Город кошек меня дождался. И слава Богу! (Запись задним числом)
По-прежнему волны накатываются на разрезанный бревенчатыми бонами берег - такое встретишь только здесь. Непривычного цвета вода - темнее, чем та, что в Юрмале, и сильно светлее Чёрного моря.
Вода своего, здешнего цвета, а над водой летят низкие облака, похожие на коробочки хлопка. Тоже здешние. Да, забыл про совершенно особенный здешний воздух - на море он свой, и в дюнах - свой. Впрочем, может, это не так - просто газового купола вокруг нет... Но воздух этот ощущаешь ещё на трапе самолёта, и никаким авиационным керосином его не перебить. А на Косе по-прежнему ветер с лёгким звоном раскачивает сухую траву, а в дюнах стоит неимоверный запах горячей хвои, который я после Алтая вдохнуть и не надеялся.
По-прежнему тебя будят громкими воплями невидимые горлицы, а стайки стрижей с боевым писком атакуют стены домов и черепичные крыши - и в последний момент закладывают неестественно крутые виражи... Эти звуки для меня - звуки отпуска совсем по другим местам, в Москве горлиц не водится. И я был рад слышать их снова.
На бонах по-хозяйски рассаживаются чайки. Они здесь главные, вороны изгнаны даже с помоек, где им в других отражениях место. Впрочем, если над морем в идеальном оборонительном построении пролетают бакланы - чайки не связываются, даже имея численный перевес. Баклан, на самом деле, птеродактиль тот ещё, и клюв у него внушает.
По-прежнему в городском парке клонятся от моря столетние платаны, ясени и красные дубы, которых не встретишь в наших краях - натуральные меллорны, привет, Толкиен. Лиственные гиганты в дюнах - это странно, и тоже только здесь.
По-прежнему в городском парке на нефритовой воде цветут кувшинки и лилии, неспешно плавают семейства уток, а морской ветер кренит по сторонам фонтан, и он рассыпается радугой.
По-прежнему на всхолмлённой равнине с пирамидальными тополями на горизонте пасутся знакомые кони - и они меня дождались, пусть и не без потерь. Потери были и у меня, недобрый был год. Но то, что живы те, кто в отрицательном времени живёт, обрадовало меня отдельно.
По-прежнему, конечно, по историческому центру шарятся раскормленные коты - настоящие аборигены здешних краёв, потому что все люди тут - так или иначе "понаехи". И людей они презирают очень профессионально, даже получая от них Вискас из специального автомата. А как может по-другому в Городе кошек быть?
Ну, а то, что ново и незнакомо - как правило, в пределах лично моей меры. Новые дома покрываются некоторой патиной и потихонечку вписываются в реальность... Даже спорное колесо обозрения на площади Роза ветров - и то вполне на своём месте оказалось. И за что его народ так проклинал?
А над неимоверно креативным кафе танцуют парижские зонтики. Для них - наверное, парижские. Для меня - скорее, адриатические. Или - тоже местные, пожалуй?
Вода своего, здешнего цвета, а над водой летят низкие облака, похожие на коробочки хлопка. Тоже здешние. Да, забыл про совершенно особенный здешний воздух - на море он свой, и в дюнах - свой. Впрочем, может, это не так - просто газового купола вокруг нет... Но воздух этот ощущаешь ещё на трапе самолёта, и никаким авиационным керосином его не перебить. А на Косе по-прежнему ветер с лёгким звоном раскачивает сухую траву, а в дюнах стоит неимоверный запах горячей хвои, который я после Алтая вдохнуть и не надеялся.
По-прежнему тебя будят громкими воплями невидимые горлицы, а стайки стрижей с боевым писком атакуют стены домов и черепичные крыши - и в последний момент закладывают неестественно крутые виражи... Эти звуки для меня - звуки отпуска совсем по другим местам, в Москве горлиц не водится. И я был рад слышать их снова.
На бонах по-хозяйски рассаживаются чайки. Они здесь главные, вороны изгнаны даже с помоек, где им в других отражениях место. Впрочем, если над морем в идеальном оборонительном построении пролетают бакланы - чайки не связываются, даже имея численный перевес. Баклан, на самом деле, птеродактиль тот ещё, и клюв у него внушает.
По-прежнему в городском парке клонятся от моря столетние платаны, ясени и красные дубы, которых не встретишь в наших краях - натуральные меллорны, привет, Толкиен. Лиственные гиганты в дюнах - это странно, и тоже только здесь.
По-прежнему в городском парке на нефритовой воде цветут кувшинки и лилии, неспешно плавают семейства уток, а морской ветер кренит по сторонам фонтан, и он рассыпается радугой.
По-прежнему на всхолмлённой равнине с пирамидальными тополями на горизонте пасутся знакомые кони - и они меня дождались, пусть и не без потерь. Потери были и у меня, недобрый был год. Но то, что живы те, кто в отрицательном времени живёт, обрадовало меня отдельно.
По-прежнему, конечно, по историческому центру шарятся раскормленные коты - настоящие аборигены здешних краёв, потому что все люди тут - так или иначе "понаехи". И людей они презирают очень профессионально, даже получая от них Вискас из специального автомата. А как может по-другому в Городе кошек быть?
Ну, а то, что ново и незнакомо - как правило, в пределах лично моей меры. Новые дома покрываются некоторой патиной и потихонечку вписываются в реальность... Даже спорное колесо обозрения на площади Роза ветров - и то вполне на своём месте оказалось. И за что его народ так проклинал?
А над неимоверно креативным кафе танцуют парижские зонтики. Для них - наверное, парижские. Для меня - скорее, адриатические. Или - тоже местные, пожалуй?