Китай
Вчера смотрела фильмы Антониони, в том числе не виденный мною раньше документальный фильм «Чжун Го» (в позорной русскоязычной традиции называемый «Китай»).
Напомню, что в 1972 году, в разгар культурной революции, Антониони посетил закрытый Китай, чтобы снять об этой стране документальный фильм. Он получил первоначальную поддержку китайского правительства, однако был ограничен в свободе перемещения по стране и выбора объектов съемок. Поэтому вместо полугода съемки длились 22 дня.
Несмотря на вынужденный «секвестр» режиссерского замысла, итогом поездки в Китай стал эпический почти четырехчасовой фильм.
Не знаю, есть ли «Чжуан Го» в русском переводе. Я смотрела с субтитрами и в какой-то момент поймала себя на мысли, что даже и они не являются обязательными. Обо всем без слов говорит нескончаемая череда прекрасных картин и звуков.
Императорский дворец сменяется продуктовым рынком, кесарево сечение в роддоме - трудовыми буднями ткацкой фабрики, Великая китайская стена - животноводческим комплексом, одна из немногочисленных торговых улиц Пекина - страшным внутренним двориком жилого дома. Шум толпы, звонки велосипедов, смех ребенка, «Интернационал» на французском, речевки и свисток, под которые китайские студенты отправляются на трудовую повинность… И все это в неспешном ритме реальной жизни, без ускорений и замедлений.
Несмотря на то, что общим фоном картины стало убожество и бедность китайского быта, я не побоюсь назвать фильм одним из красивейших у Антониони. В нем истинная красота - красота неприукрашенного настоящего.
Глупо проводить какие-либо параллели между странами и эпохами. Но вот я о чем подумала.
Мне не хватает такого слегка отстраненного и объективного в своей отстраненности взгляда на Беларусь. Без лишних слов, без никому не нужных оценок. Просто беспощадная камера, документирующая будни и праздники. Видеоряд того, чем мы живем. Быт агрогородков и заброшенных деревень, хипстерский бар в Минске и «молчаливая» акция там же, скверик у тракторного и офис айтишной конторы, «квартирник» запрещенного музыканта и «Дожинки»… Наверное, я глупа и наивна, но мне кажется, если смешать этот странный коктейль из обыденных явлений белорусской действительности, на дне может оказаться какой-то ответ.
Как известно, первоначально поддерживаемый китайскими властями фильм Антониони был впоследствии предан анафеме, а гонения на режиссера привели к его первому инсульту. Реакция коммунистического Китая на фильм мне кажется закономерной. Предыдущий фильм Антониони - «Забриски-пойнт» с бунтами и сжиганием американского флага. Возможно, китайцы надеялись, что режиссерская эволюция Антониони пойдет от идеологии молодежного бунта к идеологии коммунистической революции. Однако в печальном для идеологов «культурной революции» итоге режиссер оказался приверженцем чистого и правдивого искусства, расположенного, вопреки учению о базисе и надстройке, как над производительными силами, так и над производственными отношениями.
Представим себе, что после небезызвестного высказывания Никиты Михалкова в поддержку смертной казни назначенных террористами белорусских граждан мистер Лу приглашает поименованного барина режиссера, так много в свое время взявшего у Антониони, снять фильм о современной белорусской действительности. А по итогу вместо киноагитки получается величественная картина белорусского быта в духе, скажем, хотя бы фильма «Урга».
Кому же такое понравится? Я подозреваю, что ни мистеру Лу, ни «змагарам», ни «застабилам».
Что ни говорите, но она существует - великая сила искусства…
Граждане режиссеры, снимите фильм о быте северо-западной окраины бывшей империи…
Напомню, что в 1972 году, в разгар культурной революции, Антониони посетил закрытый Китай, чтобы снять об этой стране документальный фильм. Он получил первоначальную поддержку китайского правительства, однако был ограничен в свободе перемещения по стране и выбора объектов съемок. Поэтому вместо полугода съемки длились 22 дня.
Несмотря на вынужденный «секвестр» режиссерского замысла, итогом поездки в Китай стал эпический почти четырехчасовой фильм.
Не знаю, есть ли «Чжуан Го» в русском переводе. Я смотрела с субтитрами и в какой-то момент поймала себя на мысли, что даже и они не являются обязательными. Обо всем без слов говорит нескончаемая череда прекрасных картин и звуков.
Императорский дворец сменяется продуктовым рынком, кесарево сечение в роддоме - трудовыми буднями ткацкой фабрики, Великая китайская стена - животноводческим комплексом, одна из немногочисленных торговых улиц Пекина - страшным внутренним двориком жилого дома. Шум толпы, звонки велосипедов, смех ребенка, «Интернационал» на французском, речевки и свисток, под которые китайские студенты отправляются на трудовую повинность… И все это в неспешном ритме реальной жизни, без ускорений и замедлений.
Несмотря на то, что общим фоном картины стало убожество и бедность китайского быта, я не побоюсь назвать фильм одним из красивейших у Антониони. В нем истинная красота - красота неприукрашенного настоящего.
Глупо проводить какие-либо параллели между странами и эпохами. Но вот я о чем подумала.
Мне не хватает такого слегка отстраненного и объективного в своей отстраненности взгляда на Беларусь. Без лишних слов, без никому не нужных оценок. Просто беспощадная камера, документирующая будни и праздники. Видеоряд того, чем мы живем. Быт агрогородков и заброшенных деревень, хипстерский бар в Минске и «молчаливая» акция там же, скверик у тракторного и офис айтишной конторы, «квартирник» запрещенного музыканта и «Дожинки»… Наверное, я глупа и наивна, но мне кажется, если смешать этот странный коктейль из обыденных явлений белорусской действительности, на дне может оказаться какой-то ответ.
Как известно, первоначально поддерживаемый китайскими властями фильм Антониони был впоследствии предан анафеме, а гонения на режиссера привели к его первому инсульту. Реакция коммунистического Китая на фильм мне кажется закономерной. Предыдущий фильм Антониони - «Забриски-пойнт» с бунтами и сжиганием американского флага. Возможно, китайцы надеялись, что режиссерская эволюция Антониони пойдет от идеологии молодежного бунта к идеологии коммунистической революции. Однако в печальном для идеологов «культурной революции» итоге режиссер оказался приверженцем чистого и правдивого искусства, расположенного, вопреки учению о базисе и надстройке, как над производительными силами, так и над производственными отношениями.
Представим себе, что после небезызвестного высказывания Никиты Михалкова в поддержку смертной казни назначенных террористами белорусских граждан мистер Лу приглашает поименованного барина режиссера, так много в свое время взявшего у Антониони, снять фильм о современной белорусской действительности. А по итогу вместо киноагитки получается величественная картина белорусского быта в духе, скажем, хотя бы фильма «Урга».
Кому же такое понравится? Я подозреваю, что ни мистеру Лу, ни «змагарам», ни «застабилам».
Что ни говорите, но она существует - великая сила искусства…
Граждане режиссеры, снимите фильм о быте северо-западной окраины бывшей империи…