Из старенького - 2
Из чащи вышел Щербаков, насмешливый и вещий.
В пещере - ящик; из щели ощерил череп пращур.
Пощупай, до чего щербат: а-ля Бессмертный Кaщей,
И челюстями щелкает, и шебуршит вотще.
Должно быть, лучше в тыщу раз бывают в мире вещи;
Открыв в пещере щель, пора засунуть в ящик мощи...
Он в очи щурится твои, alas! чего же проще,
Он немощен, он тощ и нищ, но счастлив вообще.
И снова, смел и легконог, летит он темным лесом.
(Лес славен зеленью листвы, лисой, а также лосем)
Как елось им и как пилось, и сладко ли спалось им,
Осведомится стихоплет, они ж в ответ "alas!"
Он рыщет рысью рысака, взрывается, как порох,
Ревет, рычит, как роксолан, Аларих или Рюрик,
Карандашом меж прочих тем его рисует Рерих,
С утра резцом дробит Роден и мрамор и гранит.
Разумный наш прославлен бард своею элоквенцьей,
Недаром друг его Гомер и враг его Гораций:
Он мастер рифмы и творец крутых аллитераций -
Ура! не зря его архив истории хранит.
В пещере - ящик; из щели ощерил череп пращур.
Пощупай, до чего щербат: а-ля Бессмертный Кaщей,
И челюстями щелкает, и шебуршит вотще.
Должно быть, лучше в тыщу раз бывают в мире вещи;
Открыв в пещере щель, пора засунуть в ящик мощи...
Он в очи щурится твои, alas! чего же проще,
Он немощен, он тощ и нищ, но счастлив вообще.
И снова, смел и легконог, летит он темным лесом.
(Лес славен зеленью листвы, лисой, а также лосем)
Как елось им и как пилось, и сладко ли спалось им,
Осведомится стихоплет, они ж в ответ "alas!"
Он рыщет рысью рысака, взрывается, как порох,
Ревет, рычит, как роксолан, Аларих или Рюрик,
Карандашом меж прочих тем его рисует Рерих,
С утра резцом дробит Роден и мрамор и гранит.
Разумный наш прославлен бард своею элоквенцьей,
Недаром друг его Гомер и враг его Гораций:
Он мастер рифмы и творец крутых аллитераций -
Ура! не зря его архив истории хранит.