ТЕПЛО РУССКОГО СОЛДАТА или Без права на выписку.
Рассказ написан на основе воспоминаний Карчи бачи ( дядя Карл, 72 года) - пациента отделения химиотерапиии онкологической клиники св.Ласло г.Будапешт, Венгрия.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Карчи лежал в палате больницы, где всем поступающим пациентам выдаются карточки, на которых стоит дата поступления, но нет даты выписки - только дата смерти.
.
Понятия "выписан" в этой больнице не существует - из неё выбывают только насовсем.
Карчи было очень тяжело, он лежал с капельницей и смотрел в потолок. И как всегда, когда ему было плохо и горестно на душе, он невольно вспоминал эпизоды из своей жизни, которые его согревали и убаюкивали.
Вот и сейчас, подогнув ноги и неуклюже свернувшись калачиком, он представлял себя на сеновале, прижавшимся во сне своим маленьким хрупким телом четырёхлетнего мальчишки к огромному великану - русскому солдату. От великана исходило умиротворяющее спокойствие и необыкновенное тепло, которое окутывало его, убаюкивало и уносило далеко далеко, в давно минувшие годы страшной войны.
Карчи плохо помнил те события 1945 года. В памяти остались только отрывочные эпизоды, как он с матерью и дедом прячется в подвале своего дома в деревне под Секешфехерваром при обстрелах. Помнил увиденные впервые танки, и услышанную немецкую, а потом русскую непонятную речь.
Сохранилось так же ощущение страха и любопытства, когда в дом на постой пришли русские солдаты.
Один русский солдат казался маленькому Карчи великаном. Великану места в доме не хватило, и ему пришлось расположиться в пристройке на сеновале. Карчи было любопытно наблюдать за солдатом, который обустраивался на ночлег.
На сеновале было холодно, но таинственно и интересно. Когда богатырь улёгся, маленький Карчи юркнул к нему подмышку. На всю жизнь ему запомнилось то спокойствие и тепло, которое исходило от могучего, пропахшего чем-то незнакомым тела богатыря.
Так крепко, как тогда, мальчик никогда ещё не спал. В последующем они с русским великаном несколько ночей спали вместе на сене в обнимку, а мать не возражала, так как в доме свободного места для ночлега всё равно не было.
Солдат во сне часто прижимал Карчи к себе, целовал его в затылок и называл каким-то незнакомым именем. В последующем мальчик узнал, что дома у русского солдата растёт такой же сынишка, но он его ещё никогда не видел, так как ушёл на войну.
И Карчи не помнил своего отца - тот тоже ушёл воевать.
Эти ночи подмышкой у русского солдата, это необыкновенное тепло и чувство уюта, которые погружали тело в сладкую дремоту, Карчи вспоминал потом всю жизнь, когда ему было плохо. Ощущение умиротворяющего покоя придавало ему силы и вселяло уверенность в лучшее, когда он болел.
Вот и сейчас, засыпая на капельнице, Карчи опять, как тогда в детстве, почувствовал эту целительную силу, наполняющую его слабеющее тело, и подумал: "Как странно, того русского солдата давно уже нет, а тепло от него осталось."
А потом прошептал сам себе: " У меня всё будет хорошо, я обязательно выпишусь".
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Я возвращалась домой из клиники, где лежит Карчи, и вспоминала его рассказ о русском солдате. На стене старого жилого дома рядом с автобусной остановкой в центре Будапештая нашла глазами уже затёртую русскую надпись со времён войны: Проверено - мин нет.
В груди болезненно защемило:
-Вот и тебя, солдат, давно уже нет, а тепло твоё осталось...
Взятие Будапешта. 1945 год.
Надписи:
http://bombariado.info.hu/tuzszeresz-hirek/aknamentesitett-budapest/
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Карчи лежал в палате больницы, где всем поступающим пациентам выдаются карточки, на которых стоит дата поступления, но нет даты выписки - только дата смерти.
.
Понятия "выписан" в этой больнице не существует - из неё выбывают только насовсем.
Карчи было очень тяжело, он лежал с капельницей и смотрел в потолок. И как всегда, когда ему было плохо и горестно на душе, он невольно вспоминал эпизоды из своей жизни, которые его согревали и убаюкивали.
Вот и сейчас, подогнув ноги и неуклюже свернувшись калачиком, он представлял себя на сеновале, прижавшимся во сне своим маленьким хрупким телом четырёхлетнего мальчишки к огромному великану - русскому солдату. От великана исходило умиротворяющее спокойствие и необыкновенное тепло, которое окутывало его, убаюкивало и уносило далеко далеко, в давно минувшие годы страшной войны.
Карчи плохо помнил те события 1945 года. В памяти остались только отрывочные эпизоды, как он с матерью и дедом прячется в подвале своего дома в деревне под Секешфехерваром при обстрелах. Помнил увиденные впервые танки, и услышанную немецкую, а потом русскую непонятную речь.
Сохранилось так же ощущение страха и любопытства, когда в дом на постой пришли русские солдаты.
Один русский солдат казался маленькому Карчи великаном. Великану места в доме не хватило, и ему пришлось расположиться в пристройке на сеновале. Карчи было любопытно наблюдать за солдатом, который обустраивался на ночлег.
На сеновале было холодно, но таинственно и интересно. Когда богатырь улёгся, маленький Карчи юркнул к нему подмышку. На всю жизнь ему запомнилось то спокойствие и тепло, которое исходило от могучего, пропахшего чем-то незнакомым тела богатыря.
Так крепко, как тогда, мальчик никогда ещё не спал. В последующем они с русским великаном несколько ночей спали вместе на сене в обнимку, а мать не возражала, так как в доме свободного места для ночлега всё равно не было.
Солдат во сне часто прижимал Карчи к себе, целовал его в затылок и называл каким-то незнакомым именем. В последующем мальчик узнал, что дома у русского солдата растёт такой же сынишка, но он его ещё никогда не видел, так как ушёл на войну.
И Карчи не помнил своего отца - тот тоже ушёл воевать.
Эти ночи подмышкой у русского солдата, это необыкновенное тепло и чувство уюта, которые погружали тело в сладкую дремоту, Карчи вспоминал потом всю жизнь, когда ему было плохо. Ощущение умиротворяющего покоя придавало ему силы и вселяло уверенность в лучшее, когда он болел.
Вот и сейчас, засыпая на капельнице, Карчи опять, как тогда в детстве, почувствовал эту целительную силу, наполняющую его слабеющее тело, и подумал: "Как странно, того русского солдата давно уже нет, а тепло от него осталось."
А потом прошептал сам себе: " У меня всё будет хорошо, я обязательно выпишусь".
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Я возвращалась домой из клиники, где лежит Карчи, и вспоминала его рассказ о русском солдате. На стене старого жилого дома рядом с автобусной остановкой в центре Будапештая нашла глазами уже затёртую русскую надпись со времён войны: Проверено - мин нет.
В груди болезненно защемило:
-Вот и тебя, солдат, давно уже нет, а тепло твоё осталось...
Взятие Будапешта. 1945 год.
Надписи:
http://bombariado.info.hu/tuzszeresz-hirek/aknamentesitett-budapest/