В Рудау не сложилось... Но в здешних полях я не был!
По цветной брусчатке Города кошек лёгкий морской ветерок тащил сухие листья; воздух был по-осеннему прозрачен, не верилось, что на дворе стоит ещё июль. И погоду, впрочем, как и всегда в этих краях, кривило из стороны в сторону: то припекало солнышко, то налетала туча, низкая и толстая; она так же стремительно уносилась к краю горизонта, и по небу снова летели пушистые белые облака - летели удивительно низко, так, что был виден их объём. Только в горах я встречал третье измерение облаков - но ведь здесь же равнина, плоская, как стол? Ещё одна загадка этой земли... Любимая загадка.
...А я искал морковку на местном рынке и магазинчиках вокруг; искал тщетно - то, что продавалось сегодня, раздавать лошадям было откровенно стыдно. Вспомнил Рязань - в привокзальном Spar'e разжился пакетиком сушек: кстати, и в Рязани у вокзала мне встречался Spar. Пакетик с некоторым трудом уместился в рюкзачке, раздутом, как пузырь; а ведь краги с ботинками уже лежали в сараюшке Анастасии! Теперь взять напрокат велосипед - и вперёд... Мне там вручили тот же самый чёрный Giant, что и в прошлый раз - пустячок, а приятно. А неприятно было то, что до переезда мне придётся ехать тротуаром, уворачиваясь от прохожих: шкура дороже. Впрочем, местная бабулька, что с деловым видом крутила педали велосипеда с корзинками спереди и сзади, показала мне интересный пролаз правее железной дороги: двинувшись за ней, я проехал сперва мимо культурного торгового ряда в старом пакгаузе, потом - мимо ряда менее культурного, потом пошли гаражи и задние дворы. В итоге бабушка вывела меня к дороге в трети пути от переезда - уже неплохо, хоть и дальше вдоль железки явно вела народная тропа... Бог с ней, и так неплохо; только вот железка к переезду круто изогнулись, нацеливаясь на Кёнигсберг, и скрыла вид на тупики, что я так хотел было снять. Не вышло снять и советскую дюралевую водонапорку с огромным гнездом аистов сверху, в котором толпились голенастые подросшие птенцы - попросту забыл, пытаясь понять, в какой проулок мне надо свернуть. Что-то сбоит с годами мой доселе неплохой GPS.
Когда я открыл кованую калитку со ржавой задвижкой, на небе остались лишь рваные клочки облаков; солнце жарило вовсю, а ветра здесь не было: это означало, что слепней сегодня будет поболе, чем в прошлый раз - и, значит, для хлыста хватит нетипичной для него работы. Не привыкать, конечно - в мещерских лесах я тоже, бывало, счищал хлыстом оводняк с Мишиной шкуры, но занятие это нервное и хлопотное: пойди пойми, куда вцепилась очередная перепончатая пакость. А есть и мёртвые зоны - например, брюхо, где я помочь уже не смогу, и тогда случается всякое: вспомнилось, как под Можайском, где слепней тоже немало, измученная оводом кобыла легла под всадницей и та отстреливаясь, оставив в стременах сапоги. Седло тогда спасли, поваляться кобыле не дали; история эта стала анекдотом, но дело было лет пятнадцать назад - и что нынче со мной на месте той дамы будет?
Да, я хотел несколько медитативной прогулки - и поэтому легко согласился снова ехать на Махе; кстати, сегодня мы ехали втроём - нам составила компанию девонька по имени Кристина, что, вроде как, серьёзно занималась верховой ездой, и предпочла двужильного и упёртого Тошу, но, замечу, надела на него резиновую развязку. Анастасия ещё и предупредила - мол, лопнет развязка на галопе, проще сразу идти в отстрел. Не, нафиг, никого превозмогать не хочу. Сама Анастасия снова поехала на Сером; я удивился, почему не Кинг - а он, оказывается, крепко порезал копыто и теперь стоял. Да и не ходит он в смене с меринами, кажется. Сейчас он сильно обиделся, что "его" кобыла отправилась на проездку с двумя бывшими мужчинами зараз - рванул к смене так, что показалось, с привязи сорвался. Нет - зашёл на вольт в последний момент, вытянув толстенную верёвку в струну. Верёвки здесь, замечу, метров под 40, по альпинистскому стандарту. Впрочем, служит же муж Анастасии в МЧС?
Пока Анастасия обошла весь коллектив, гладя носики и проверяя, всё ли в порядке, Кристина разминала Тошу, а, может, и подспудно выясняла отношения: даже с развязкой он пер вперёд красивой рысью, но лежала ли башка на руках Кристины, было неясно; ехала она, по крайней мере, в перчатках. Попробовал и я изобразить строевую рысь - отлично: нога стояла, как надо, корпус никуда не валился, и это в конкурном, тяжёлом для меня седле. Не опозорюсь перед спортсменкой - уже хорошо. Кони побежали тесной группкой; впереди, флажком задравши хвостик, бежал чёрный пуделёк Кристины, давно привычный к таким прогулкам. Оводняк лютовал, кобыла моя дёргалась и норовила засунуть морду в хвост либо Тоше, либо Серому - кто окажется поближе. Наползать на Тошу я не разрешал: уж больно здорова дурмашина, пнёт чисто по дурному настроению - а оно мне надо? Серый может разве противно заверещать, но ноги в ход пускать не будет - не поднимаются толком ноги-то. А ещё оставались круп, шея и плечи, а правильный выездковый хлыстик вчера потеряли на поле, и так не смогли найти. Значит, будем рвать хворостину; Анастасия отработанно сорвала мне веточку лещины - она сломалась о шкуру почти сразу. Вторая веточка тоже через минуту-другую умерла; тогда Анастасия протянула мне двойную - с развилкой у самого комля, ещё и не ухватишь, зато она честно дожила до конца прогулки. А как погибла, ещё расскажу.
Как в прошлый раз, мы просочились через редкое кукурузное поле, потом взяли левее, не заходя в "толкиеновский" лес; Анастасия целилась на мост под автострадой, возле которого торчал сваренный из двутавра волк Забивака, работающий опорой ЛЭП - такой вот местный креатив. Когда в сумерках он подсвечивается светодиодными лентами, лошади, бывает, пугаются; только сейчас Тоша зачем-то сплясал лезгинку в виду лежащего на земле молочно-белого пакетика, потом подключилась и Маха, потянув от насыпи автострады, из которой торчали какие-то бетонные плитки; с другой стороны, вообще-то, была солидная ирригационная канава, через неё, кстати, и сделали мост. Пугалки продолжались, пока мы не вступили в тень - а на то, что по мосту с гудением летели машины, лошадям было всё равно.
...Проскочив под мостом, грунтовка уходила на поля через старые, гнутые и ржавые ворота точно советских времён: оказывается, и там частные охотничьи угодья, нам в сторону, по колее поверх примятой травы; под насыпью трассы - а лошади беспокоятся, или это всё проклятущие слепни? Я энергично сбивал слепни с Махиной шкуры, куда только мог дотянуться, разобрав повод в левую руку: вроде, по науке, слегка докрутиться можно, но езду ехать так, пожалуй, не вышло бы. Ничего, у меня есть нога и некоторый опыт борьбы с Мишаней, так что напрягаться не буду. Хотя Мишаня выезжена получше, даром, что мамонт, Кинг в юбке. Мишаню я простым давлением ноги мог подвинуть вбок - Маху не получилось. Уточнил у Анастасии: Маха боковые знает, но делать их надо, как положено: попробовал по науке - всё получилось, перешли из одной колеи в другую, потом обратно. Понять бы ещё, какое из многочисленных боковых на самом деле мы делали.
А вокруг нас поднимались высокие травы, и в них пестрели цветы: весна была поздняя, всё сдвинулось вперёд. И так не шибко накатанная колея раздвоилась, более торная(!) потянулась вправо, к странной купе высокого кустарника, высотой с нормальные деревья. Из листвы торчал холм сухой белой глины: Анастасия определила это всё, как янтарную копанку - поэтому туда и вела колея, проторенная явно грузовиком... В другом месте она крикнула "Внимание, мостик" - только по тому, что сменился звук копыт, я понял, что мы идём по бетонной плите, поверх которой уже росла трава. Советский тракторный мостик через очередную канаву - или может, что и постарше? Канава, надо сказать, под ним была пусть и узкая, но достаточно крутая, с отвесными берегами. Потом возле лесополосы мы спугнули стаю в два десятка довольно крупных птиц; оказывается - вяхири, я и не думал, что они такие большие и толстые. Лошади имели право испугаться - но в этот раз обошлось: слепни напрягали их куда сильнее хлопанья крыльев.
За лесополосой расстилалось странное поле - ветерок раскачивал невысокие и очень густые, как полярная берёза, растения, где вместо листьев торчали сплошь мелкие стручки. Рапс - в первый раз я его видел; говорят, штука невкусная - но Серый жрал её принципиально. Дорога под ногами была почти идеальной, и лошади, такой же плотной группой, пошли хорошей рысью... И снова мне сиделось вполне прилично, хотя правая нога местами и поскрипывала: зато не было и намёка на прошлогоднюю судорогу, что приходила ко мне ещё с полгода! Господи, сколько времени у меня не было такой длиной рыси - чтобы только звук копыт и тёплый ветер в лицо; я не один год считал секунды, прислушивался к дыханию коня, и был готов сократиться в любой момент. Сейчас этим занималась Анастасия, но те минуты, что вынес сегодня Серый, делали им обоим честь. Галопа пока не сложилось - Серый не хотел, а специально его не просили. Впрочем, в сторону дома он, как ожидалось, ещё зажжёт. Скажу заранее - он вполне себе зажёг, а пока мы пересекли поле и шагали вдоль очередной лесополосы; кони дружно пошли прихватывать веточки - оказалось, дикая груша, и не одна! Не дикая, одичавшая - тут когда-то немецкий хутор стоял, много таких по области попадается. Дом давно разобрали на кирпич, селиться никто не захотел: при Совдепе было некому, сейчас - коммуникации стоят неподъёмно. Так и стоят среди лугов такие вот островки; иногда при них бывают маленькие прудики, где держали птицу - сейчас он лишь охотникам по перу интересны.
Грунтовка вывела нас к посёлку, где у моих дам общая знакомая жила... Не приближаясь к околице, решили поворачивать обратно, сделав пару снимков на память.
Слепень всё лютовал, лошади взмокли по площадям, стоять смирно им было тяжко - а фотографу было тяжко поймать момент, когда конина не дёргается.
Фото получились довольно спорными - но тут уже, что есть.
К концу мероприятия облегченно вздохнули и люди, и лошади - припустили рысью, Тоша и вовсе поднялся в галоп, легко оторвавшись от остальных; его резинка, может быть, уже хрустела. Следом неназойливо, пусть и неспешно, поднялся Серый, да и Маха моя тоже была не прочь в общем развлечении поучаствовать. Когда-то она не рвалась вперёд, а вот сейчас, на средних сроках жеребости, полезла было на обгон; байга среди рапса в мои планы не входила, я уткнул её Серому в хвост и пресекал всякие попытки проскочить вбок. Маха обиделась, как истинная кобыла - перестала брать на спину; в сравнении с некоторыми товарищами это было несерьёзно, но наслаждение от галопа смазывало. А раз я почему-то сидел, а скорость была скромная, Маха перешла на размашку: мол, не хватало силы на сокращённый галоп тратить! На Махиной рыси, надо сказать, в седле сиделось лучше, но я не стал напрягать кобылу, строевой рысью поехал. Не на плацу, в конце-то концов, чтобы непременно коротким галопом конину гнать.
...Поскакушки заглохли сами собою: ветерок стих, и в рапсовом поле мы влетели в настоящую сауну: горячий воздух дрожал и стеклянел, как над костром. Кони были уже мокры до копыт, на потемневшей шее Махи появились мазки пены. И только Серый упорно предлагал раз за разом рысь; Анастасия не соглашалась, не было у конины ресурса, но уговаривала больше словами, а не поводом. Снова я не заметил мостика - возглас Анастасии, Маха потянула вправо, и только тогда я сообразил, что мы на мостике, бетонных плит две вдоль, между ними щель, прикрытая травой, и туда вполне пролезет копыто. Именно через щель эта дурища и тянула... Слава Богу, обошлось.
Кони очень спешили домой, подгоняемые слепными; моей рогатой веточке работы хватало - уже после моста автострады надломилась одна рогулька. Мы снова прошли мимо Забиваки - но дамы про фотосессию не вспомнили, и я промолчал: хватит лошадям мучений от дома в двух шагах. Черный пёсик заметно устал, начал ложиться в колею, где иногда попадались влажные следы испарившихся луж. У ирригационной канавы он кинулся пить - увы, канава была пересохшей, хоть со стороны казалась живой и внушительной, с берегами в пышной высокой траве: промеж берегов змеилась полоса потресканной глины, лужиц в прямой видимости не было. Морда у вернувшегося барбосика была несчастная донельзя, а кони продолжали спешить к родным макаронам; решительнее всего чесал Серый: строить ветерана Анастасии было совестно, а ведь у неё заскрипела старая травма ноги, и не поработаешь уже. Подобная болячка вылезла у Кристины; дамы переглянулись и спросили - а как ведёт себя МОЯ нога? Нога поскрипывала, причём болячку эту я заработал здесь пару лет назад, покатавшись на Королеве с короткими конкурными стременами! Судорога потом приходила ко мне с год, да и сейчас я заметил, что ноги стоят в стременах по-разному, а корпус слегка развёрнут влево; Маха, как честная, кренилась влево, а я при этом на правое стремя давил - дурдом! Надо отдать должное - в разнос кобыла не пошла, отношение выразила, едва я спрыгнул на землю: выхватила у меня несчастную раздвоенную веточку и перекусила в нескольких местах, после чего выплюнула с выраженным "тьфу!", впрочем, мигом обвила меня шеей, едва я зашуршал сушками в кармане. Надо сказать, сушки из руки она брала очень вежливо; это вот я к наглым мужикам привык, что из принципа зубами по руке скользят.
Остатки сушек я разделил между всем хвостатым коллективом: конины, кроме Серого, смотрели в мою сторону привычно томными глазами. Двойную дозу я оставил Королеве - всё-таки, самая любимая моя лошадь здесь; жаль, что её время ушлО. Мухи люто атаковали её глаза; а ведь, помнится, у меня где-то лежала не нужная последнее время бахрома именно на этот случай. Надо будет у Анастасии почтовый адрес спросить.
...Палящее солнце иногда закрывали летящие с запада низкие тучи; не думаю, что это было лучше, тогда приходила духота. Развесив на верёвке хлюпающие вальтрапы, я выпил пол-бутылки местной газировки, потом перешёл на воду из-под крана: помогало не особо. Рубаха моя хлюпала не хуже вальтрапа - в гостинице её пришлось сушить. Сушить пришлось и ботинки с крагами: они были горячими и влажными. В номере неуместно запахло кониной - запахом новой конюшни Анастасии и её лошадей. На старом месте, в графской конюшне, точно пахло по-другому: каждая конюшня обладает собственным запахом, и меня в этом не переубедить... Выветрится, когда в Москве полную дезинфекцию проведу. И почему-то от этого было немного грустно.
...А я искал морковку на местном рынке и магазинчиках вокруг; искал тщетно - то, что продавалось сегодня, раздавать лошадям было откровенно стыдно. Вспомнил Рязань - в привокзальном Spar'e разжился пакетиком сушек: кстати, и в Рязани у вокзала мне встречался Spar. Пакетик с некоторым трудом уместился в рюкзачке, раздутом, как пузырь; а ведь краги с ботинками уже лежали в сараюшке Анастасии! Теперь взять напрокат велосипед - и вперёд... Мне там вручили тот же самый чёрный Giant, что и в прошлый раз - пустячок, а приятно. А неприятно было то, что до переезда мне придётся ехать тротуаром, уворачиваясь от прохожих: шкура дороже. Впрочем, местная бабулька, что с деловым видом крутила педали велосипеда с корзинками спереди и сзади, показала мне интересный пролаз правее железной дороги: двинувшись за ней, я проехал сперва мимо культурного торгового ряда в старом пакгаузе, потом - мимо ряда менее культурного, потом пошли гаражи и задние дворы. В итоге бабушка вывела меня к дороге в трети пути от переезда - уже неплохо, хоть и дальше вдоль железки явно вела народная тропа... Бог с ней, и так неплохо; только вот железка к переезду круто изогнулись, нацеливаясь на Кёнигсберг, и скрыла вид на тупики, что я так хотел было снять. Не вышло снять и советскую дюралевую водонапорку с огромным гнездом аистов сверху, в котором толпились голенастые подросшие птенцы - попросту забыл, пытаясь понять, в какой проулок мне надо свернуть. Что-то сбоит с годами мой доселе неплохой GPS.
Когда я открыл кованую калитку со ржавой задвижкой, на небе остались лишь рваные клочки облаков; солнце жарило вовсю, а ветра здесь не было: это означало, что слепней сегодня будет поболе, чем в прошлый раз - и, значит, для хлыста хватит нетипичной для него работы. Не привыкать, конечно - в мещерских лесах я тоже, бывало, счищал хлыстом оводняк с Мишиной шкуры, но занятие это нервное и хлопотное: пойди пойми, куда вцепилась очередная перепончатая пакость. А есть и мёртвые зоны - например, брюхо, где я помочь уже не смогу, и тогда случается всякое: вспомнилось, как под Можайском, где слепней тоже немало, измученная оводом кобыла легла под всадницей и та отстреливаясь, оставив в стременах сапоги. Седло тогда спасли, поваляться кобыле не дали; история эта стала анекдотом, но дело было лет пятнадцать назад - и что нынче со мной на месте той дамы будет?
Да, я хотел несколько медитативной прогулки - и поэтому легко согласился снова ехать на Махе; кстати, сегодня мы ехали втроём - нам составила компанию девонька по имени Кристина, что, вроде как, серьёзно занималась верховой ездой, и предпочла двужильного и упёртого Тошу, но, замечу, надела на него резиновую развязку. Анастасия ещё и предупредила - мол, лопнет развязка на галопе, проще сразу идти в отстрел. Не, нафиг, никого превозмогать не хочу. Сама Анастасия снова поехала на Сером; я удивился, почему не Кинг - а он, оказывается, крепко порезал копыто и теперь стоял. Да и не ходит он в смене с меринами, кажется. Сейчас он сильно обиделся, что "его" кобыла отправилась на проездку с двумя бывшими мужчинами зараз - рванул к смене так, что показалось, с привязи сорвался. Нет - зашёл на вольт в последний момент, вытянув толстенную верёвку в струну. Верёвки здесь, замечу, метров под 40, по альпинистскому стандарту. Впрочем, служит же муж Анастасии в МЧС?
Пока Анастасия обошла весь коллектив, гладя носики и проверяя, всё ли в порядке, Кристина разминала Тошу, а, может, и подспудно выясняла отношения: даже с развязкой он пер вперёд красивой рысью, но лежала ли башка на руках Кристины, было неясно; ехала она, по крайней мере, в перчатках. Попробовал и я изобразить строевую рысь - отлично: нога стояла, как надо, корпус никуда не валился, и это в конкурном, тяжёлом для меня седле. Не опозорюсь перед спортсменкой - уже хорошо. Кони побежали тесной группкой; впереди, флажком задравши хвостик, бежал чёрный пуделёк Кристины, давно привычный к таким прогулкам. Оводняк лютовал, кобыла моя дёргалась и норовила засунуть морду в хвост либо Тоше, либо Серому - кто окажется поближе. Наползать на Тошу я не разрешал: уж больно здорова дурмашина, пнёт чисто по дурному настроению - а оно мне надо? Серый может разве противно заверещать, но ноги в ход пускать не будет - не поднимаются толком ноги-то. А ещё оставались круп, шея и плечи, а правильный выездковый хлыстик вчера потеряли на поле, и так не смогли найти. Значит, будем рвать хворостину; Анастасия отработанно сорвала мне веточку лещины - она сломалась о шкуру почти сразу. Вторая веточка тоже через минуту-другую умерла; тогда Анастасия протянула мне двойную - с развилкой у самого комля, ещё и не ухватишь, зато она честно дожила до конца прогулки. А как погибла, ещё расскажу.
Как в прошлый раз, мы просочились через редкое кукурузное поле, потом взяли левее, не заходя в "толкиеновский" лес; Анастасия целилась на мост под автострадой, возле которого торчал сваренный из двутавра волк Забивака, работающий опорой ЛЭП - такой вот местный креатив. Когда в сумерках он подсвечивается светодиодными лентами, лошади, бывает, пугаются; только сейчас Тоша зачем-то сплясал лезгинку в виду лежащего на земле молочно-белого пакетика, потом подключилась и Маха, потянув от насыпи автострады, из которой торчали какие-то бетонные плитки; с другой стороны, вообще-то, была солидная ирригационная канава, через неё, кстати, и сделали мост. Пугалки продолжались, пока мы не вступили в тень - а на то, что по мосту с гудением летели машины, лошадям было всё равно.
...Проскочив под мостом, грунтовка уходила на поля через старые, гнутые и ржавые ворота точно советских времён: оказывается, и там частные охотничьи угодья, нам в сторону, по колее поверх примятой травы; под насыпью трассы - а лошади беспокоятся, или это всё проклятущие слепни? Я энергично сбивал слепни с Махиной шкуры, куда только мог дотянуться, разобрав повод в левую руку: вроде, по науке, слегка докрутиться можно, но езду ехать так, пожалуй, не вышло бы. Ничего, у меня есть нога и некоторый опыт борьбы с Мишаней, так что напрягаться не буду. Хотя Мишаня выезжена получше, даром, что мамонт, Кинг в юбке. Мишаню я простым давлением ноги мог подвинуть вбок - Маху не получилось. Уточнил у Анастасии: Маха боковые знает, но делать их надо, как положено: попробовал по науке - всё получилось, перешли из одной колеи в другую, потом обратно. Понять бы ещё, какое из многочисленных боковых на самом деле мы делали.
А вокруг нас поднимались высокие травы, и в них пестрели цветы: весна была поздняя, всё сдвинулось вперёд. И так не шибко накатанная колея раздвоилась, более торная(!) потянулась вправо, к странной купе высокого кустарника, высотой с нормальные деревья. Из листвы торчал холм сухой белой глины: Анастасия определила это всё, как янтарную копанку - поэтому туда и вела колея, проторенная явно грузовиком... В другом месте она крикнула "Внимание, мостик" - только по тому, что сменился звук копыт, я понял, что мы идём по бетонной плите, поверх которой уже росла трава. Советский тракторный мостик через очередную канаву - или может, что и постарше? Канава, надо сказать, под ним была пусть и узкая, но достаточно крутая, с отвесными берегами. Потом возле лесополосы мы спугнули стаю в два десятка довольно крупных птиц; оказывается - вяхири, я и не думал, что они такие большие и толстые. Лошади имели право испугаться - но в этот раз обошлось: слепни напрягали их куда сильнее хлопанья крыльев.
За лесополосой расстилалось странное поле - ветерок раскачивал невысокие и очень густые, как полярная берёза, растения, где вместо листьев торчали сплошь мелкие стручки. Рапс - в первый раз я его видел; говорят, штука невкусная - но Серый жрал её принципиально. Дорога под ногами была почти идеальной, и лошади, такой же плотной группой, пошли хорошей рысью... И снова мне сиделось вполне прилично, хотя правая нога местами и поскрипывала: зато не было и намёка на прошлогоднюю судорогу, что приходила ко мне ещё с полгода! Господи, сколько времени у меня не было такой длиной рыси - чтобы только звук копыт и тёплый ветер в лицо; я не один год считал секунды, прислушивался к дыханию коня, и был готов сократиться в любой момент. Сейчас этим занималась Анастасия, но те минуты, что вынес сегодня Серый, делали им обоим честь. Галопа пока не сложилось - Серый не хотел, а специально его не просили. Впрочем, в сторону дома он, как ожидалось, ещё зажжёт. Скажу заранее - он вполне себе зажёг, а пока мы пересекли поле и шагали вдоль очередной лесополосы; кони дружно пошли прихватывать веточки - оказалось, дикая груша, и не одна! Не дикая, одичавшая - тут когда-то немецкий хутор стоял, много таких по области попадается. Дом давно разобрали на кирпич, селиться никто не захотел: при Совдепе было некому, сейчас - коммуникации стоят неподъёмно. Так и стоят среди лугов такие вот островки; иногда при них бывают маленькие прудики, где держали птицу - сейчас он лишь охотникам по перу интересны.
Грунтовка вывела нас к посёлку, где у моих дам общая знакомая жила... Не приближаясь к околице, решили поворачивать обратно, сделав пару снимков на память.
Слепень всё лютовал, лошади взмокли по площадям, стоять смирно им было тяжко - а фотографу было тяжко поймать момент, когда конина не дёргается.
Фото получились довольно спорными - но тут уже, что есть.
К концу мероприятия облегченно вздохнули и люди, и лошади - припустили рысью, Тоша и вовсе поднялся в галоп, легко оторвавшись от остальных; его резинка, может быть, уже хрустела. Следом неназойливо, пусть и неспешно, поднялся Серый, да и Маха моя тоже была не прочь в общем развлечении поучаствовать. Когда-то она не рвалась вперёд, а вот сейчас, на средних сроках жеребости, полезла было на обгон; байга среди рапса в мои планы не входила, я уткнул её Серому в хвост и пресекал всякие попытки проскочить вбок. Маха обиделась, как истинная кобыла - перестала брать на спину; в сравнении с некоторыми товарищами это было несерьёзно, но наслаждение от галопа смазывало. А раз я почему-то сидел, а скорость была скромная, Маха перешла на размашку: мол, не хватало силы на сокращённый галоп тратить! На Махиной рыси, надо сказать, в седле сиделось лучше, но я не стал напрягать кобылу, строевой рысью поехал. Не на плацу, в конце-то концов, чтобы непременно коротким галопом конину гнать.
...Поскакушки заглохли сами собою: ветерок стих, и в рапсовом поле мы влетели в настоящую сауну: горячий воздух дрожал и стеклянел, как над костром. Кони были уже мокры до копыт, на потемневшей шее Махи появились мазки пены. И только Серый упорно предлагал раз за разом рысь; Анастасия не соглашалась, не было у конины ресурса, но уговаривала больше словами, а не поводом. Снова я не заметил мостика - возглас Анастасии, Маха потянула вправо, и только тогда я сообразил, что мы на мостике, бетонных плит две вдоль, между ними щель, прикрытая травой, и туда вполне пролезет копыто. Именно через щель эта дурища и тянула... Слава Богу, обошлось.
Кони очень спешили домой, подгоняемые слепными; моей рогатой веточке работы хватало - уже после моста автострады надломилась одна рогулька. Мы снова прошли мимо Забиваки - но дамы про фотосессию не вспомнили, и я промолчал: хватит лошадям мучений от дома в двух шагах. Черный пёсик заметно устал, начал ложиться в колею, где иногда попадались влажные следы испарившихся луж. У ирригационной канавы он кинулся пить - увы, канава была пересохшей, хоть со стороны казалась живой и внушительной, с берегами в пышной высокой траве: промеж берегов змеилась полоса потресканной глины, лужиц в прямой видимости не было. Морда у вернувшегося барбосика была несчастная донельзя, а кони продолжали спешить к родным макаронам; решительнее всего чесал Серый: строить ветерана Анастасии было совестно, а ведь у неё заскрипела старая травма ноги, и не поработаешь уже. Подобная болячка вылезла у Кристины; дамы переглянулись и спросили - а как ведёт себя МОЯ нога? Нога поскрипывала, причём болячку эту я заработал здесь пару лет назад, покатавшись на Королеве с короткими конкурными стременами! Судорога потом приходила ко мне с год, да и сейчас я заметил, что ноги стоят в стременах по-разному, а корпус слегка развёрнут влево; Маха, как честная, кренилась влево, а я при этом на правое стремя давил - дурдом! Надо отдать должное - в разнос кобыла не пошла, отношение выразила, едва я спрыгнул на землю: выхватила у меня несчастную раздвоенную веточку и перекусила в нескольких местах, после чего выплюнула с выраженным "тьфу!", впрочем, мигом обвила меня шеей, едва я зашуршал сушками в кармане. Надо сказать, сушки из руки она брала очень вежливо; это вот я к наглым мужикам привык, что из принципа зубами по руке скользят.
Остатки сушек я разделил между всем хвостатым коллективом: конины, кроме Серого, смотрели в мою сторону привычно томными глазами. Двойную дозу я оставил Королеве - всё-таки, самая любимая моя лошадь здесь; жаль, что её время ушлО. Мухи люто атаковали её глаза; а ведь, помнится, у меня где-то лежала не нужная последнее время бахрома именно на этот случай. Надо будет у Анастасии почтовый адрес спросить.
...Палящее солнце иногда закрывали летящие с запада низкие тучи; не думаю, что это было лучше, тогда приходила духота. Развесив на верёвке хлюпающие вальтрапы, я выпил пол-бутылки местной газировки, потом перешёл на воду из-под крана: помогало не особо. Рубаха моя хлюпала не хуже вальтрапа - в гостинице её пришлось сушить. Сушить пришлось и ботинки с крагами: они были горячими и влажными. В номере неуместно запахло кониной - запахом новой конюшни Анастасии и её лошадей. На старом месте, в графской конюшне, точно пахло по-другому: каждая конюшня обладает собственным запахом, и меня в этом не переубедить... Выветрится, когда в Москве полную дезинфекцию проведу. И почему-то от этого было немного грустно.