Осенняя депрессия у обоих? Вопрос…
Неважно у меня осенью с запасом прочности... Неделя ударной работы выжала досуха. Я скремнился и, что хотел, сделал, но уже в среду не хватало сил оторваться от экрана и доползти до конюшни: упираться рогом на двух разных направлениях не получалось, однако. А за бортом к нам вернулась осень - вернулась с солнышком и теплом; даже в городе утренний воздух был чистый и такой мягкий, что хотелось не спешить на работу и только пить его, пить, стоя посреди двора... Такой бывает зима в Венгрии, "стране вечной весны"; увижу ли когда ещё Венгрию - Бог весть. И вот это мгновение весной весны я начисто упустил! Зато в четверг совершенно неожиданно курьер притащил анатомическую подпругу и нахвостник: тот, что Валька ссудила, был в таком виде, что после нескольких дней работы разлетелся бы под нагрузкой по материалу - и чинил бы его тогда я. Но конструктивно советское изделие было куда как лучше складских остатков фирмы Horze; хм, не нравится - сам сделай лучше, если сможешь.
...И в четверг я никуда не собрался, причём уже по расчёту: пятница ожидалась предпраздничной, и был шанс выскочить с работы хотя бы на час раньше. Вечером четверга я честно пропитал новые изделия восковой пропиткой, столь же честно собрал рюкзак с вечера: утром проверено будет полный автопилот и утренний склероз. Отпустили нас и впрямь в два часа дня: тронулся к поезду я весьма вдохновенно, но в вагоне стало плохо, а в поселке - ещё хуже: с чего - не ясно, вокруг стояла правильная осенняя тишина, вполне себе моё время. Переодевался через силу - и в это время стемнело резко, как на юге, хотя на часах было только начало пятого... Вполуха слушал какую-то Валькину ересь: с недавних пор масик люто истерит, когда слышит в ванне плеск воды - сегодня, мол, и вовсе не пил вместе со всеми, в дальний конец коридора удрал; может, у него зрение падает? С некоторым трудом оторвавшись от стула, я вывел масика попить: он пил долго и жадно, пускал пузыри, но при этом задницу его била крупная дрожь - верный признак, что он на грани истерики, но боится показать. Рядом со мною он, вроде как, успокоился - дрожь понемногу прошла к середине чистки. А мне чистка давалась тяжело, и соображал я медленно и очень туго. На подпруги ушло столько сил, что перекуривать пришлось; спортивный подхвостник на казачку не цеплялся, но я кинул поперёк задней луки какой-то случайный ремешок, завалявшийся в моём ларе - скорее всего, "соплю". Обернуть подхвостник вокруг репицы удалось не сразу: масик отчаянно поджимал хвост и снова крупно дрожал. Замечу, пусть он и трясся - моркву шакалил исправно!
...Сидя на работе, я ещё думал, куда мне поехать: сейчас мне особо не хотелось никуда, да и почти стемнело уже - кроме посёлка, деваться было некуда. День предпраздничный - по улице активно тянулся с работы народ, а уж машин мы встретили с дюжину... От греха я налобный фонарь включил: толку для нас в сумерках чуть, но хоть водилы увидят, поправку введут. Масик, к его чести, не подыграл от этого многолюдья ни разу, но я решил уйти на проулок возле пруда, обычно потише там... Шли мы по правилам, с правой стороны, но в свободном полете, если не управлять никак, масика ненавязчиво уводило влево. Но ведь он согнут в статике вправо, и его должно уводить туда? Тайна сия велика есть.
Вдоль цепочки прудов мы дошагали почти до станции; масик всячески показывал, что желает перескочить автобусный круг, как в прошлый раз, но я отказал: такси и прочие бомбилы кишели там, как муравейник, и масикова запаса устойчивости там могло и не хватить. Масик развернулся неохотно и обратно в знак протеста пошел было рысью по асфальту: я давил ему зада до самого поворота на главную улицу, терпя удары задней луки под копчик - и даже подушка помогала не очень. Лишь за поворотом он соизволил пойти своим аборигенным тьёльтом, который я никак не могу у него сознательно попросить... Тьёльтом он шёл до последних метров, пропахал грязищу на зада конюшни и тьёльтом же забрался на пандус. Да, возле помойки мы натнулись на лежащую на обочине дохлую кошку; здесь масик имел полное право подпрыгнуть, но он прошёл мимо с неким высокомерием - допускаю, наигранным, потому что некое напряжение я услышал. Кажется, в нем начинает прорезаться Служение с большой буквы, что изо всех моих коней разве Кадру свойственно было: если так - это очень здорово. И - очень неожиданно.
...В конюшне царил вечерний ажиотаж: конюх бегал с вёдрами вечерней каши, кони стучали в денниках. Укрывшись в деннике от этой суматохи, я высыпал в масикову кормушку все запасы морквы и, пока он был занят, померил новую подпругу: она честно легла полумесяцем и не засборила шкуру подмышками, но легла подозрительно близко к локтю - видимо, без меховушки не удастся обойтись, а ещё интересно, как на этот полумесяц меховушка натянется. А не натянется - что тогда, кроить новую по форме подпруги? Зато двусторонние резинки отлично отработали своё - по крайней мере, как масик дуется, я не почувствовал... И трок поверх подпруги, пусть она полумесяцем была, удивительно точно лёг - но шлевки сделать от греха я решил непременно. Ну, а потом критерий истины - практика. Только вот когда? Прогноз обещал десять дней смертных ливней без перерыва. А каждый перерыв мне всё тяжелее даётся.
...И в четверг я никуда не собрался, причём уже по расчёту: пятница ожидалась предпраздничной, и был шанс выскочить с работы хотя бы на час раньше. Вечером четверга я честно пропитал новые изделия восковой пропиткой, столь же честно собрал рюкзак с вечера: утром проверено будет полный автопилот и утренний склероз. Отпустили нас и впрямь в два часа дня: тронулся к поезду я весьма вдохновенно, но в вагоне стало плохо, а в поселке - ещё хуже: с чего - не ясно, вокруг стояла правильная осенняя тишина, вполне себе моё время. Переодевался через силу - и в это время стемнело резко, как на юге, хотя на часах было только начало пятого... Вполуха слушал какую-то Валькину ересь: с недавних пор масик люто истерит, когда слышит в ванне плеск воды - сегодня, мол, и вовсе не пил вместе со всеми, в дальний конец коридора удрал; может, у него зрение падает? С некоторым трудом оторвавшись от стула, я вывел масика попить: он пил долго и жадно, пускал пузыри, но при этом задницу его била крупная дрожь - верный признак, что он на грани истерики, но боится показать. Рядом со мною он, вроде как, успокоился - дрожь понемногу прошла к середине чистки. А мне чистка давалась тяжело, и соображал я медленно и очень туго. На подпруги ушло столько сил, что перекуривать пришлось; спортивный подхвостник на казачку не цеплялся, но я кинул поперёк задней луки какой-то случайный ремешок, завалявшийся в моём ларе - скорее всего, "соплю". Обернуть подхвостник вокруг репицы удалось не сразу: масик отчаянно поджимал хвост и снова крупно дрожал. Замечу, пусть он и трясся - моркву шакалил исправно!
...Сидя на работе, я ещё думал, куда мне поехать: сейчас мне особо не хотелось никуда, да и почти стемнело уже - кроме посёлка, деваться было некуда. День предпраздничный - по улице активно тянулся с работы народ, а уж машин мы встретили с дюжину... От греха я налобный фонарь включил: толку для нас в сумерках чуть, но хоть водилы увидят, поправку введут. Масик, к его чести, не подыграл от этого многолюдья ни разу, но я решил уйти на проулок возле пруда, обычно потише там... Шли мы по правилам, с правой стороны, но в свободном полете, если не управлять никак, масика ненавязчиво уводило влево. Но ведь он согнут в статике вправо, и его должно уводить туда? Тайна сия велика есть.
Вдоль цепочки прудов мы дошагали почти до станции; масик всячески показывал, что желает перескочить автобусный круг, как в прошлый раз, но я отказал: такси и прочие бомбилы кишели там, как муравейник, и масикова запаса устойчивости там могло и не хватить. Масик развернулся неохотно и обратно в знак протеста пошел было рысью по асфальту: я давил ему зада до самого поворота на главную улицу, терпя удары задней луки под копчик - и даже подушка помогала не очень. Лишь за поворотом он соизволил пойти своим аборигенным тьёльтом, который я никак не могу у него сознательно попросить... Тьёльтом он шёл до последних метров, пропахал грязищу на зада конюшни и тьёльтом же забрался на пандус. Да, возле помойки мы натнулись на лежащую на обочине дохлую кошку; здесь масик имел полное право подпрыгнуть, но он прошёл мимо с неким высокомерием - допускаю, наигранным, потому что некое напряжение я услышал. Кажется, в нем начинает прорезаться Служение с большой буквы, что изо всех моих коней разве Кадру свойственно было: если так - это очень здорово. И - очень неожиданно.
...В конюшне царил вечерний ажиотаж: конюх бегал с вёдрами вечерней каши, кони стучали в денниках. Укрывшись в деннике от этой суматохи, я высыпал в масикову кормушку все запасы морквы и, пока он был занят, померил новую подпругу: она честно легла полумесяцем и не засборила шкуру подмышками, но легла подозрительно близко к локтю - видимо, без меховушки не удастся обойтись, а ещё интересно, как на этот полумесяц меховушка натянется. А не натянется - что тогда, кроить новую по форме подпруги? Зато двусторонние резинки отлично отработали своё - по крайней мере, как масик дуется, я не почувствовал... И трок поверх подпруги, пусть она полумесяцем была, удивительно точно лёг - но шлевки сделать от греха я решил непременно. Ну, а потом критерий истины - практика. Только вот когда? Прогноз обещал десять дней смертных ливней без перерыва. А каждый перерыв мне всё тяжелее даётся.