Семинар о детском чтении, ведущий Вадим Левин
Мне повезло - я участвовала в семинаре Vadimlevin’а по вопросам детского чтения. Однодневный семинар, он прошел в Питере, в Эпишколе, в прошлый четверг. Не хочется говорить «по проблемам», хотя это, наверное, было бы точнее, - но пусть лучше дети воспринимаются как губка, которая впитывает, а не как стихия, которая противостоит, в данном случае, желанию взрослых, чтобы они, эти дети, читали. Так вот, вопросы детского чтения, практика.
Для начала предварительный разговор с участниками-учителями и всеобщее признание того факта, что дети не читают, а если читают, то вовсе не то. Признание того, что чтение перестало быть, как было когда-то раньше, важной частью жизни.
Затем - демонстрационное занятие с детишками. Главное, что удалось показать Вадиму Александровичу самим занятием и обсуждением - как мне показалось, как мне запало - это то, что интерес к слову и тексту, к стихотворению, естественен для детей нежного восприимчивого возраста. Если в эксперименте со стихами дать им самим почувствовать, что такое стихи, то дети в силу своего любопытства и любознательности пойдут следом, будут и дальше сами стремиться к этому знанию, просто потому, что познавать для них до какого-то возраста - это инстинкт, познавать язык в том числе. И замечательное открытие состоит в том, что знакомство с литературой можно вести таким путем, помогая детишкам открывать нечто новое - законы построения поэтического языка. Вот оно, звучит страшно непонятно, а на самом деле, все просто: звукопись дана в стихах, в детских в том числе, на уровне непосредственного опыта прочтения. Занятие было все сфокусировано на разных примерах звукописи. Однако любой уровень поэтического, конечно, может быть показан точно так же - в прочтении, только надо знать, на что обращать внимание, как играть с текстом и, разумеется, с какими текстами играть. Для меня это был бальзам на душу, - вот он, самый что ни на есть филологический подход.
Говорили о постепенном и поступенчатом развитии в ребенке читателя, например, когда ребенку пора уже знать авторов. И, по-моему, ни у кого из участников-учителей не было четкого понимания, как ответить на этот вопрос. Вопрос-то непростой, например, для Бенедикта из «Кыси» такого вопроса вообще не стояло. И вот мастерски проведя дискуссию о том, что с этим вопросом связано, кто как понимает для себя ответ на этот вопрос, ведущий провел нас долгой дорожкой рассуждений, диалога и ассоциаций, и вопрос-то вроде уже растворился где-то, но вот он снова возник. И уже после диалога и обсуждений ответ на вопрос о важности автора стал понятным без лишних слов, мало того, каждый нашел свой ответ, своими словами, и в то, что говорилось об этом вслух, каждый вкладывал уже свое понимание. Как таковой вопрос, в каком возрасте осознавать автора, стал частью большего вопроса. Оказалось, что важнее понимать, для чего, в связи с чем, ради какого внутреннего результата молодому читателю нужно знать автора, осознавать авторство в литературе. А вопрос-то казался поначалу таким простым!
Еще одно осознание, к которому мы пришли, и которое, возможно, в разной степени оказалось актуальным и важным для участников - это необходимость коммуникации вокруг и по поводу чтения.
Во-первых, коммуникация дает обратную связь, «социальное подкепление», одобрение ближнего круга. Во-вторых, это создание разделяемой реальности. Кстати, этот термин не вспомнился мне, когда говорили о коммуникации, вспомнился только сейчас. Возможность обсудить, поделиться прочитанным и своим впечатлением делает опыт чтения, осмысленного чтения проверенной, объективной реальностью. То есть, если нет возможности обсудить и поделиться, то прочитанное принадлежит исключительно прочитавшему, оно такое же «только свое» как внутренний мир, образы, мысли, ассоциации, подвижные, часто неустойчивые, их можно просто забыть или проигнорировать. Стоит вынести это все содержание вовне, обсудить его с кем-то, осмыслить как внешнее, даже как чужое, услышать другими словами, получить ответ, как сразу содержение оказывается общим, прочным, устойчивым, настоящим, и оно не теряет при этом субъективной внутренней значимости, а только наращивает эту значимость. Такой вот замкнутый круг - чтобы внутреннее стало значительнее и прочнее, оно должно получить выражение вовне, внешнее признание. Ну вот так, в точности, как с искусством, только в миниатюре.
Спорили о вкусах. В споре о вкусах и читательских предпочтениях детей, как мне показалось, мог бы быть сделан точно такой же разворот - долго говорить о близких темах, чтобы потом каждый сам для себя понял, в чем секрет. Но полного круга в этом вопросе сделано не было, и так день был насыщен дальше некуда, хотя и нетороплив. Однако ту часть круга, которая вокруг темы, пройти удалось: внимательного и осведомленного читателя, знакомого с трюками и секретами литературного слова, на мякине не проведешь, он потребует настоящего.
Спорили о хороших и плохих стихах, детских; одна из версий: признак того, что детская поэзия действительно хороша - необходимость участия взрослого, наличие в стихотворении такого уровня понимания, который доступен именно взрослому, так что взрослому есть, чем поделиться, а ребенку есть, что еще узнать. Отсюда, в числе прочего, необходимость коммуникации.
Итак, один день вместил, как минимум:
- знакомство - надо же, чтобы группа стала группой знакомых друг с другом людей, иначе коллективный разум не включится;
- демонстрационное занятие и обсуждение - чтобы понять значение экспериментального чтения стихов с детьми;
- где-то часа два чтения детских стихов - Левин и Яснов, как бы продолжение демонстрации, потому что слушая, участники продолжали в уме проигрывать сказанное и обсужденное перед этим
- разговор об эпыте увлечения чтением наиболее опытных участников
- обсуждение эстетического развития от самых ранних шагов и включая самые разные аспекты
Зачем пошла я? Познакомиться с Вадимом Александровичем, автором книги «Глупая лошадь», настоящим праздником моего детства, это 60е. Как я благодарна этой книге, - просто есть радости, которые, ты знаешь, мало того, что радуют, но еще и помогают в трудные минуты. Пошла поучиться у одного из самых мудрых людей, кого я знаю. Познакомиться с Вадимом Александровичем, потому что уже добрых года три, как мы обмениваемся идеями по поводу изучения языков, детского двуязычия. Благодаря Вадиму Александровичу я написала заметки о значении поэзии для языкового развития, жаль, что тогда так и не удалось приехать на конференцию (http://www.gramota.ru/mag_rub.html?id=538). И второе, зачем я пришла на семинар, - попробовать для себя связать детскую поэзию и взрослую филологию. И поразмышлять, какую филологию воспринимают, учителя, школа, если филология не коллекция фактов, а все глубже и глубже заныривание в текст. В общем, и поверхностное плавание по тексту многим кажется заумью, что говорить о глубоком погружении, а тут хочется нырять вместе с широким, а не с узким кругом (мечтания о лучших временах...).
Я - филолог, меня интересует все, что связано с литературой и языком. За два дня - семинар и на следующий день творческий вечер - предварительно открыла для себя, что детская поэзия это чудесный материал для изучения, во-первых, юмора в его самых начальных, самых доступных формах, во-вторых, для изучения каких-то таких слоев поэтического, которые во взрослой поэзии начисто перекрыты взрослостью и серьезностью, другой ментальностью, другими заботами, вопросами. Это так, самое предварительное предчувствие темы. Совершенно удивительные два дня.
Для начала предварительный разговор с участниками-учителями и всеобщее признание того факта, что дети не читают, а если читают, то вовсе не то. Признание того, что чтение перестало быть, как было когда-то раньше, важной частью жизни.
Затем - демонстрационное занятие с детишками. Главное, что удалось показать Вадиму Александровичу самим занятием и обсуждением - как мне показалось, как мне запало - это то, что интерес к слову и тексту, к стихотворению, естественен для детей нежного восприимчивого возраста. Если в эксперименте со стихами дать им самим почувствовать, что такое стихи, то дети в силу своего любопытства и любознательности пойдут следом, будут и дальше сами стремиться к этому знанию, просто потому, что познавать для них до какого-то возраста - это инстинкт, познавать язык в том числе. И замечательное открытие состоит в том, что знакомство с литературой можно вести таким путем, помогая детишкам открывать нечто новое - законы построения поэтического языка. Вот оно, звучит страшно непонятно, а на самом деле, все просто: звукопись дана в стихах, в детских в том числе, на уровне непосредственного опыта прочтения. Занятие было все сфокусировано на разных примерах звукописи. Однако любой уровень поэтического, конечно, может быть показан точно так же - в прочтении, только надо знать, на что обращать внимание, как играть с текстом и, разумеется, с какими текстами играть. Для меня это был бальзам на душу, - вот он, самый что ни на есть филологический подход.
Говорили о постепенном и поступенчатом развитии в ребенке читателя, например, когда ребенку пора уже знать авторов. И, по-моему, ни у кого из участников-учителей не было четкого понимания, как ответить на этот вопрос. Вопрос-то непростой, например, для Бенедикта из «Кыси» такого вопроса вообще не стояло. И вот мастерски проведя дискуссию о том, что с этим вопросом связано, кто как понимает для себя ответ на этот вопрос, ведущий провел нас долгой дорожкой рассуждений, диалога и ассоциаций, и вопрос-то вроде уже растворился где-то, но вот он снова возник. И уже после диалога и обсуждений ответ на вопрос о важности автора стал понятным без лишних слов, мало того, каждый нашел свой ответ, своими словами, и в то, что говорилось об этом вслух, каждый вкладывал уже свое понимание. Как таковой вопрос, в каком возрасте осознавать автора, стал частью большего вопроса. Оказалось, что важнее понимать, для чего, в связи с чем, ради какого внутреннего результата молодому читателю нужно знать автора, осознавать авторство в литературе. А вопрос-то казался поначалу таким простым!
Еще одно осознание, к которому мы пришли, и которое, возможно, в разной степени оказалось актуальным и важным для участников - это необходимость коммуникации вокруг и по поводу чтения.
Во-первых, коммуникация дает обратную связь, «социальное подкепление», одобрение ближнего круга. Во-вторых, это создание разделяемой реальности. Кстати, этот термин не вспомнился мне, когда говорили о коммуникации, вспомнился только сейчас. Возможность обсудить, поделиться прочитанным и своим впечатлением делает опыт чтения, осмысленного чтения проверенной, объективной реальностью. То есть, если нет возможности обсудить и поделиться, то прочитанное принадлежит исключительно прочитавшему, оно такое же «только свое» как внутренний мир, образы, мысли, ассоциации, подвижные, часто неустойчивые, их можно просто забыть или проигнорировать. Стоит вынести это все содержание вовне, обсудить его с кем-то, осмыслить как внешнее, даже как чужое, услышать другими словами, получить ответ, как сразу содержение оказывается общим, прочным, устойчивым, настоящим, и оно не теряет при этом субъективной внутренней значимости, а только наращивает эту значимость. Такой вот замкнутый круг - чтобы внутреннее стало значительнее и прочнее, оно должно получить выражение вовне, внешнее признание. Ну вот так, в точности, как с искусством, только в миниатюре.
Спорили о вкусах. В споре о вкусах и читательских предпочтениях детей, как мне показалось, мог бы быть сделан точно такой же разворот - долго говорить о близких темах, чтобы потом каждый сам для себя понял, в чем секрет. Но полного круга в этом вопросе сделано не было, и так день был насыщен дальше некуда, хотя и нетороплив. Однако ту часть круга, которая вокруг темы, пройти удалось: внимательного и осведомленного читателя, знакомого с трюками и секретами литературного слова, на мякине не проведешь, он потребует настоящего.
Спорили о хороших и плохих стихах, детских; одна из версий: признак того, что детская поэзия действительно хороша - необходимость участия взрослого, наличие в стихотворении такого уровня понимания, который доступен именно взрослому, так что взрослому есть, чем поделиться, а ребенку есть, что еще узнать. Отсюда, в числе прочего, необходимость коммуникации.
Итак, один день вместил, как минимум:
- знакомство - надо же, чтобы группа стала группой знакомых друг с другом людей, иначе коллективный разум не включится;
- демонстрационное занятие и обсуждение - чтобы понять значение экспериментального чтения стихов с детьми;
- где-то часа два чтения детских стихов - Левин и Яснов, как бы продолжение демонстрации, потому что слушая, участники продолжали в уме проигрывать сказанное и обсужденное перед этим
- разговор об эпыте увлечения чтением наиболее опытных участников
- обсуждение эстетического развития от самых ранних шагов и включая самые разные аспекты
Зачем пошла я? Познакомиться с Вадимом Александровичем, автором книги «Глупая лошадь», настоящим праздником моего детства, это 60е. Как я благодарна этой книге, - просто есть радости, которые, ты знаешь, мало того, что радуют, но еще и помогают в трудные минуты. Пошла поучиться у одного из самых мудрых людей, кого я знаю. Познакомиться с Вадимом Александровичем, потому что уже добрых года три, как мы обмениваемся идеями по поводу изучения языков, детского двуязычия. Благодаря Вадиму Александровичу я написала заметки о значении поэзии для языкового развития, жаль, что тогда так и не удалось приехать на конференцию (http://www.gramota.ru/mag_rub.html?id=538). И второе, зачем я пришла на семинар, - попробовать для себя связать детскую поэзию и взрослую филологию. И поразмышлять, какую филологию воспринимают, учителя, школа, если филология не коллекция фактов, а все глубже и глубже заныривание в текст. В общем, и поверхностное плавание по тексту многим кажется заумью, что говорить о глубоком погружении, а тут хочется нырять вместе с широким, а не с узким кругом (мечтания о лучших временах...).
Я - филолог, меня интересует все, что связано с литературой и языком. За два дня - семинар и на следующий день творческий вечер - предварительно открыла для себя, что детская поэзия это чудесный материал для изучения, во-первых, юмора в его самых начальных, самых доступных формах, во-вторых, для изучения каких-то таких слоев поэтического, которые во взрослой поэзии начисто перекрыты взрослостью и серьезностью, другой ментальностью, другими заботами, вопросами. Это так, самое предварительное предчувствие темы. Совершенно удивительные два дня.