Танец - это тайный язык нашей души
Против консервативного взгляда на женщину только как на мать восстала создательница танца модерн Марта Грэхем (ГРЭМ) (1894-1991). Она родилась в США; ее родители ее были прихожанами пресвитерианской церкви, и в детстве она должна была исправно ее посещать. Впоследствии она вспоминала, каким кошмаром для ребенка было ходить в мрачную, темную церковь и отсиживать там соврешенно неэмоциональные, безжизненные службы. Танец, который она открыла для себя позже, был полным контрастом скуке церковной службы; он был праздником, «чудом» двигающегося тела.
Но пуританские правила не допускали свободного телесного выражения чувств. Прабабушка Марты - настоящий матриарх семьи - вместе с родителями старалась сделать из девочки «настоящую леди». Это означало подготовку к роли жены - что же еще было делать юной леди? Когда Марте испольнилось 14 лет, семья переехала в Калифорнию. Для нее это было освобождением. В субтропическом климате, писала позже Грэхем, ни один ребенок не мог бы превратиться в пуританина [Don McDonagh. Martha Graham, A Biography. New York, 1973. С. 13].
Хотя семья Грэхем была религиозной и считала танцы грехом, однажды ей было разрешено пойти на концерт известной танцовщицы Рут Сен-Дени. Кроме того, несмотря на строгость взглядов, родители Марты были не против ее обучения в колледже. Вассар колледж, куда ее прочили родители, был известен не только качеством образования, но и своими спортивными традициями и суфражистскими симпатиями (суфражизм - движение за то, чтобы женщины получили избирательное право наравне с мужчинами). Спорт был одним из немногочисленных в то время возможностей для молодых американки проявить себя. В 1920-е и 1930-е годы большинство получивших известность американских женщин были или кинозвездами или спортсменками. Однако, увидев выступление Рут Сен-Дени, Марта захотела стать танцовщицей. В 1913 году ей разрешили поступить в Школу экспрессии в Лос-Анджелесе; затем она училась в школе «Денишоун», которую основала сама Сен-Дени вместе с партнером, Тедом Шоуном, в Калифорнии.
В годы, когда проходило ученичество Грэхем, на танец смотрели главным образом как на развлечение - он был составной частью водевилей, костюмированных представлений, светских балов. Статус искусства имел только один вид танца - балет, который в Америке считался европейской штучкой. В американских же танцевальных школах учениц готовили для участия в шоу и кабаре, и относились к ним соответственно. Но Марта хотела быть не девушкой из кабаре, а настоящей артисткой. Она с гордостью вспоминала позднее в мемуарах, что единственная в школе была освобождена от строгого надзора, которому подвергались все другие девушки, на том основании, что «Грэхем - это искусство». И впоследствии все ее мужчины смотрели на нее снизу вверх, как на художника и гения.
В ее эпоху бытовали жесткие стереотипы мужского и женского, о том, например, что мужчины церебральны, а женщины эмоциональны; мужчины в танце выражают себя в толчковых прямолинейных движениях, а женщины - в плавных движениях, совершающимся по траекториям кривых. Грэхем заявила, что она «не хочет быть ни деревом, ни цветком, ни волной». В своих танцах она отказалась от стандартного взгляда на женственность и стремилась к тому, чтобы сделать свои персонажи безличными, условно-формальными, сильными и даже маскулинными. В теле танцора, по мнению Грэхем, зрители должны видеть человека вообще -дисциплинированного, способного к высокой концентрации, сильного. Глядя на танец, зрители должны лучше узнать самих себя.
Очень многие комментаторы ее творчества отмечали связь Грэхем с феминизмом. На суперобложке одной из ее биографий помещена цитата, взятая из статьи в «Нью-Йорк Таймс»: «Наиболее воинственная и наиболее талантливая феминистка, Марта Грэхем освободила и женщину, и танец!» Хотя она сама считала, что не принимала участие в движении за эмансипацию, своим танцем Грэхем ломала стереотип: женщина - это слабое существо. Она никогда не считала себя ниже мужчин, даже тех, которыми восхищалась.
В то время некоторые ассоциировали независимую женщину с лесбиянкой. Чтобы защититься от подобных подозрений, Грэхем заявляла: «Женщины меня не интересуют. Я люблю мужчин» [Martha Graham. Blood Memory. New York, 1991. С. 25-26]. Тем самым она также утверждала право женщины на самореализацию, в том числе сексуальную, на равные права в любви.
Грэхем была известна своей неконвенциональной моралью. Ее технику часто связывают с возрождением женской сексуальности. Для нее был важен сексуальный опыт танцовщиц (ее труппа была чисто женской); однажды она сказала, что не потерпит девственниц в своей компании. В то же время она считала, что для достижения совершенства танцовщица должна отказаться от материнства. Объясняла она это тем, что танцевальное движение начинается толчком, идущим из области таза; ученицам она иногда говорила, что они должны танцевать от матки. Нерожавшая женина, по ее предположению - впрочем, никем не доказанному - обладает большей энергией, которая и делает ее танец более мощным. Сама Грэхем сделал свой выбор в пользу танца и не имела детей.
Акцент, который делала Грэхем на силе, энергии в танце, ее уклон в сторону маскулинности движений не могут, наверное, считаться ортодоксальными феминистскими ценостями. Но в результате ее работы танцовщица перестала считаться воплощением слабости. Участницы труппы Грэхем, по словам одной из них, больше не были грациозными маленькими эльфами; они стали земными женщинами, полными страстей.
Статья отсюда
Марта Грэхем, высказывания:
• Все вещи, которые я делаю, есть в каждой женщине. Каждая женщина - это Медея. Каждая женщина - Иокаста. Приходит время, и женщина становится матерью своему мужу. Клитемнестра тоже в каждой женщине, когда она убивает.
• Вы уникальны, и если уникальность ваша не реализована, мир что-то теряет.
• Некоторые люди находят тысячи причин, почему они не могут делать то, что любят, а нужна всего навсего одна причина для того, чтобы делать.
• Тело - это наши священные одежды.
• Существует жизненная сила, энергия, которая приходит в действие через вас, и только вы можете должным образом выразить ее во всей ее неповторимости. Если же вы блокируете эту силу, никакой другой посредник не сможет передать ее так, как это можете вы, и она будет утеряна навсегда. Мир будет лишен ее. И не ваше дело - определять, насколько она хороша или ценна, или насколько сравнима с другими.Ваше дело - четко придерживаться своего направления, держать канал открытым. Вам даже не нужно верить в себя или в свою работу. Все что нужно - быть открытым, осознавать те импульсы и внутренние толчки, которые мотивируют именно вас. Держите канал октрытым. … Ни один художник не бывает доволен своим творением… Удовлетворения никогда не наступает. Есть только странная, божественная неудовлетворенность; благословенное волнение, которое заставляет нас двигаться дальше и делает нас более живыми, чем кто-либо еще.
• Тело говорит о том, о чем слова сказать не могут.
• Тело - наш инструмент в танце, но искусство вне творения, вне тела.
• Наши руки растут из спины, потому что когда-то они были крыльями.
• Ни один художник не обгоняет свое время. Он и есть свое время. Просто остальные отстают от него.
• Танец - это тайный язык нашей души.
• Танец - это просто открытие, открытие и еще раз открытие.
• Людям безразлично, что вы не умеете хорошо танцевать. Просто поднимайтесь и танцуйте. Великие танцоры становились великими не благодаря безупречной технике исполнения, а благодаря своей страсти.
• Танец - это песня тела. Песня радости или боли.
• Я никогда не хотела быть деревом, цветком или волной. В теле танцора зритель должен видеть себя, не имитацию каждодневных действий, не явление природы, не экзотическое существо с другой планеты, но то чудо, коим является человек.
• Меня захватывает магия движения и света. Движение никогда не лжет. Это магия того, что я называю космическим пространством воображения. Это огромная вселенная, далекая от нашей обычной жизни, где порою странствует наше воображение. Быть может оно найдет новую планету, а, возможно и нет, и то же самое делает танцор.
•Танец дает ощутить торжество жизни, он питает зрителя, подключает к острому осознанию силы, мистерии, юмора, многообразия, удивительного чуда жизни. Это и есть смысл танца.
•Наши ноги, относительно маленькие, держат вес всего тела. Это чудо, и танец - одно из удивительнейших его проявлений.
• Танец выглядит чарующим, легким, восхитительным. Но путь к раю достижения не легче чем любой другой. Иногда ты так изнурен, что тело плачет даже во сне. Бывают времена полного разочарования, повседневные маленькие смерти.
•Мы учимся на практике. Учимся ли мы танцевать на практике, учимся ли мы жить, принцип один и тот же. В какой-то из областей мы становимся атлетами Бога.
• Обычно занимает десять лет для того, чтобы взрастить танцора. Десять лет на то, чтобы овладеть инструментом, материалом, с которым приходится иметь дело, полностью познать его.
• Страдание - это инфекционное заболевание.
•В 1980 один благонамеренный сборщик средств пришел ко мне и сказал , "Мисс Грэхем, самая важная вещь, которую вы получите, это респектабельность." Мне хотелось плюнуть. Респектабельность! Покажите мне хоть одного художника, который хочет быть респектабельным.
•В мои 96 лет меня часто спрашивают, верю ли я в жизнь после смерти. Я верю в то, что жизнь священна, и в непрерывность жизни и энергии. И знаю, что меня не привлекает безымянность и забвение смерти. Я должна и хочу смотреть в лицо только тому, что сейчас.
Но пуританские правила не допускали свободного телесного выражения чувств. Прабабушка Марты - настоящий матриарх семьи - вместе с родителями старалась сделать из девочки «настоящую леди». Это означало подготовку к роли жены - что же еще было делать юной леди? Когда Марте испольнилось 14 лет, семья переехала в Калифорнию. Для нее это было освобождением. В субтропическом климате, писала позже Грэхем, ни один ребенок не мог бы превратиться в пуританина [Don McDonagh. Martha Graham, A Biography. New York, 1973. С. 13].
Хотя семья Грэхем была религиозной и считала танцы грехом, однажды ей было разрешено пойти на концерт известной танцовщицы Рут Сен-Дени. Кроме того, несмотря на строгость взглядов, родители Марты были не против ее обучения в колледже. Вассар колледж, куда ее прочили родители, был известен не только качеством образования, но и своими спортивными традициями и суфражистскими симпатиями (суфражизм - движение за то, чтобы женщины получили избирательное право наравне с мужчинами). Спорт был одним из немногочисленных в то время возможностей для молодых американки проявить себя. В 1920-е и 1930-е годы большинство получивших известность американских женщин были или кинозвездами или спортсменками. Однако, увидев выступление Рут Сен-Дени, Марта захотела стать танцовщицей. В 1913 году ей разрешили поступить в Школу экспрессии в Лос-Анджелесе; затем она училась в школе «Денишоун», которую основала сама Сен-Дени вместе с партнером, Тедом Шоуном, в Калифорнии.
В годы, когда проходило ученичество Грэхем, на танец смотрели главным образом как на развлечение - он был составной частью водевилей, костюмированных представлений, светских балов. Статус искусства имел только один вид танца - балет, который в Америке считался европейской штучкой. В американских же танцевальных школах учениц готовили для участия в шоу и кабаре, и относились к ним соответственно. Но Марта хотела быть не девушкой из кабаре, а настоящей артисткой. Она с гордостью вспоминала позднее в мемуарах, что единственная в школе была освобождена от строгого надзора, которому подвергались все другие девушки, на том основании, что «Грэхем - это искусство». И впоследствии все ее мужчины смотрели на нее снизу вверх, как на художника и гения.
В ее эпоху бытовали жесткие стереотипы мужского и женского, о том, например, что мужчины церебральны, а женщины эмоциональны; мужчины в танце выражают себя в толчковых прямолинейных движениях, а женщины - в плавных движениях, совершающимся по траекториям кривых. Грэхем заявила, что она «не хочет быть ни деревом, ни цветком, ни волной». В своих танцах она отказалась от стандартного взгляда на женственность и стремилась к тому, чтобы сделать свои персонажи безличными, условно-формальными, сильными и даже маскулинными. В теле танцора, по мнению Грэхем, зрители должны видеть человека вообще -дисциплинированного, способного к высокой концентрации, сильного. Глядя на танец, зрители должны лучше узнать самих себя.
Очень многие комментаторы ее творчества отмечали связь Грэхем с феминизмом. На суперобложке одной из ее биографий помещена цитата, взятая из статьи в «Нью-Йорк Таймс»: «Наиболее воинственная и наиболее талантливая феминистка, Марта Грэхем освободила и женщину, и танец!» Хотя она сама считала, что не принимала участие в движении за эмансипацию, своим танцем Грэхем ломала стереотип: женщина - это слабое существо. Она никогда не считала себя ниже мужчин, даже тех, которыми восхищалась.
В то время некоторые ассоциировали независимую женщину с лесбиянкой. Чтобы защититься от подобных подозрений, Грэхем заявляла: «Женщины меня не интересуют. Я люблю мужчин» [Martha Graham. Blood Memory. New York, 1991. С. 25-26]. Тем самым она также утверждала право женщины на самореализацию, в том числе сексуальную, на равные права в любви.
Грэхем была известна своей неконвенциональной моралью. Ее технику часто связывают с возрождением женской сексуальности. Для нее был важен сексуальный опыт танцовщиц (ее труппа была чисто женской); однажды она сказала, что не потерпит девственниц в своей компании. В то же время она считала, что для достижения совершенства танцовщица должна отказаться от материнства. Объясняла она это тем, что танцевальное движение начинается толчком, идущим из области таза; ученицам она иногда говорила, что они должны танцевать от матки. Нерожавшая женина, по ее предположению - впрочем, никем не доказанному - обладает большей энергией, которая и делает ее танец более мощным. Сама Грэхем сделал свой выбор в пользу танца и не имела детей.
Акцент, который делала Грэхем на силе, энергии в танце, ее уклон в сторону маскулинности движений не могут, наверное, считаться ортодоксальными феминистскими ценостями. Но в результате ее работы танцовщица перестала считаться воплощением слабости. Участницы труппы Грэхем, по словам одной из них, больше не были грациозными маленькими эльфами; они стали земными женщинами, полными страстей.
Статья отсюда
Марта Грэхем, высказывания:
• Все вещи, которые я делаю, есть в каждой женщине. Каждая женщина - это Медея. Каждая женщина - Иокаста. Приходит время, и женщина становится матерью своему мужу. Клитемнестра тоже в каждой женщине, когда она убивает.
• Вы уникальны, и если уникальность ваша не реализована, мир что-то теряет.
• Некоторые люди находят тысячи причин, почему они не могут делать то, что любят, а нужна всего навсего одна причина для того, чтобы делать.
• Тело - это наши священные одежды.
• Существует жизненная сила, энергия, которая приходит в действие через вас, и только вы можете должным образом выразить ее во всей ее неповторимости. Если же вы блокируете эту силу, никакой другой посредник не сможет передать ее так, как это можете вы, и она будет утеряна навсегда. Мир будет лишен ее. И не ваше дело - определять, насколько она хороша или ценна, или насколько сравнима с другими.Ваше дело - четко придерживаться своего направления, держать канал открытым. Вам даже не нужно верить в себя или в свою работу. Все что нужно - быть открытым, осознавать те импульсы и внутренние толчки, которые мотивируют именно вас. Держите канал октрытым. … Ни один художник не бывает доволен своим творением… Удовлетворения никогда не наступает. Есть только странная, божественная неудовлетворенность; благословенное волнение, которое заставляет нас двигаться дальше и делает нас более живыми, чем кто-либо еще.
• Тело говорит о том, о чем слова сказать не могут.
• Тело - наш инструмент в танце, но искусство вне творения, вне тела.
• Наши руки растут из спины, потому что когда-то они были крыльями.
• Ни один художник не обгоняет свое время. Он и есть свое время. Просто остальные отстают от него.
• Танец - это тайный язык нашей души.
• Танец - это просто открытие, открытие и еще раз открытие.
• Людям безразлично, что вы не умеете хорошо танцевать. Просто поднимайтесь и танцуйте. Великие танцоры становились великими не благодаря безупречной технике исполнения, а благодаря своей страсти.
• Танец - это песня тела. Песня радости или боли.
• Я никогда не хотела быть деревом, цветком или волной. В теле танцора зритель должен видеть себя, не имитацию каждодневных действий, не явление природы, не экзотическое существо с другой планеты, но то чудо, коим является человек.
• Меня захватывает магия движения и света. Движение никогда не лжет. Это магия того, что я называю космическим пространством воображения. Это огромная вселенная, далекая от нашей обычной жизни, где порою странствует наше воображение. Быть может оно найдет новую планету, а, возможно и нет, и то же самое делает танцор.
•Танец дает ощутить торжество жизни, он питает зрителя, подключает к острому осознанию силы, мистерии, юмора, многообразия, удивительного чуда жизни. Это и есть смысл танца.
•Наши ноги, относительно маленькие, держат вес всего тела. Это чудо, и танец - одно из удивительнейших его проявлений.
• Танец выглядит чарующим, легким, восхитительным. Но путь к раю достижения не легче чем любой другой. Иногда ты так изнурен, что тело плачет даже во сне. Бывают времена полного разочарования, повседневные маленькие смерти.
•Мы учимся на практике. Учимся ли мы танцевать на практике, учимся ли мы жить, принцип один и тот же. В какой-то из областей мы становимся атлетами Бога.
• Обычно занимает десять лет для того, чтобы взрастить танцора. Десять лет на то, чтобы овладеть инструментом, материалом, с которым приходится иметь дело, полностью познать его.
• Страдание - это инфекционное заболевание.
•В 1980 один благонамеренный сборщик средств пришел ко мне и сказал , "Мисс Грэхем, самая важная вещь, которую вы получите, это респектабельность." Мне хотелось плюнуть. Респектабельность! Покажите мне хоть одного художника, который хочет быть респектабельным.
•В мои 96 лет меня часто спрашивают, верю ли я в жизнь после смерти. Я верю в то, что жизнь священна, и в непрерывность жизни и энергии. И знаю, что меня не привлекает безымянность и забвение смерти. Я должна и хочу смотреть в лицо только тому, что сейчас.