на то, что в самом центре города есть сайентологическая церковь. Мои слова не вызывают никаких эмоций, и она зовет одну из своих коллег. Софья*, улыбающаяся брюнетка лет тридцати, приглашает меня обсудить мои «духовные поиски» в одном из кабинетов, расположенных в глубине здания. Я признаюсь, что меня смущает слово «сайентология», написанное повсюду аршинными золотыми буквами, и этот крест, и огромные портреты Рона Хаббарда. Мой друг рассказывал о дианетике как о способе развития личности, но я не знала, что дианетика связана с сайентологией. А это, судя по всему, уже религия, и я совсем не уверена, что стремлюсь обрести новую веру. «Дело в том, что дианетика была первым открытием Рона Хаббарда, - спокойно объясняет Софья. - Она направлена на развитие тела и эмоций. А затем он создал сайентологию, которая занимается духовным развитием. Но, конечно же, можно заниматься и дианетикой, не интересуясь сайентологией!»
Она протягивает мне книгу «Дианетика». Яркая обложка больше подошла бы для научно-фантастического романа, которые Хаббард, насколько я знаю, сначала и писал. Всего 900 рублей...
«Могу я узнать ваш адрес электронной почты, чтобы выписать счет?» Зачем для счета мой мейл - удивляюсь я, но машинально диктую. Софья протягивает мне бумагу, и я обнаруживаю в правом нижнем углу, что моя персональная информация - имя, фамилия, электронный адрес - «уже внесена в картотеку церкви cайентологии». Но почему? Просто из-за того, что я купила книгу? «Не волнуйтесь, это простая формальность. А книга вам наверняка понравится. В ней описаны способы, которыми можно быстро и легко завоевать доверие. И есть словарик, который поможет разобраться во всех понятиях. Вы увидите, это потрясающе интересно!» Что ж, пусть будет так. Я заплатила за свое любопытство 900 рублей, и теперь, наверное, пора уходить. «Если у вас есть немного времени, я могу предложить вам пройти и посмотреть DVD, в котором изложено краткое содержание книги», - произносит Софья. Краткое содержание книги в шестьсот восемьдесят восемь страниц - это, наверное, увлекательно... И через несколько минут я уже сижу в удобном кресле перед большим плоским экраном рядом с этой молодой женщиной, которая, судя по всему, твердо решила стать моей лучшей подругой. Рядом с нами молодые люди молча занимаются своими делами. Я чувствую себя довольно комфортно, пожалуй, почти как дома. Если бы еще не надо было смотреть этот фильм, угнетающий своей бессмысленностью! Он похож на нарезку сразу из нескольких очень плохих сериалов. Супруги оскорбляют друг друга, мужчины заливаются слезами, кто-то разбивается в автомобильной катастрофе, рыдает чья-то мать... А закадровый голос задушевно сообщает мне, что сложности, которые мы испытываем, выражая или контролируя свои эмоции, связаны с «инграммами» (травматическими переживаниями), записанными в нашем «реактивном уме». Что инграммы мешают нам нормально функционировать, а задачей дианетики является стирание цепи инграмм, вплоть до «базовой», возникающей еще на уровне зародыша, - для того чтобы освободить реактивный ум. И в результате сделать нас сильными, уверенными в себе и очень счастливыми. Я вежливо спрашиваю, что такое «реактивный ум». То же самое, что имеют в виду психологи, говоря о бессознательном? «Почти, но есть важное отличие: мы можем легко проникнуть в него и обладаем эффективными способами для этого». Все в мире Рона Хаббарда кажется таким легким, таким эффективным! Но Софья абсолютно убеждена в том, что говорит: «Наши методы работают, у меня есть доказательства!» И она действительно выглядит прекрасно, она все время улыбается.
Я замечаю некий прибор, установленный на отдельном столе, подобно святой реликвии, и снабженный двумя металлическими трубками. «Что это?» - «А! Это е-метр, или электропсихометр. Хотите попробовать? Если взяться за обе трубки, соединенные проводом, то через ваше тело пройдет очень слабый ток, благодаря которому прибор сможет зарегистрировать уровень энергии, порождаемой вашими эмоциями. Попробуйте: возьмитесь за трубки и подумайте о каком-либо болезненном событии. Только не двигайтесь». Пока я собираюсь с мыслями, Софья прикасается к кнопке на машине, и стрелка резко вспрыгивает на другой конец шкалы. «Вот видите! С этим событием у вас связаны сильные эмоции! А теперь подумайте о чем-то приятном». Машина снова бешено работает. «А теперь ни о чем не думайте». Стрелка опять зашкаливает. Я смущенно лепечу: «Я, кажется, не умею скрывать свои чувства». - «Да, похоже, что так... У вас есть немного времени?» - «Час или два». - «В таком случае могу предложить вам пройти одитинг, вы увидите, это действительно эффективно». Я уже видела одитинг в фильме - это разговор с глазу на глаз, во время которого опытный сайентолог («одитор») предлагает новичку («преклиру») снова и снова рассказывать о своем травматическом переживании, для того чтобы стереть эту инграмму.
Я колеблюсь: а если я это сделаю, значит, я стану сайентологом? Софья смеется, объясняя, что это не накладывает на меня никаких обязательств.
«Я схожу за Александром, он будет вашим одитором», - говорит она. Я вдруг начинаю паниковать. Кто такой Александр? Харизматичный мужчина шестидесяти лет, видящий меня насквозь, наводящий ужас своей проницательностью и суровостью? Я готовлюсь к встрече с клоном Рона Хаббарда. Но Александру лет тридцать - тридцать пять, он в джинсах и белой рубашке, коротко стрижен, приятно улыбается и похож скорее на молодого Тома Круза, тоже, впрочем, большого приверженца сайентологии. Мы отправляемся в комнату для одитинга. Я, кажется, немного польщена доверием, которое мне оказывают, с такой легкостью допуская в закрытый и тайный мир. Подумать только, всего полчаса назад я и знать ничего не знала про этих людей и их организацию. Я пытаюсь пошутить на эту тему, но Александр прикладывает палец к губам, шепотом поясняя, что в соседних комнатах тоже проходят одитинги и нужно соблюдать тишину. Меня это немного успокаивает: я здесь не единственный новичок. Мы заходим в крошечную комнату. Два стула по разные стороны письменного стола, узкое окно, работающий на полную мощность обогреватель. В комнате невыносимо жарко. «Вам не холодно?» Я не отвечаю, решив, что это шутка. Хотя уже понимаю, что с чувством юмора здесь трудновато.
Меня немного успокаивает дружелюбная улыбка Александра, сидящего напротив меня. Но ненадолго. Мы абсолютно одни, окружены глубокой тишиной, и я уже изнемогаю от жары. «Пили ли вы алкогольные напитки в последние двадцать четыре часа? Принимали ли вы белки или витамины этим утром?» Приятно, конечно, что его заботит состояние моего здоровья. Но зачем он спрашивает об этом? И что от меня потребуется дальше? Я вежливо произношу ожидаемые ответы.
«Задачи психолога и сайентолога прямо противоположны»
Варвара Сидорова, Психотерапевт
«Процедура одитинга напоминает некоторые психотерапевтические техники. Во время психотерапии психолог может возвращать пациента к травматическим воспоминаниям. Страх, печаль, гнев - эти чувства переживаются вновь, происходит эмоциональная разрядка, и человек испытывает облегчение. Но надо понимать, что это очень жесткое, быстрое и резкое воздействие на психику.
Поэтому такую технику можно считать аналогом психологической «хирургии». К тому же ее приходится так или иначе применять несколько раз, потому что психика просто не успевает приспособиться к происходящим переменам. И многие психологи предпочитают «терапию», которая идет медленнее, она менее травматична. Задачи психолога и сайентолога прямо противоположны - при том что на первых этапах работы промежуточные результаты могут быть схожи. Цель психолога - освободить человека от последствий душевной травмы. Сделать так, чтобы пациент обрел большую целостность, независимость и свободу во взаимодействии с миром. Чтобы смог обходиться без психологических «костылей» - в том числе и без самого психолога. Сайентолог же, напротив, позволив испытать облегчение, в явном или неявном виде сообщает: «Успокоение, гармония возможны только здесь. Без нас вы больше не обойдетесь». Даже возможность повторной травматизации - очень большая опасность в психотерапии - сайентологов не смущает. Они позволяют вести одитинг совершенно неквалифицированным людям. И в случае нанесения преклиру повторной травмы просто используют это в собственных интересах: начинают работать уже с ней, окружая человека дополнительной заботой. В результате новообращенный сайентолог окончательно убеждается, что рядом с ним - самые душевные и сердечные люди на свете».
12 миллионов Приверженцев
Церковь cайентологии была создана американским писателем-фантастом Роном Хаббардом (1911-1986) в 1954 году. Сегодня по всему миру насчитывается более 12 миллионов ее приверженцев, в России - до полумиллиона человек*. Церковь основана на методе, называемом «дианетикой», и ставит своей целью очищение разума людей от всех загрязняющих его «ментальных элементов». Сайентология признана религией в Соединенных Штатах и нескольких европейских государствах. В Великобритании, Франции и Германии предпринимались неоднократные попытки объявить деятельность церкви сайентологии неконституционной и запретить ее. Однако пока сайентологам удается отражать большую часть атак, регулярно инициируя и выигрывая судебные процессы. В России некоторые сочинения Рона Хаббарда признаны экстремистскими и запрещены к распространению.
* По данным руководителя юридической секции сайентологической церкви Москвы Натальи Семкиной.
Юрий Зубцов
«Теперь я сосчитаю до трех. Вы закроете глаза и постараетесь запоминать все, что с вами произойдет. Вы можете в любой момент прекратить сеанс, если этого захотите. Раз, два, три». Мне немного смешно от торжественности его тона, но я решаю вступить в игру. По-настоящему.
«Закройте глаза. Вызовите у себя какое-нибудь недавнее воспоминание, например о вчерашнем дне. Вы уже там? Опишите мне, что вы видите». - «Я сижу за столом дома, на кухне, рядом со мной сын, он смеется над шуткой моего мужа, который сидит напротив». - «Что вы чувствуете?» - «Мне приятно, я тоже улыбаюсь. Мне хорошо, мне нравится видеть, как они вместе смеются. Да, мне хорошо. Хотя...» - «Что?» - «Я чувствую еще и некоторую грусть». - «Что вызывает у вас грусть? Вы понимаете это?» - «Конечно, понимаю. Но мне не хочется об этом говорить». - «Что вы чувствуете?»
Я чувствую, что я сейчас расплачусь, а это в мои планы cовершенно не входит. Я открываю глаза и довольно резко повторяю: «Мне не хочется об этом говорить». - «Я понимаю. Закройте глаза. Сосредоточьтесь на этом событии еще раз. Что вы видите?» Ему на меня наплевать. Я же только что ему сказала...
«Я понимаю. Закройте глаза. Расскажите, что вы видите».
Ну что же, если ему хочется играть в эти игры...
«Я сижу в очереди на УЗИ. Рядом со мной еще пять женщин». - «Что вы чувствуете?» - «Нетерпение, мне хочется, чтобы врач поскорее вызвал меня. Я хочу есть, уже четыре часа дня, а я даже не завтракала». - «Что вы видите?» Я детально описываю холл поликлиники. Приход врача, мое возбуждение. Кабинет, кушетка, дружелюбный обмен репликами с врачом, холод геля на моем животе. А затем неожиданно долгое молчание. Лицо врача. Он выпрямляется. Одна его рука по-прежнему у меня на животе, другой он потирает лоб, затем нервно что-то делает с компьютером. На экране я вижу своего спящего ребенка, крупным планом, затем общим планом, затем снова крупным. Врач слишком глубоко вздыхает. «Какие-то проблемы?» Я через силу задаю этот вопрос, надеясь, что на него всегда отвечают «нет». Но он отвечает: «да».
Я плачу. Мне плохо, мне кажется, что меня ударили ножом в живот - так же, как и в тот день, несколько месяцев назад. «Я не хочу об этом говорить, мы на этом остановимся, я не хочу». Невозмутимый Александр протягивает мне пачку с бумажными платками. Похоже, я не первая, кто здесь плачет... «Я понимаю. Закройте глаза. Вернитесь к началу этой сцены. Вы сидите в очереди. Что вы видите?» Я продолжаю плакать, но подчиняюсь. И снова описываю ту же сцену, добавляя по просьбе моего одитора некоторые детали - цвет стен, кресло слева от меня, слова врача: «Мне очень жаль».
Я все плачу и плачу. Oткрываю глаза. Уже надо на этом остановиться.
Мне слишком плохо. «Пожалуйста, я больше не могу». - «Я понимаю. Закройте глаза. Вернитесь в начало этой сцены». Но ведь он мне сказал, что я могу остановиться, как только захочу! Об этом даже написано в их книге, я помню момент из фильма! Впрочем, в то же время там дается совет одитору: «Не останавливайтесь, продолжайте снова и снова». Александр - очень дисциплинированный одитор. А я превращаюсь в послушного преклира. Я возвращаюсь в начало сцены. Сквозь рыдания я добавляю детали: я прижимаюсь лицом к плечу доктора, я диктую ему номер мужа, потому что не могу набрать сама, руки меня не слушаются. Шаги, которые я узнаю издалека, бледное лицо мужа, его рука у меня на голове: «У нас обязательно будут еще дети». Я не могу подняться, его рука находит мою: «Пойдем домой».
Я плачу, мне жарко, ужасно жарко, у меня кружится голова, губы пересохли. «Мы не могли бы на этом остановиться?» - «Я понимаю. Закройте глаза. Вернитесь в начало этой сцены. Теперь сконцентрируйтесь на том, что вы чувствуете. Расскажите мне». Да что он понимает?! Он ни черта не понимает, в нем нет никакого сочувствия, у него отсутствуют эмоции! Я возвращаюсь в начало этой сцены снова и снова. Всего семнадцать раз. На шестнадцатый раз я больше не плачу. Наконец. На семнадцатый раз я больше ничего и не чувствую. Ни-че-го. «Что вы чувствуете?» - «Я чувствую себя успокоенной. Муж рядом со мной, и это хорошо, что он здесь».
Я открываю глаза. Я смотрю на свой телефон, чтобы узнать, сколько времени. Александр опережает меня: «Сейчас 13 часов 26 минут». Я помню, что вошла в здание ровно в 11.
«Мне правда надо идти». Я совершенно обессилена, я хочу есть. Я боюсь заболеть.
«Закройте глаза, мы сейчас закончим одитинг. Вернитесь к приятному событию». Я рассказываю о второй половине дня в парке с мужем и сыном. Мы не ходили вчера в парк, я придумываю: мне просто хочется поскорее прекратить все это. «Мы закончили?» - «Да, сейчас закончим. Закройте глаза. Теперь вернитесь в настоящее. Вы здесь? Я досчитаю до пяти, и когда я щелкну пальцами, вы сотрете все, о чем вы говорили». Щелчки пальцами, я открываю глаза, чувствуя себя оглушенной. Кроме того, мне неловко смотреть в глаза этому незнакомому человеку, которому я только что поведала о своем самом интимном горе. Что он с этим будет делать? Внизу нас ожидает Софья, конечно же с самым радостным видом. «Ну как?» Я пытаюсь придать себе безмятежный вид, чтобы доставить ей удовольствие. И получить возможность уйти: «Все очень хорошо». Александр уверяет ее, что мы начали хорошую работу. «Начали? А что дальше?» - «Мы должны снова увидеться как можно скорее, у меня не было времени для того, чтобы окончательно стереть эту инграмму». У него же было два часа! Я говорю, что подумаю и перезвоню. 13.45. Я наконец выхожу. Внутри - опустошение. Но я ощущаю и какую-то легкость. Да, кажется, мне и правда немного легче. Но почему? Потому что я «стерла инграмму» или потому что закончилось то, что было слишком похоже на пытку?
«Легче поддаются влиянию люди зависимые и те, кто не смог реализовать себя»
Яков Кочетков, когнитивный психотерапевт
«Рассказывая о травматическом событии, мы изживаем негативные эмоции, с ним связанные. Но этого недостаточно для исцеления. Напротив, много раз повторяя свой рассказ, можно стать зависимым от этого чувства временного облегчения. Именно поэтому легче других вовлекаются в различные культы те, кто склонен к зависимости. Сайентологи широко используют эту потребность, создавая, в частности, так называемые центры «Нарконон», где под видом помощи наркоманам по сути временно заменяют одну зависимость на другую - сайентологическую. Пациенты рассказывали о настоящих «ломках», возникавших, когда они пытались прекратить бесконечный одитинг или когда им отказывали в этой процедуре - поскольку они больше не могли платить.
Не меньше подвержены влиянию нарциссические личности, не реализовавшие себя в жизни. Возможность стать человеком, от которого зависят другие, подпитывает их нарциссизм . И в этом смысле шанс быстро оказаться одитором, «как бы психотерапевтом», очень привлекает. А с определенного этапа «посвящения» сайентологи вообще начинают верить, что в результате обучения станут всемогущими существами. И тут уже их нарциссизм окончательно побеждает здравый смысл.
Что касается «научной теории» Хаббарда (базовые инграммы и прочее), то она лишь примитивно трактует известные психологические понятия. В современной когнитивной психологии существует понятие «ранние схемы». Эти устойчивые способы восприятия и реагирования формируются с самого раннего возраста. Например, схема собственной неполноценности приводит к тому, что взрослый человек начинает обращать внимание только на свои неудачи и интерпретирует как неудачу даже нейтральное событие. Но такие схемы связаны не только с травматическими событиями, в их развитии играет роль и стиль воспитания, и множество других факторов. Поэтому, сколько человек ни будет «стирать» воспоминание об отдельной неудаче, он не перестанет чувствовать себя неудачником. Нужна кропотливая работа, в результате которой изменятся установки и поведение, а травмировавшее событие перестанет причинять боль, оставаясь лишь частью нашего жизненного опыта».
Я должна на что-то переключиться, заняться чем-то другим.
Но уже в шесть вечера Александр звонит, чтобы узнать, как у меня дела. «Нам необходимо снова увидеться, чтобы полностью стереть у вас это событие». Мне совершенно этого не хочется. Кроме того, меня выводит из себя, когда на меня давят. Сегодня среда, я предлагаю перезвонить ему в следующий понедельник. «А завтра вы не можете прийти?» - «Так быстро?» - «Да, и нам понадобится всего час». И я, вздохнув, соглашаюсь. Он обещает за один час полностью успокоить ту боль, которая не уходит никуда уже четыре месяца. Как тут не уступить? Вдруг получится? И потом, мне ведь все это пока ничего не стоит - в отличие от похода к психотерапевту (мой муж давно уже предлагает этот вариант).
Но это давление... Я чувствую себя подчиненной. А если я решу сейчас остановиться? Слишком поздно, наверное, - Александр уже столько обо мне знает. Он видел меня в слезах, в абсолютно «разобранном» состоянии. И кажется, даже сумел успокоить. Я добровольно возвращаюсь к тому, о чем до сегодняшнего дня не могла думать без слез. И чувствую, что передо мной будто бы разворачивается история другой женщины. Я больше ничего не испытываю.
Тогда кто же такой этот Александр: опытный психолог, опасный манипулятор? Уснуть в эту ночь мне так и не удается. Но на следующий день, ощущая пустоту в животе, я все-таки отправляюсь к сайентологам. Едва только увидев Александра, я вдруг расслабляюсь. Как я могла насочинять таких ужасов об этом приветливом и приятном человеке? Я с легким сердцем иду за ним в комнату, где по-прежнему очень жарко. И мы все начинаем заново. Все тот же рассказ с теми же возвращениями к началу. Но только без моих слез. Я прекрасно контролирую ситуацию. Пять раз я повторяю одну и ту же сцену, добавляя цвета, запахи, все более детально описывая свои ощущения. Правда, я не уверена, что говорю только правду. Зато через полчаса он щелкает пальцами, я открываю глаза, и мы улыбаемся друг другу. «Вот видите, вы стерли эту инграмму!»
Мы опять спускаемся к Софье, чтобы подвести итог: «Этот опыт показался вам интересным?» И видя, что мое лицо расслаблено, а глаза совсем сухие, она даже не дожидается ответа: «Я же говорила вам о невероятной эффективности нашего метода. А ведь это только начало!» Начало чего? Какое еще возможно продолжение? «Это зависит от вас. Вы свободны в своем выборе».
Если я хочу «продолжать развиваться», я могу возобновить эти сеансы, пока не будут стерты все инграммы. Или же, как мне советуют, могу записаться на тренинг в эти выходные: два дня групповых занятий. Причем я буду выступать то в роли преклира, то в роли одитора! «Но я же не умею вести одитинг!» - «О, вам вполне хватит тех навыков, которые вы приобрели за время собственного одитинга!» Слушать переживания незнакомого человека, раз за разом заставлять его снова в них погружаться, не будучи к этому подготовленной... Я вспоминаю, сколько лет училась на психологическом факультете моя подруга. «А сколько будет стоить тренинг?» Я ожидаю услышать космическую цену. Но она не очень велика - вполне сопоставима с ценами тренингов личностного роста, реклама которых иногда мне попадается. «В выходные я занята». - «Тогда через неделю? А пока прочитайте книгу Рона Хаббарда, она поможет вам». Не хочется расстраивать Софью, но вчера я прочла страниц пятьдесят. И поняла, что дальше не проберусь. Мешанина из псевдонаучных терминов, диковатые гипотезы, якобы подтвержденные лабораторными исследованиями, а временами и элементарная неграмотность в использовании «умных» слов. Не говоря уже о явной мании величия и безапелляционности человека, решившего вдруг, что он - бог... В холле молодые люди толпятся вокруг пары, которая пришла показать своего новорожденного малыша. Атмосфера общей радости, веселья. Все улыбаются, как Софья и Александр. Друзья. Если я хочу к ним присоединиться, то все зависит от меня. Нет, не только от меня. Моего нежелания оказывается недостаточно. На следующий день Александр не может до меня дозвониться и оставляет сообщение. Он хочет знать, как у меня дела и далеко ли я продвинулась в чтении. Я не перезваниваю. На другой день - еще одно сообщение. Через четыре дня - еще два. Теперь их тон меняется: Александр взволнован. «Перезвоните, чтобы я знал, что с вами все в порядке». Я начинаю сердиться на себя: это просто ребячество, зачем заставлять их беспокоиться... В конце концов, он же сказал, что я сама решаю, продолжать или нет.
«Адепты не являются жертвами, их действия сознательны» Натали Люка (Nathalie Luca), Социолог
«Когда средства массовой информации говорят о сектантах, их обычно представляют жертвами. Но в данном случае это не так, ведь для того чтобы существовать в сайентологической организации и двигаться вверх по ее иерархической структуре, необходимо принимать решения. В частности - закрывать глаза, не обращать внимания на те моменты, которые могут вас раздражать. Мне прежде всего интересен вопрос о том, почему некоторые оказываются готовы продолжать свое участие в этом действе. Один из возможных ответов, мне кажется, таков: адепты надеются получить доказательства того, что все происходящее с ними «правильно», что «это помогает». Они хотят верить в то, что двигаются вперед - к благополучию, силе, обретение которой им было изначально обещано. Именно поэтому так трудно бывает порвать с сектой - приходится признать: да, я ошибался и хотел вопреки логике поверить во что-то, что не имеет смысла.
Чем более верование темное и запутанное, тем больше от вас потребуется усилий, чтобы его разделить, и тем активнее вы будете в этом процессе участвовать. А чем вы активнее, тем большей опасности себя подвергаете: начать сомневаться во всей этой системе - значит начать сомневаться в самом себе. Нельзя забывать, например, что для сайентологов каждая попытка завлечь в свою церковь нового члена - тоже испытание. Ведь у них самих тоже были (и остаются) сомнения... Но именно поэтому они готовы на все - лишь бы добиться успеха в очередной раз, лишь бы люди к ним возвращались. Даже не для того, чтобы ими манипулировать, но чтобы благодаря им найти новые подтверждения собственной веры и правоты».
В течение трех следующих недель я получаю десятки сообщений. Они становятся все более взволнованными и настойчивыми, как будто звонит близкий человек, давно не получавший от меня вестей. Затем следует мейл от Софьи, которая, конечно, тоже встревожена. На этот раз я вежливо отвечаю, что со мной все в порядке, но я не хочу продолжать встречи. На следующий день - новое письмо: «Что случилось? Нам казалось, что вам очень понравился одитинг. Позвоните, это будет очень любезно с вашей стороны». Но я не желаю быть любезной, даже рискуя вызвать у себя сильное чувство вины. Больше того, я меняю электронный адрес. На следующий день новое сообщение на автоответчике и три непринятых вызова. Выхода нет: я иду в офис своего оператора и меняю номер телефона. Кажется, только теперь можно наконец «свободно решить», что я не хочу снова видеть Софью и Александра.
* Все имена изменены.
Андрей, 43 года, музыкант, бывший сайентолог
Что произошло бы дальше
Андрей 15 лет был членом церкви сайентологии. Он знает, что ожидает тех, кому не хватит решимости сказать «нет» в самом начале.
«Главная задача на первом этапе - убедить вновь прибывшего в эффективности сайентологии, предлагая бесплатные или очень дешевые услуги. Эти «ознакомительные» услуги включают в себя одитинги, тренинги, занятия, связанные с переживаниями или потребностями конкретного человека (занятия по коммуникации, самоутверждению...). А после того как человек поверит в эти методы, необходимо заставить его нуждаться в продолжении. Это уже так называемый этап «руины»: с помощью личностного теста из двухсот вопросов на свет вытаскивают все ваши слабости, недостатки, разочарования... Затем внушают, что лишь с помощью сайентологии можно победить все эти изъяны и достичь благополучия - состояния «клира». Но для этого нужно резко увеличить количество одитингов: как правило, вам предлагают приобрести абонемент на курс от двадцати до трехсот часов. Одновременно предлагаются все более и более дорогие курсы и занятия для вашего дальнейшего развития и в качестве одитора. Время, которое требуется для достижения уровня клира, может быть различным, а значит, меняется и цена. А когда вы достигаете состояния клира, перед вами открывается возможность выйти и на высший уровень - стать «Оперирующим Тэтаном». Но для этого, разумеется, требуются новые и еще более дорогие курсы и занятия. А у статуса «Оперирующего Тэтана» существует восемь ступеней... В общем, всему этому просто нет конца».