ВО ИМЯ ЖИЗНИ БУДУЩИХ ПОСЛЕ НАС ЛЮДЕЙ, ВО ИМЯ ТЕБЯ, РОДИНА
Крылатая фраза «Русские не сдаются!» давно облетела весь мир. Они не сдавались и в годы Великой Отечественной войны: даже находясь на грани смерти, не просили пощады. По сей день в музеях и государственных архивах хранятся предсмертные письма и прощальные записки, написанные рукой тех, кто доживал на земле свои последние минуты. Рядовые солдаты и кадровые офицеры, подпольщики и узники лагерей, дети, угнанные в рабство, - их слова написаны кровью сердца и никого не оставят равнодушным. Ушедшие герои снова и снова взывают к живым: БЕРЕГИТЕ РОДИНУ! БЕРЕГИТЕ МИР!
Записка защитника Москвы, красноармейца Александра ВИНОГРАДОВА:
«Нас было 12 послано на Минское шоссе преградить путь противнику. И мы стойко держались. И вот уже нас осталось трое: Коля, Володя и я, Александр. Но враги лезут. И вот еще пал один, Володя из Москвы. Но танки все лезут. Уже на дороге горят 19 машин. Но нас двое. Но мы будем стоять, пока хватит духа, но не пропустим до подхода своих. И вот я один остался. Раненый в голову и в руку. И танки прибавили счет. Уже 23 машины. Возможно, я умру. Но может, кто найдет когда-нибудь мою записку и вспомнит героев. Я из Фрунзе, русский. Родителей нет. До свиданья, дорогие друзья.
Ваш Александр Виноградов.
22 февраля 1942г.»
Письмо подпольщицы Нины ПОПЦОВОЙ из гестаповского застенка в Пятигорске:
«Прощай, мамочка! Я погибаю… Не плачь обо мне. Придет наша родная Красная Армия, передай ей, что я погибла за Родину. Пусть отомстят за меня и за наши мучения. Мама милая! Как хочется жить! Ведь я молодая, мне всего 20 лет, а смерть глядит мне в глаза… Как мне хотелось работать, служить для Родины! Но эти варвары, убийцы… Они отнимают у нас нашу молодую жизнь. Я сейчас нахожусь в смертной камере. Жду с минуты на минуту… Они кричат нам: «Выходите!» Идут к нашей камере, это… Ой, мама, прощай! Целую всю семью последний раз.
6 января 1943г.»
Письмо гвардии майора Д.А.ПЕТРАКОВА дочери:
«Моя черноглазая Мила! Посылаю тебе василек… Представь себе, идет бой, кругом рвутся вражеские снаряды, и здесь же растет цветок. И вдруг очередной взрыв… василек сорван… Я его поднял и положил в карман гимнастерки. Если бы не поднял, его бы затоптали… Вот так фашисты поступают с детьми оккупированных населенных пунктов, где они убивают и топчут ребят. Мила! Папа Дима будет биться с фашистами до последнего вздоха, чтобы они не поступили с тобой так, как с этим цветком. Что тебе непонятно, мама объяснит.
18 сентября 1942г.»
Письмо Кати Сусаниной из фашистской неволи:
«Дорогой, добрый папенька! Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты будешь читать это письмо, в живых меня уже не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.
Несколько слов о маме. Когда вернешься, ее не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Она не стерпела и гордо сказала: «Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон». И офицер выстрелил маме в рот…
Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет. Если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь. У меня отбили легкие.
А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были именины! Ты мне тогда сказал: «Расти, доченька, на радость большой». Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую песню.
А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало: платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет, - и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15? Я никому не нужна.
Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают. Да, папа, и я рабыня немецкого барона. Работаю прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с Розой и Кларой. Так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон: «Русс была и будет свинья». Я очень боюсь Клары, она большая и жадная. Один раз мне чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.
Живу я в дровяном сарае, в комнату мне заходить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била ее плеткой по голове и по спине.
Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Сегодня я узнала новость: господа уезжают в Германию с большой партией невольников с Витебщины. Теперь они берут и меня с собой.
Нет, я не поеду в эту Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в чужую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья. Не хочу больше мучиться рабыней у жестоких немцев, не давших мне жить! Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.
Твоя дочь Катя Сусанина. Мое сердце верит: письмо дойдет. Март, 12, Лиозно. 1943 г.»
Из записной книжки ст. лейтенанта П.С.ЗАВАДСКОГО:
«Со мной старший лейтенант Колодко Н., лейтенант Гусаров И.Е., Подольцев В.К., автоматчик Миронов Л.И., разведчик Евдокимов, мл. сержант Малахов Я., ефрейтор Писаренко, Алмазов. Будем драться до последнего дыхания, но не сдадим переправу. На нас движется бешеный вал врага. Нас осталось 4, 3, 2 (цифры в оригинале зачеркнуты). Остался я один. Все равно не пропущу…
29 июня 1944г.»
Надпись подпольщицы П.САВЕЛЬЕВОЙ на стене тюремной камеры в Луцке:
«Приближается черная, страшная минута! Все тело изувечено… Но умираю молча. Как хотелось жить! Во имя жизни будущих после нас людей, во имя тебя, Родина, уходим мы… Расцветай, будь прекрасна и прощай!
Твоя Паша. Январь 1944г.»