ПАСХА
ПАСХА
Все пороги помыты.
Все пороки размыты.
Чистота и неве-
денье в нас.
На все помыслы мы то
тяжелы, то - как сито.
Скрыта даль в синеве,
словно в яблоке - Спас.
В заведенной шарманке
дней укрылись от слежки
за собой своих мы-
слей. Седых.
И хранит, словно ангел,
мокрый пол нас от спешки,
и падений без тьмы,
и немой суеты.
Меньше тела и смысла.
И слова - точно крылья
в пальцах детского ле-
пета. Нет.
Гладко так, словно смылся
след предательством былью,
пылью смолкнувших лет.
И душа - без примет.
Примет. Вымоет. Глядя.
Не моргая. Не ради.
Поступь - суммою по-
ступков. В нас.
Затихает. Ни пряди
паутины, в тетради -
ни строки. Вот и пот
смыт. И молвится: "Азъ..."
Все пороги помыты.
Все пороки размыты.
Чистота и неве-
денье в нас.
На все помыслы мы то
тяжелы, то - как сито.
Скрыта даль в синеве,
словно в яблоке - Спас.
В заведенной шарманке
дней укрылись от слежки
за собой своих мы-
слей. Седых.
И хранит, словно ангел,
мокрый пол нас от спешки,
и падений без тьмы,
и немой суеты.
Меньше тела и смысла.
И слова - точно крылья
в пальцах детского ле-
пета. Нет.
Гладко так, словно смылся
след предательством былью,
пылью смолкнувших лет.
И душа - без примет.
Примет. Вымоет. Глядя.
Не моргая. Не ради.
Поступь - суммою по-
ступков. В нас.
Затихает. Ни пряди
паутины, в тетради -
ни строки. Вот и пот
смыт. И молвится: "Азъ..."
