(no subject)
Никто точно не знал, зачем ему это нужно. Точно не из-за денег. Платили ему там чисто символические гроши, которые и деньгами то назвать стыдно. Зарабатывал на жизнь он совсем другой, “нормальной” работой. Вроде вполне адекватный человек, психических отклонений не наблюдается. Живет как все : дом,семья,работа. С друзьями изредка видится.Всё в порядке...
Однако каждый вечер Петя Чугункин принимал отснятый за день материал, садился в старое кожаное кресло и занимался монтажом местной передачи “Чрезвычайные хроники”. Кражи, убийства, изнасилования, автомобильные аварии с летальным исходом. На личном счету Пети уже были горы показанных трупов и реки отредактированной крови. Тут кадр понатуралистичней, тут слёзы потерпевшей, тут ухмыляющаяся физиономия преступника.… Каждый вечер Петя смотрел на человеческие трагедии и кромсал, подправлял, выделял. Не то, чтобы ему это очень нравилось. Нет! Но, тем не менее, каждый вечер, день за днём, программа выходила в эфир.
Наступал Новый год, всё вокруг кружилось в суматошной мишуре предвкушения праздника, но Петя не отвлекался на всеобщее ежегодное сумасшествие: здесь крупным планом окоченевший в сугробе труп бомжа, тут статистика отравившихся суррогатной водкой, тут убийство на бытовой почве.
В феврале у него родился долгожданный сын, чему он, конечно, был безумно рад, но несмотря на бессонные ночи, программу он не бросал: вот попавшая под автобус старушка, здесь жертва бандитского ограбления, тут массовый несчастный случай на стройке.
Наступила весна, в открытое окно монтажной доносились пение птиц, цокот женских каблучков, смех детей и запах сирени. Закрыв глаза, Петя мечтательно вдохнул этот запах, наслаждаясь каждой толикой мгновения, потом резко захлопнул окно, сел перед монитором и начал работать, упрямо повторяя сквозь зубы: ”Шоу должно продолжаться, шоу должно продолжаться, шоу должно…”
Однако каждый вечер Петя Чугункин принимал отснятый за день материал, садился в старое кожаное кресло и занимался монтажом местной передачи “Чрезвычайные хроники”. Кражи, убийства, изнасилования, автомобильные аварии с летальным исходом. На личном счету Пети уже были горы показанных трупов и реки отредактированной крови. Тут кадр понатуралистичней, тут слёзы потерпевшей, тут ухмыляющаяся физиономия преступника.… Каждый вечер Петя смотрел на человеческие трагедии и кромсал, подправлял, выделял. Не то, чтобы ему это очень нравилось. Нет! Но, тем не менее, каждый вечер, день за днём, программа выходила в эфир.
Наступал Новый год, всё вокруг кружилось в суматошной мишуре предвкушения праздника, но Петя не отвлекался на всеобщее ежегодное сумасшествие: здесь крупным планом окоченевший в сугробе труп бомжа, тут статистика отравившихся суррогатной водкой, тут убийство на бытовой почве.
В феврале у него родился долгожданный сын, чему он, конечно, был безумно рад, но несмотря на бессонные ночи, программу он не бросал: вот попавшая под автобус старушка, здесь жертва бандитского ограбления, тут массовый несчастный случай на стройке.
Наступила весна, в открытое окно монтажной доносились пение птиц, цокот женских каблучков, смех детей и запах сирени. Закрыв глаза, Петя мечтательно вдохнул этот запах, наслаждаясь каждой толикой мгновения, потом резко захлопнул окно, сел перед монитором и начал работать, упрямо повторяя сквозь зубы: ”Шоу должно продолжаться, шоу должно продолжаться, шоу должно…”