Визит к Пржевальским. Мороз и солнце, йоксель!
Надежды, что в субботу Валентина ещё не сыграет холодовую тревогу, накрылись медным тазом: когда маршрутка вырулила на обрыв, внизу на луговине не было видно ни одной лошади. Я обиделся, но на подвесном мостике понял всю правду жизни: от реки пахнуло холодом так, что показалось - удар по морде пропустил. Речка не замёрзла по стрежню, парила холодным туманом, бежала порою поверх льда. Это было красиво, но доставать мобилу что-то не хотелось вовсе.
У закрытой воротины топталась рыжая кобыла; я было возликовал, но тщетно - лошадей выпускали только на время отбивки их денников. Желания гулять у кобылы не было явно: чтобы это подчеркнуть, она пустила полосочками зимнюю попону. Наверно, взяла пример с остальных: Иришке пришлось натуральную мастерскую по ремонту попон.
В домике стоял дым коромыслом: при попытке затопить печку после годового перерыва она рассыпалась по кирпичикам... Электрообогрев тянул еле-еле, и сейчас злобно-решительная Валя пинала бригаду душманов, неплохо кладущих кирпич, но вовсе не разбирающихся в конструкции печей. Зато разбиралась Валя - и обрат перекладыаали уже третий раз. В воздухе висела пыль, на полу лежал сантиметр шамотной глины. В домике было от силы +5, как Иришка в этом всём ковыряла иглой попоны - неведомо.
Пылью пришлось подышать от души - в преддверии ледникового периода надо было провести инвентаризацию попон... Солнцезащитная попона, лежащая, вестимо, сверху, была полным издевательством. И Тёмка, что характерно, носил её без капризов. Ну и куда её теперь - на продажу? Товарного вида никакого. Впрочем, с товарным видом вообще было неважно - за лето в попонах возник натуральный мышиный город. Попоны они почему-то пощадили, а вот полиэтиленовые пакеты были погрызены в хлам. Вытряс я это хозяйство за домом, включая отдельных нерасторопных постояльцев: звиняйте, ребята инфекционные, я вас сюда не звал!
Другим издевательством был найденный здесь чистый вальтрапчик: надевать его ближайшее время было точно не на кого. Сейчас мне оставалось разве почистить контингент и поцеловать в носик. Начал с Гордюхи, как наиболее заброшенного и склонного к свинству. Странная шкура выросла у него в этом году - какой-то мягкий подшёрсток без ости. Гордюха топтался в проходе, я бегал со щётками вокруг, а дружок-полуторник о чём-то с ним шептался, вытянув голову в проход. И дошептался: расстегнул пряжку недоуздка, тот упал и повис на развязках, а Гордюха, быстро оценив ситуацию, задним ходом засеменил обратно в денник! Там его пришлось ещё и отлавливать - пацан шустро вертелся на месте, лишний раз подтверждая, что по нему плачет вестерн. Вытащил обратно, привязал... "Освободитель" появился снова, при попытке дернуть за пряжку получил в хобот и надулся так, что жалко его стало.
Когда дело дошло до Тёмки, прибежала Иришка с баллоном фуруцилина и аптечкой - делать перевязку. Поверх язвы красовался чистенький бинтик, нога была, как водится, подотекшей - но трициллин клали два-три дня, откуда быть результату... Пользуясь ситуацией, послушал трахею - чисто, и рёбра не ходят. Повязка отходила с великим трудом: истратив торпеду раствора, Иришка предложила кардинальное решение - фуруцилиновую ванночку. Тёмка ккльтурно поставил ногу в ведро и собрался было честно стоять, но тут любимый братец просунул через решётку клюв под трензель 11,5 и ухватил Тёмку за дупу! Ведро поймали, ногу тоже. Каналья братец - возревновал, что люди не с ним возятся. Давно ли крысы кидал, стоило в денник больше, чем одному зараз войти?
Ванночка сработала отменно - бинт отвалился. Кажется, в первый раз я увидел результаты Валиного лечения: с внешней стороны ноги дикого мяса не осталось вовсе, розовела здоровая кожа. На язву Иришка предложила не смотреть - мол, с непривычки стошнит - но там виднелась бугристого вида розово-желтая пакость наподобие корня топинамбура. Совсем небольшая, ни гнили, ни кровищи. Судя по тому, что конь спокойно давал ногу - жить она особо не мешала. В четыре руки перемешали трициллин с сухой марганцовкой, сделали компрессик, примотали. Я, наконец, занялся чисткой; под сверхгустой шкурой, кажется,, торчали только мослы, и Тёмка обижался даже на пластмассовую скребницу: нескрлько раз сухо кхекнул, раз булькнул, выплюнул совсем уж непонятную молочно- белую соплю... Послушал от греха ещё раз - снова чисто, дыхание равномерное и нечастое. Мистика.
Когда я вернулся в распотрошенный дом, душманы решительно доказывали Вале, что на сегодня они всё. Валя шипела - её план-график накрывался медным тазом.А на часах была половина восьмого, и мне нужно было собираться, пока не навалился холод: мой цивильный прикид, за исключением модерновых валенок, держал его не ахти... Откланялся, выкатился под холодные высокие звёзды - и особо мороза не почувствовал. Сверху неожиданно ударили колокола Всехсвятского собора - хорошо ударили, мощно, и ансамбль хорошо подобран. И мне вовсе не хотелось думать, по кому из нас колокол звонит.
UPD. Через день позвонила Иришка - доложилась, что от язвы отвалилось ещё процентов двадцать. Что ж, так ведь и выведем её, поганую. А чтобы избежать такого впредь, Тёмке придётся гулять в ногавках. Даром они, что ли, два года в шкафу пылились?
У закрытой воротины топталась рыжая кобыла; я было возликовал, но тщетно - лошадей выпускали только на время отбивки их денников. Желания гулять у кобылы не было явно: чтобы это подчеркнуть, она пустила полосочками зимнюю попону. Наверно, взяла пример с остальных: Иришке пришлось натуральную мастерскую по ремонту попон.
В домике стоял дым коромыслом: при попытке затопить печку после годового перерыва она рассыпалась по кирпичикам... Электрообогрев тянул еле-еле, и сейчас злобно-решительная Валя пинала бригаду душманов, неплохо кладущих кирпич, но вовсе не разбирающихся в конструкции печей. Зато разбиралась Валя - и обрат перекладыаали уже третий раз. В воздухе висела пыль, на полу лежал сантиметр шамотной глины. В домике было от силы +5, как Иришка в этом всём ковыряла иглой попоны - неведомо.
Пылью пришлось подышать от души - в преддверии ледникового периода надо было провести инвентаризацию попон... Солнцезащитная попона, лежащая, вестимо, сверху, была полным издевательством. И Тёмка, что характерно, носил её без капризов. Ну и куда её теперь - на продажу? Товарного вида никакого. Впрочем, с товарным видом вообще было неважно - за лето в попонах возник натуральный мышиный город. Попоны они почему-то пощадили, а вот полиэтиленовые пакеты были погрызены в хлам. Вытряс я это хозяйство за домом, включая отдельных нерасторопных постояльцев: звиняйте, ребята инфекционные, я вас сюда не звал!
Другим издевательством был найденный здесь чистый вальтрапчик: надевать его ближайшее время было точно не на кого. Сейчас мне оставалось разве почистить контингент и поцеловать в носик. Начал с Гордюхи, как наиболее заброшенного и склонного к свинству. Странная шкура выросла у него в этом году - какой-то мягкий подшёрсток без ости. Гордюха топтался в проходе, я бегал со щётками вокруг, а дружок-полуторник о чём-то с ним шептался, вытянув голову в проход. И дошептался: расстегнул пряжку недоуздка, тот упал и повис на развязках, а Гордюха, быстро оценив ситуацию, задним ходом засеменил обратно в денник! Там его пришлось ещё и отлавливать - пацан шустро вертелся на месте, лишний раз подтверждая, что по нему плачет вестерн. Вытащил обратно, привязал... "Освободитель" появился снова, при попытке дернуть за пряжку получил в хобот и надулся так, что жалко его стало.
Когда дело дошло до Тёмки, прибежала Иришка с баллоном фуруцилина и аптечкой - делать перевязку. Поверх язвы красовался чистенький бинтик, нога была, как водится, подотекшей - но трициллин клали два-три дня, откуда быть результату... Пользуясь ситуацией, послушал трахею - чисто, и рёбра не ходят. Повязка отходила с великим трудом: истратив торпеду раствора, Иришка предложила кардинальное решение - фуруцилиновую ванночку. Тёмка ккльтурно поставил ногу в ведро и собрался было честно стоять, но тут любимый братец просунул через решётку клюв под трензель 11,5 и ухватил Тёмку за дупу! Ведро поймали, ногу тоже. Каналья братец - возревновал, что люди не с ним возятся. Давно ли крысы кидал, стоило в денник больше, чем одному зараз войти?
Ванночка сработала отменно - бинт отвалился. Кажется, в первый раз я увидел результаты Валиного лечения: с внешней стороны ноги дикого мяса не осталось вовсе, розовела здоровая кожа. На язву Иришка предложила не смотреть - мол, с непривычки стошнит - но там виднелась бугристого вида розово-желтая пакость наподобие корня топинамбура. Совсем небольшая, ни гнили, ни кровищи. Судя по тому, что конь спокойно давал ногу - жить она особо не мешала. В четыре руки перемешали трициллин с сухой марганцовкой, сделали компрессик, примотали. Я, наконец, занялся чисткой; под сверхгустой шкурой, кажется,, торчали только мослы, и Тёмка обижался даже на пластмассовую скребницу: нескрлько раз сухо кхекнул, раз булькнул, выплюнул совсем уж непонятную молочно- белую соплю... Послушал от греха ещё раз - снова чисто, дыхание равномерное и нечастое. Мистика.
Когда я вернулся в распотрошенный дом, душманы решительно доказывали Вале, что на сегодня они всё. Валя шипела - её план-график накрывался медным тазом.А на часах была половина восьмого, и мне нужно было собираться, пока не навалился холод: мой цивильный прикид, за исключением модерновых валенок, держал его не ахти... Откланялся, выкатился под холодные высокие звёзды - и особо мороза не почувствовал. Сверху неожиданно ударили колокола Всехсвятского собора - хорошо ударили, мощно, и ансамбль хорошо подобран. И мне вовсе не хотелось думать, по кому из нас колокол звонит.
UPD. Через день позвонила Иришка - доложилась, что от язвы отвалилось ещё процентов двадцать. Что ж, так ведь и выведем её, поганую. А чтобы избежать такого впредь, Тёмке придётся гулять в ногавках. Даром они, что ли, два года в шкафу пылились?