Корея (день тринадцатый, последний; дактоританг, бокбунджа-джу )
Уже с самого утра не проходило ощущение, что это последний день. Немного грустно -- даже гулять было немного грустно. Мы собрались и поехали смотреть ещё один район Тэджона. Обычный жилой район, в котором сохранились дома четырнадцатого--семнадцатого веков. Когда-то этот район был чем-то вроде места для проведения конференций. Туда съезжались исследователи, учёные и делились работами, учились друг у друга, грызли гранит. Несколько домов сохранилось -- некоторые побогаче, другие победнее. Мы подошли к первому из них -- издалека видны крыши с характерной черепицей, виден забор, видно несколько домиков поменьше во дворе. Мы подошли, надеясь зайти внутрь и посмотреть, но ворота оказались закрыты и сквозь щель я увидела что во дворе сушится чьё-то бельё. Обычное бельё двадцать первого века.
-- Представляешь, -- востоженно зашептала я, -- там кто-то живёт, стирает бельё, готовит дольсотбап
-- И держит ворота закрытыми, -- мрачно продолжил Ыкл, -- чего ты радуешься, это значит, что посмотреть дом не получится. Скажи спасибо, что крыши видно.
Мы походили немного вокруг и пошли дальше.
Следующим пунктом была беседка -- тоже, к сожалению, закрытая. Но хорошо было видно богатейшую резную расписную крышу. Рядом с беседкой пояснение. Жила-была девушка, которая была замужем за парнем. Когда ей было двадцать два года, парень умер (не помню почему и как). Её родители хотели выдать её замуж опять, но она отказалась. Ушла с четырёхлетним сыном к любимым свёкрам. Свёкры жили сотни километров оттуда. Они шли то ли месяц, то ли даже несколько месяцев. Она вырастила сына и сын стал одним из знаменитых учёных. Эта беседка в её честь. Насколько мы поняли, от неё осталась только вот эта крыша.
Мы погуляли немного в парке вокруг и пошли дальше. Следующий дом -- самый главный в этом районе. Большой парк вокруг, на входе в парк огромная расписная резная беседка прямо на берегу пруда. Пруд застелен фиолетовыми лотосами. Мы сели в беседку и я поняла, что могу так сидеть, кажется, целую вечность. Но у нас не было вечности и посему мы пошли дальше -- смотреть дом.
Ворота были открыты, но на пороге главного строения сидели люди и что-то ели. Рядом стояли машины. Мы растерялись и пошли смотреть дом для гостей. Дом для гостей открыт для всех -- можно зайти, предварительно разувшись, сесть, ощутить как это было, почувствовать дух. Дом небольшой и уютный. Несмотря на жару на улице, в доме прохладно. На окнах что-то белое -- оказалось, окна заклеены особенной жатой, тонкой, но прочной бумагой (на ощупь будто жаккард). Интересно, что, скорее всего, именно благодаря таким небольшим хитростям, в доме прохладно. Впрочем, может я ошибаюсь. В доме две комнаты -- гостиная и спальня. В гостиной небольшой стол и подушки. На стенах под потолком таблички с какими-то надписями -- по всем стенам. Вход во вторую комнату прячется посреди одной из стен гостиной -- не сразу заметила, что в одной из стен есть дверь. Стена, как и окна, оклеена белой бумагой и посреди едва заметный шов -- дверь. Вторая комната невелика -- узкая и длинная. В комнате шкаф и должен быть традиционный матрас. Мы походили, посмотрели -- удивительно уютно. Если забыть об отсутствии ванны и туалета, очень приятно, должно быть, там находиться. Вокруг очень тихо -- только ветер и птицы.
Мы пошли дальше гулять по парку. Пруд, образованный из фонтана -- струи стекают в небольшой бассейн, вода течёт себе дальше. Наверное, там источники, но так это или нет, не знаю.
Мы погуляли ещё немного и пошли есть. Долго искали где бы поесть, перебирали и, наконец, зашли в небольшой ресторанчик.
-- Смотри, -- вскричал Ыкл, -- тут подают дактоританг!
-- И что? -- я силилась вспомнить о чём вообще речь. Я поняла приблизительно: суффикс танг означает суп, дак -- это курица, но почему он такой довольный?
-- Как что! Помнишь, ты хотела суп в горшочке, в котором лежит целый цыплёнок? Так вот это, если не ошибаюсь, он и есть!
Мы зашли. Небольшая комната с одним длинным столом. За столом сидит компания из семи или восьми женщин. Одна встала, подошла к нам. Мы разулись, и она, жестами, пригласила нас во вторую комнату. Вторая комната в глубине, на небольшом возвышении -- поднимаешься одну ступеньку и оказываешься в узкой длинной комнате. В ней один длинный стол. Мы сели и заказали дактоританг. Женщина удивилась, улыбнулась и начала что-то быстро говорить, размахивая руками. Мы ничего не понимали, только улыбались и согласно кивали. На всё. Она продолжала говорить, то и дело предложения явно заканчивались вопросом, но мы ничего не понимали и только улыбались. Единственное, что мы смогли ей объяснить, что нам можно острое, а чадо острого не любит. Она ещё пару раз переспросила -- дактоританг?, мы кивнули и она пошла в центральную комнату, являющуюся по совместительству кухней.
На кухне она отодвинула все тарелки со стойки, подошла к плите, крутилась там несколько минут, вернулась к стойке. Рядом со стойкой большие лари. Она подошла к одному из них -- большая алюминиевая миска в руке. Вытащила из ларя несколько сырых картофелин. Подошла к следующему -- достала чеснок и несколько стручков зелёного перца. Села на табуретку и начала чистить картошку и чеснок. Несколько раз прерывалась, куда-то звонила, с кем-то совещалась. Я всё не могла понять что тут происходит. Подошла к нам минут через десять с миской. Показала нам -- в миске чёрная фасоль. Спросила-показала: хотите это в суп? Мы кивнули, она опять ушла колдовать над супом, который она варила прямо на месте, только для нас. Опять куда-то звонила и всё бормотала и бормотала. Я зачарованно смотрела на плиту.
-- Слушай, -- зашептала я, будто она могла понять что я говорю, -- если это для нас, то ты даже не представляешь какая там кастрюля! Там чан диаметром полметра, ты понимаешь?
Ыкл махнул рукой -- ты путаешь! Мы всё сидели и сидели, а она всё бегала, бормотала и почему-то напоминала половину персонажей из любимого карлика носа. Я бы не удивилась, если бы она вынула из кармана что-нибудь, дунула, плюнула и что-то там обязательно бы случилось. Невысокая, сухая, острые черты лица, хитрый взгляд. Лет шестидесяти.
Пока она бегала и бормотала, Ыкл пытался читать надписи на стекле -- меню. Читал, лез в словарь, сообщал мне. Юккетанг, -- громко прочёл он, полез в словарь и запнулся, -- нет, лучше я не буду тебе говорить что это. Я насторожилась. Нет, это совсем не то, что мы заказали, но что же это такое, что лучше мне не говорить. Что такое танг, я уже рассказала. Ке по-корейски -- собака. Лучше бы я действительно этого не знала. Но что тут говорить -- мы же знали, что здесь есть и такие блюда.
Минут через сорок она начала приносить закуски: кимчи, полная тарелка сушёной мелкой рыбы (вроде той, которая в баночке с миндалём), ещё какие-то соленья, полная тарелка чёрной фасоли с чесноком -- всё совсем не такое, как мы до сих пор пробовали и удивительно вкусное. Если я правильно понимаю, это один из тех самых -- маленьких семейных ресторанчиков.
Наконец настала очередь супа. Сначала она принесла горшок для чада, содержимого которого хватило бы (вместе с закусками) на нас троих. Но это не на троих. Это особое, не острое -- только для неё. Следом она принесла большую газовую горелку, убежала, вернулась -- в руках каменный чан диаметром около полуметра. В чане бурлил-кипел дактоританг. Она быстро и ловко поставила его на горелку, чтобы он не переставал кипеть, и стала нас подбадривать пробовать. В чане суп -- оранжевого цвета, острый, пряный, изумительно-пахнущий. В супе целые картофелины, разрезанные пополам стручки перца, много долек чеснока, перья лука-порея, фасоль, кабачки, зелень. И целая, нарезанная на куски, курица. Целая средняя курица. Поставив суп на горелку, она внимательно осмотрела стол, взмахнула рукой, убежала снова и вернулась с тремя большими пиалами риса -- рис пополам с фасолью, оттого кажущийся фиолетовым.
Необычайно вкусный суп, которым, наверное, можно накормить одну небольшую голодающую армию. Уж насколько Ыкл старается не оставлять (чтобы не проявить неуважение), здесь мы сдались. Мы съели сколько могли (можно не есть неделю, решил Ыкл) и всё равно, с трудом, одолели треть чана. Чадо одолела треть своего горшка и мы, осоловевшие, пошли домой отдыхать.
Последний вечер должен был быть суматошным. Надо купить всем подарков, купить нам то, что мы хотели (набор, состоящий из ложек и палочек), купить сладостей, погулять и обязательно поужинать хан-у -- когда ещё придётся. Наш местный друг отвёл нас в магазин, где Ыкл скупил, кажется, все словари, которые у них были, перемежая их детскими книгами, радуясь как ребёнок. Мы купили подарков и решили немного погулять, заодно рассказать знакомому про дактоританг. Только я сказала название, как он посмотрел на нас точь-в-точь как та женщина, и я поняла -- знание про этот суп дано только местным, но зато всем. Удел пришельцев -- ошибаться и попадать впросак. Посмеявшись, мы пошли в то же место, что и вчера -- есть хан-у. На этот раз он показал нам какие два дополнительных сорта следует заказать, и мы заказали три разных куска говядины. Один принесли большой и целый -- такой, о котором я рассказывала вчера, а два -- нарезанных на тонкие длинные полоски. Официантка орудовала ножницами и щипцами, крутила, вертела, нарезала. Восхитительное мясо.
К мясу было решено заказать бокбунджа-джу -- корейское вино.
-- Слушай, -- я услышала название и встрепенулась, -- а мне ведь советовали выпить именно эту джу. Амиго в жж советовал. Давайте же скорее закажем.
Дивное ежевичное корейское вино. Я влюбилась. Немного сладковатое, немного терпкое, не пьянящее -- идеальное вино к идеальному мясу. Мы выпили две маленькие бутылки бокбунджа-джу и я начала думать, что нам нужен ещё один чемодан -- я наполню его макколли, бокбунджа-джу, острыми соусами, соусом из ферментированной сои и положу туда небольшую хан-у, можно живую. Всё это я заберу с собой и буду как кащей над златом.
По дороге в гостиницу я ещё раз убедилась в том, что мир мал, а математический мир -- нано-мал. По дороге в гостиницу мы встретили нашу хорошую подругу и коллегу из Калифорнии. Вот идёшь по небольшой корейской улице и раз -- о, привет! как же здорово тебя видеть! как жалко, что мы утром улетаем. Мы поболтали несколько минут, договорились встретиться где-нибудь ещё и пошли собирать вещи.
Утром мы поехали на вокзал, но оказалось, что все автобусы переполнены и мы поехали на такси. Ехали два с половиной часа и ещё раз любовались Кореей. Зелёная, благоухающая, облака на горах, солнце, спокойствие -- дивное место. Кульминацией поездки был инчеонский мост. Мы ехали на поезде и не видели этой громады -- теперь увидели. Бесконечная река (или залив), бесконечный мост -- километров двадцать. А сбоку вода, яхты, корабли. Мост всё не кончается и не кончается.
-- Смотри, -- ткнул меня Ыкл, -- вот это называется: берегов не видно.
Их действительно не видно. И непонятно как же такое может быть -- едешь и едешь, а вода всё не кончается. Наконец мост кончился, мы приехали в аэропорт.
Нет, я не увезла полный чемодан макколли и бокбунджа-джу, но пару бутылок мы, всё же, купили уже в аэропорту. Ура! Будете уезжать из Кореи, не бойтесь попробовать корейских яств в аэропорту. Нет, дольсотбибимбап в аэропорту, наверное, не столь дивный, как в небольшом тэджонском ресторанчике, но, тем не менее -- очень вкусен. Обжигаясь и торопясь, мы доели дольсотбибимбап, какое-то чиге и бульгоги и побежали на самолёт, в который вошли предпоследними. Вот и всё. Домой.
Чудесного всем дня! Аньёнг!
Ваша Я.
P.S. Будет ещё один корейский пост -- россыпью всё забытое. На этом, по крайней мере на данный момент, рассказы о Корее закончатся. Большое спасибо, что читали.
-- Представляешь, -- востоженно зашептала я, -- там кто-то живёт, стирает бельё, готовит дольсотбап
-- И держит ворота закрытыми, -- мрачно продолжил Ыкл, -- чего ты радуешься, это значит, что посмотреть дом не получится. Скажи спасибо, что крыши видно.
Мы походили немного вокруг и пошли дальше.
Следующим пунктом была беседка -- тоже, к сожалению, закрытая. Но хорошо было видно богатейшую резную расписную крышу. Рядом с беседкой пояснение. Жила-была девушка, которая была замужем за парнем. Когда ей было двадцать два года, парень умер (не помню почему и как). Её родители хотели выдать её замуж опять, но она отказалась. Ушла с четырёхлетним сыном к любимым свёкрам. Свёкры жили сотни километров оттуда. Они шли то ли месяц, то ли даже несколько месяцев. Она вырастила сына и сын стал одним из знаменитых учёных. Эта беседка в её честь. Насколько мы поняли, от неё осталась только вот эта крыша.
Мы погуляли немного в парке вокруг и пошли дальше. Следующий дом -- самый главный в этом районе. Большой парк вокруг, на входе в парк огромная расписная резная беседка прямо на берегу пруда. Пруд застелен фиолетовыми лотосами. Мы сели в беседку и я поняла, что могу так сидеть, кажется, целую вечность. Но у нас не было вечности и посему мы пошли дальше -- смотреть дом.
Ворота были открыты, но на пороге главного строения сидели люди и что-то ели. Рядом стояли машины. Мы растерялись и пошли смотреть дом для гостей. Дом для гостей открыт для всех -- можно зайти, предварительно разувшись, сесть, ощутить как это было, почувствовать дух. Дом небольшой и уютный. Несмотря на жару на улице, в доме прохладно. На окнах что-то белое -- оказалось, окна заклеены особенной жатой, тонкой, но прочной бумагой (на ощупь будто жаккард). Интересно, что, скорее всего, именно благодаря таким небольшим хитростям, в доме прохладно. Впрочем, может я ошибаюсь. В доме две комнаты -- гостиная и спальня. В гостиной небольшой стол и подушки. На стенах под потолком таблички с какими-то надписями -- по всем стенам. Вход во вторую комнату прячется посреди одной из стен гостиной -- не сразу заметила, что в одной из стен есть дверь. Стена, как и окна, оклеена белой бумагой и посреди едва заметный шов -- дверь. Вторая комната невелика -- узкая и длинная. В комнате шкаф и должен быть традиционный матрас. Мы походили, посмотрели -- удивительно уютно. Если забыть об отсутствии ванны и туалета, очень приятно, должно быть, там находиться. Вокруг очень тихо -- только ветер и птицы.
Мы пошли дальше гулять по парку. Пруд, образованный из фонтана -- струи стекают в небольшой бассейн, вода течёт себе дальше. Наверное, там источники, но так это или нет, не знаю.
Мы погуляли ещё немного и пошли есть. Долго искали где бы поесть, перебирали и, наконец, зашли в небольшой ресторанчик.
-- Смотри, -- вскричал Ыкл, -- тут подают дактоританг!
-- И что? -- я силилась вспомнить о чём вообще речь. Я поняла приблизительно: суффикс танг означает суп, дак -- это курица, но почему он такой довольный?
-- Как что! Помнишь, ты хотела суп в горшочке, в котором лежит целый цыплёнок? Так вот это, если не ошибаюсь, он и есть!
Мы зашли. Небольшая комната с одним длинным столом. За столом сидит компания из семи или восьми женщин. Одна встала, подошла к нам. Мы разулись, и она, жестами, пригласила нас во вторую комнату. Вторая комната в глубине, на небольшом возвышении -- поднимаешься одну ступеньку и оказываешься в узкой длинной комнате. В ней один длинный стол. Мы сели и заказали дактоританг. Женщина удивилась, улыбнулась и начала что-то быстро говорить, размахивая руками. Мы ничего не понимали, только улыбались и согласно кивали. На всё. Она продолжала говорить, то и дело предложения явно заканчивались вопросом, но мы ничего не понимали и только улыбались. Единственное, что мы смогли ей объяснить, что нам можно острое, а чадо острого не любит. Она ещё пару раз переспросила -- дактоританг?, мы кивнули и она пошла в центральную комнату, являющуюся по совместительству кухней.
На кухне она отодвинула все тарелки со стойки, подошла к плите, крутилась там несколько минут, вернулась к стойке. Рядом со стойкой большие лари. Она подошла к одному из них -- большая алюминиевая миска в руке. Вытащила из ларя несколько сырых картофелин. Подошла к следующему -- достала чеснок и несколько стручков зелёного перца. Села на табуретку и начала чистить картошку и чеснок. Несколько раз прерывалась, куда-то звонила, с кем-то совещалась. Я всё не могла понять что тут происходит. Подошла к нам минут через десять с миской. Показала нам -- в миске чёрная фасоль. Спросила-показала: хотите это в суп? Мы кивнули, она опять ушла колдовать над супом, который она варила прямо на месте, только для нас. Опять куда-то звонила и всё бормотала и бормотала. Я зачарованно смотрела на плиту.
-- Слушай, -- зашептала я, будто она могла понять что я говорю, -- если это для нас, то ты даже не представляешь какая там кастрюля! Там чан диаметром полметра, ты понимаешь?
Ыкл махнул рукой -- ты путаешь! Мы всё сидели и сидели, а она всё бегала, бормотала и почему-то напоминала половину персонажей из любимого карлика носа. Я бы не удивилась, если бы она вынула из кармана что-нибудь, дунула, плюнула и что-то там обязательно бы случилось. Невысокая, сухая, острые черты лица, хитрый взгляд. Лет шестидесяти.
Пока она бегала и бормотала, Ыкл пытался читать надписи на стекле -- меню. Читал, лез в словарь, сообщал мне. Юккетанг, -- громко прочёл он, полез в словарь и запнулся, -- нет, лучше я не буду тебе говорить что это. Я насторожилась. Нет, это совсем не то, что мы заказали, но что же это такое, что лучше мне не говорить. Что такое танг, я уже рассказала. Ке по-корейски -- собака. Лучше бы я действительно этого не знала. Но что тут говорить -- мы же знали, что здесь есть и такие блюда.
Минут через сорок она начала приносить закуски: кимчи, полная тарелка сушёной мелкой рыбы (вроде той, которая в баночке с миндалём), ещё какие-то соленья, полная тарелка чёрной фасоли с чесноком -- всё совсем не такое, как мы до сих пор пробовали и удивительно вкусное. Если я правильно понимаю, это один из тех самых -- маленьких семейных ресторанчиков.
Наконец настала очередь супа. Сначала она принесла горшок для чада, содержимого которого хватило бы (вместе с закусками) на нас троих. Но это не на троих. Это особое, не острое -- только для неё. Следом она принесла большую газовую горелку, убежала, вернулась -- в руках каменный чан диаметром около полуметра. В чане бурлил-кипел дактоританг. Она быстро и ловко поставила его на горелку, чтобы он не переставал кипеть, и стала нас подбадривать пробовать. В чане суп -- оранжевого цвета, острый, пряный, изумительно-пахнущий. В супе целые картофелины, разрезанные пополам стручки перца, много долек чеснока, перья лука-порея, фасоль, кабачки, зелень. И целая, нарезанная на куски, курица. Целая средняя курица. Поставив суп на горелку, она внимательно осмотрела стол, взмахнула рукой, убежала снова и вернулась с тремя большими пиалами риса -- рис пополам с фасолью, оттого кажущийся фиолетовым.
Необычайно вкусный суп, которым, наверное, можно накормить одну небольшую голодающую армию. Уж насколько Ыкл старается не оставлять (чтобы не проявить неуважение), здесь мы сдались. Мы съели сколько могли (можно не есть неделю, решил Ыкл) и всё равно, с трудом, одолели треть чана. Чадо одолела треть своего горшка и мы, осоловевшие, пошли домой отдыхать.
Последний вечер должен был быть суматошным. Надо купить всем подарков, купить нам то, что мы хотели (набор, состоящий из ложек и палочек), купить сладостей, погулять и обязательно поужинать хан-у -- когда ещё придётся. Наш местный друг отвёл нас в магазин, где Ыкл скупил, кажется, все словари, которые у них были, перемежая их детскими книгами, радуясь как ребёнок. Мы купили подарков и решили немного погулять, заодно рассказать знакомому про дактоританг. Только я сказала название, как он посмотрел на нас точь-в-точь как та женщина, и я поняла -- знание про этот суп дано только местным, но зато всем. Удел пришельцев -- ошибаться и попадать впросак. Посмеявшись, мы пошли в то же место, что и вчера -- есть хан-у. На этот раз он показал нам какие два дополнительных сорта следует заказать, и мы заказали три разных куска говядины. Один принесли большой и целый -- такой, о котором я рассказывала вчера, а два -- нарезанных на тонкие длинные полоски. Официантка орудовала ножницами и щипцами, крутила, вертела, нарезала. Восхитительное мясо.
К мясу было решено заказать бокбунджа-джу -- корейское вино.
-- Слушай, -- я услышала название и встрепенулась, -- а мне ведь советовали выпить именно эту джу. Амиго в жж советовал. Давайте же скорее закажем.
Дивное ежевичное корейское вино. Я влюбилась. Немного сладковатое, немного терпкое, не пьянящее -- идеальное вино к идеальному мясу. Мы выпили две маленькие бутылки бокбунджа-джу и я начала думать, что нам нужен ещё один чемодан -- я наполню его макколли, бокбунджа-джу, острыми соусами, соусом из ферментированной сои и положу туда небольшую хан-у, можно живую. Всё это я заберу с собой и буду как кащей над златом.
По дороге в гостиницу я ещё раз убедилась в том, что мир мал, а математический мир -- нано-мал. По дороге в гостиницу мы встретили нашу хорошую подругу и коллегу из Калифорнии. Вот идёшь по небольшой корейской улице и раз -- о, привет! как же здорово тебя видеть! как жалко, что мы утром улетаем. Мы поболтали несколько минут, договорились встретиться где-нибудь ещё и пошли собирать вещи.
Утром мы поехали на вокзал, но оказалось, что все автобусы переполнены и мы поехали на такси. Ехали два с половиной часа и ещё раз любовались Кореей. Зелёная, благоухающая, облака на горах, солнце, спокойствие -- дивное место. Кульминацией поездки был инчеонский мост. Мы ехали на поезде и не видели этой громады -- теперь увидели. Бесконечная река (или залив), бесконечный мост -- километров двадцать. А сбоку вода, яхты, корабли. Мост всё не кончается и не кончается.
-- Смотри, -- ткнул меня Ыкл, -- вот это называется: берегов не видно.
Их действительно не видно. И непонятно как же такое может быть -- едешь и едешь, а вода всё не кончается. Наконец мост кончился, мы приехали в аэропорт.
Нет, я не увезла полный чемодан макколли и бокбунджа-джу, но пару бутылок мы, всё же, купили уже в аэропорту. Ура! Будете уезжать из Кореи, не бойтесь попробовать корейских яств в аэропорту. Нет, дольсотбибимбап в аэропорту, наверное, не столь дивный, как в небольшом тэджонском ресторанчике, но, тем не менее -- очень вкусен. Обжигаясь и торопясь, мы доели дольсотбибимбап, какое-то чиге и бульгоги и побежали на самолёт, в который вошли предпоследними. Вот и всё. Домой.
Чудесного всем дня! Аньёнг!
Ваша Я.
P.S. Будет ещё один корейский пост -- россыпью всё забытое. На этом, по крайней мере на данный момент, рассказы о Корее закончатся. Большое спасибо, что читали.