Восстановил семейную реликвию.
Часам этим 109 лет, и принадлежали они ещё моему питерскому прадеду. Почему именно 109 - вычислил часовой мастер, фанат мастерской Густава Беккера, Бреслау: именно там был сделан крайне популярный до Первой мировой механизм, и номер точно привязывается к году выпуска. Коробка, видимо, всякий раз делалась на заказ: в Сетке я не нашёл ни одной похожей. Эта - совсем простенькая на фоне прочих - ни резьбы тебе, ни множества гранёных стёкол. Но она склеена из сверхтонкого шпона и резонирует, как барабан гитары. Часы чудом пережили двадцатый век... Их не обменяли на еду в разруху. В сорок втором в фасад дедова дома угодил снаряд, и циферблат смотрел на блокадную зиму. Потом деда с бабкой эвакуировали вместе с предприятием в Москву да так и оставили там; после 9-го мая даже мебель вывести удалось, не сожгли её мёрзнущие соседи. Я ребёнком засыпал под их бой в ведомственной коммуналке у Белорусского вокзала - кстати, в каждой семье было что-то подобное. На новом месте, в спальном районе возле МКАД, они молчали: в брежневской девятиэтажке бой вызывал лютую ненависть соседей, а стук разносился по всей квартире вплоть до кухни. А с последнего переезда родительского дома они просто стояли в углу. Были попытки завести - впустую. Повесил часы и настроил маятник мастер лично, его мне точно послала судьба... Мать долго стояла, глядя на часы, как на образа. А я вдруг понял, что забыл, как они бьют - при том, что, казалось, запомнил навсегда. И этот бой никому из наших потомков жить не мешает.
...Нет у нас лампы под зелёным абажуром. Пусть хоть часы будут.
...Нет у нас лампы под зелёным абажуром. Пусть хоть часы будут.