Искренность
بسم الله الرحمن الرحيم
Среди верующих есть мужчины, которые верны завету, который они заключили с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету. (Сонмы, 23).
Абу Саад оставил этот мир, и мы можем сказать о нём то, что он заслуживает, не боясь сломать ему спину похвалами.
Пытаясь выбрать слово для описания его качеств, я нахожу только одно - “искренность”.
Этот человек является примером возможности объединения в одном лице лучших достоинств мусульманина: знания, призыв и джихад.
Этот человек стал примером повторения сегодня пути лучших людей Уммы - сподвижников посланника Аллаха, да будет доволен ими Аллах. Он был рожден и вырос в куфре, но, по милости Аллаха придя в Ислам, всегда стремился зубами держаться за Сунну, как приказал посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует.
Начав получать знания, он, в отличие от многих, не запер себя среди книг и не погрузился в бесполезные разговоры в кругу других студентов, но посвятил себя призыву, и благодаря его активности многие - не только молодёжь, но и уже пожилые люди - пришли к религии Аллаха и лучше осознали её.
Столкнувшись с выбором между продолжением уютной жизни популярного проповедника и выходом на джихад, он выбрал истину.
Его уроки и ответы на вопросы проясняли многие важные моменты нашей религии. Его присоединение к муджахидам стало мощным ударом по многочисленной своре пораженцев и лицемеров.
Несмотря на просьбы многих братьев беречь себя, он рвался в бой. Многие братья радовались, что рядом с нашими амирами есть такой человек - образованный, принципиальный, честный. Но Саид предпочёл быть рядом с Господом всех амиров, да примет Аллах его шахаду.
Если он ошибался, он не боялся признать своих ошибок. Он не боялся говорить о своих слабых сторонах, колебаниях. Во всех своих делах и словах он был искренен, и Аллах пожелал, чтобы Саид закончил свою ближнюю жизнь самым прекрасным образом - пожертвовав ею на пути Аллаха…
Этот мир стал скучнее без него, но обитель праведников - Фирдаус, они пребывают там радуясь тому, что Аллах даровал им по Своей милости, и ликуя от того, что их последователи, которые еще не присоединились к ним, не познают страха и не будут опечалены.
ИА “ХУНАФА”
الحنفــاء
Выдержки из писем Саида Абу Саада.(ранее не публиковались)
Ассаламу алейкум ва рахматуЛлахи ва баракатуху.
У меня все нормально, хвала Аллаху, осенью приболел немного, был холод и сырость, надорвался на грузе, питания не было нормального и была огромная операция против нас в лесу. Но хвала Аллаху, вышли из окружения, потеряли только одного шахида, но замочили немало свиноедов. Потом я приболел и плюс продуло спину, почти всю зиму пробыл в блиндаже, но потом отошел, сейчас уже хорошо себя чувствую.
Знаешь, я сильно устал от этой дунья, как будто бы прожил века, и не из-за сложностей, а из-за того, что каждый день вижу, как братья уходят в лучший мир, к довольству Аллаха, а я остаюсь здесь с этими испытаниями в проклятой дунья. В последнее время у меня только одно желание - уйти отсюда на том уровне имана, который есть сейчас, ведь мы не можем гарантировать то, что умрем в имане, и что завтра он только окрепнет.
Знаешь, если только между нами, я давно прошу Докку, чтобы он разрешил мне пойти на истишхад, лучше которого ничего не может быть и уйти на встречу с Аллахом - но каждый раз мне в этом отказывают, мол ты еще здесь нужен. Правда я так не считаю, и завидую тем, кто ушел по этому пути… Я могу годами оставаться в лесу, я привык делать огромные переходы и полюбил эти горы и лес. Но еще больше и лучше это только встреча с Аллахом, и для этого я готов пойти на все.
Меня считают большим человеком, но только я сам знаю, кто я такой на самом деле, и лучше других знаю свои ошибки и грехи, и потому весь этот почет проходит мимо меня, не затрагивая ничем.
За мою голову объявили огромные бабки, такие, что муртады бросаются на мои поиски каждый раз, когда приходит информация. Один муртад из Ассиновки пообещал только от себя вдобавок к награде кафырова миллион долларов только за меня мертвого. Глядя на это, остается только смеяться, как высоко они меня подняли.
…
Здесь ты видишь смерть в ее проявлении, ты видишь как становятся шахидами наши братья, те, лучше которых я не видел за всю свою жизнь. Я был с ними в трудностях, окружениях, перестрелках и видел подлинный героизм, который, к сожалению, мне вряд ли проявить, так как это превыше моих способностей. Я никогда не забуду тех, кто помогал мне носить вещи, с кем мы были в холоде и ночевали в палатке под слоем снега, с кем сидели в дождь под клеенкой в лесу, с кем делили последнюю конфету…
Здесь ты понимаешь, что вся эта дунья не стоит вообще ничего перед Аллахом, равно как она не стоит ничего перед теми, кто вышел на пути Аллаха. Однажды шли на засаду, там была большая высота и открывался вид даже на Грузию, и увидев все эти горы, я понял, что все это ерунда по сравнению с красотами Рая. Мы долго сидели на той горной дороге, и все эти дни я смотрел на те дали, где мне вряд ли побывать, но это очень красиво, поверь мне.
Знаешь, впервые я не могу правильно писать, чтобы изложить то, что у меня в душе. Но даже если буду писать вот так криво, я думаю, ты поймешь меня и то, что я хотел сказать.
…
Много братьев стало шахидами, особенно в этот год, так как именно в нашем сунженском районе они стянули все свои силы, так что остальные муджахиды просто отдыхают. Они думают, что Докку здесь и поэтому прочесывают весь лес. Но там немало им осталось подарков, которые отрывают ноги и все остальное, только под одним селом Даттых на наших минах с октября прошлого года взорвалось более 30 кафиров и муртадов. Но этих свиней все равно гонят в лес, и иногда Аллах дает им возможность убить кого-то из наших братьев. Сейчас у нас позиции окрепли как никогда, такого количества муджахидов не было в этих лесах за всю историю джихада, и поэтому умирающая Россия и Кафыров бросились уничтожать нас любой ценой.
Хвала Аллаху, провели операцию по Евкурову, грязная свинья был, много братьев из-за него стало шахидами. В этой операции по нему я принимал непосредственное участие, и муртады догадываются об этом. Но я им сам скажу обо всем, что там было, а то министр МВД не верит тому, что это Докку приказал и контролировал, что отряд «Риядус-салихин» восстановлен.
Знаешь, мне стали сниться те братья, которые ушли на операции по истишхаду, как Харун и другие, они живы, как это и есть, и почему-то мне кажется, что я скоро должен уйти к ним, если Аллах дарует такую милость. Того брата, который ушел на Евкурова, тоже я готовил, но ты не поверишь, как я сам хотел пойти вместо него. Знаешь, он ушел на смерть так, как будто бы пошел выпить чаю, нисколько не волнуясь, и когда я услышал взрыв, мне стало плохо, я понял, что он ушел действительно раз и навсегда отсюда.
…
Приходит много новичков, все хотят встретится, но не получается встречаться со всеми, так как по фронтам сейчас я не могу передвигаться. Много времени приходится проводить вместе с Доккой, это редкий человек, который меняет тут же свое мнение если ему привести хадис, хотя бы это мнение у него и складывалось годами. С начала джихада он сильно изменился в исламскую сторону, и я сильно удивляюсь этому человеку. Знаешь, если и остался кто-то, кто может даже просто по своим качествам быть мужчиной и воином с кодексом чести, то это только он.
…
Я искренне жалею всех европейских и прочих интернет - муджахидов, которые сюда не стремятся приехать, но они поймут это только перед смертью. Я понял, что я ошибся еще очень давно, что еще тогда не приехал сюда, и пропустил столько лет джихада и трудностей. Зимой когда нет блиндажа, приходится весь световой день проводить у костра, и ждать ночи. А ночью, проспав 12 часов и больше, ждешь рассвета, чтобы наконец-таки встать, и не можешь заснуть, оттого, что уже выспался. Потом наши любимые друзья - рис и гречка, без которых вообще никуда нельзя ходить. Холод и сырость, иногда дожди идут, не поверишь, 4 дня без остановки. Ты засыпаешь под шум дождя и просыпаешься под этот гул. Батарейки у нас на вес золота, наши умеют тремя батарейками телефон включать без зарядки, чтобы почитать или фотографировать. Здесь было немало боев с кафирами, так муртады особо не любят с нами воевать, только возле села посидеть и свалить быстрее, все основные стычки только с спецподразделениями ГРУ и прочими. Но и они умеют только бегать, и довольно быстро, когда несут первые потери. Вот такие дела у нас тут, что еще можно другое сказать?
Встречался и общался почти со всеми амирами, начиная с Докку, Магаса и заканчивая амирами малых джамаатов. Во всех видел искренность и желание работать только ради Аллаха.
Но знаешь, я понял главную Истину, ради которой стоит пройти весь этот путь и потерять все - я понял, чему равняется вся эта дунья и насколько она проклята, я понял, что человеку надо так мало - клеенку на головой, коврик и спальник, и он везде выживает, все, что ему необходимо от этой дунья, он унесет в одном рюкзаке. Так зачем соревноваться в достижении этой дунья, если она ничего не стоит перед Аллахом? Здесь тебе достаточно того, что ты несешь на себе, ходи на горных реках, рыбачь, собирай черемшу, и воюй на пути Аллаха, убивай и рано или поздно ты тоже будешь убит, но убит на пути Аллаха и тебе не будет стыдно предстать перед Ним в Судный День со своими ранами.
Знаешь, я тебе писал и еще раз скажу - я не вернусь отсюда, я не оставлю оружие, хотя мне все равно где воевать с кафирами - здесь или хоть в Москве, главное наносить им вред, и как можно оставить этот путь, когда в конце него такая великая награда?
…
Знаешь, сколько раз я проигрывал в голове этот момент Истины, когда ты таранишь на машине кафиров и нажимаешь на кнопку… Я убедился в том, что это сможет сделать только тот, кого Аллах укрепит на этом пути и захочет, чтобы Его раб встретился с ним, и это сможет сделать только тот, кто не просто верит в Рай, а убежден в нем, как мы убеждены в реальности этой дунья. Когда наш брат ушел на Евкурова Унзар-бека (страшный бек, как мы дали ему прозвище), он считал каждый день, и переживал из-за того, что время так долго идет, и вдруг не получится. Он даже не умел нормально водить машину, но тут смог сделать маневр и врезаться прямо в машину Евкурятины, так что если он еще не сдох, то стал настоящим Унзар-беком, так как его всего сожгло и выбило глаз, переломало череп и внутренности.
Я не выдержу, если еще кто-то уйдет этим путем, а я опять останусь здесь. Когда Харун, который взорвался в Грозном, уходил на эту операцию, он сказал Докку, что если он отправит кого-то другого, а не его, то он никогда больше не станет с ним разговаривать. Я видел в них желание умереть, которое напоминало дикий голод, и ничто не могло отвратить их от этого. ВаЛлахи, здесь у меня на многое раскрылись глаза и многое стало на свои места.
…
Вчера мне сообщили, что шахидом стал Абу Муслим, помнишь, ты говорила мне про то, что видела мою съемку с Исой Белым? Там, где на фоне флага я с Исой и Абу Муслимом по бокам? Где про Кафырова говорю? Я ее весной снимал возле одного села, тогда еще листвы не было и вертолетов много летало, снимали утром. Так вот, Абу Муслим Химаев стл шахидом в бою под Арштами и Чемульгой вместе с 3 другими муджахидами. Это был один из тех, кого я сильно любил ради Аллаха, и тяжело перенести разлуку с ним. Это был опытный брат, в 2002 году он стал причиной спасения целого джамаата от гибели в лесу, когда кафиры бросили в лес более 100 тысяч свиноедов. Они всю зиму питались травой и черемшой, чтобы выжить и постоянно проходилось воевать с кафирами. Он был в Грузии и участвовал в переходе оттуда в Чечню. Знаешь, он всегда заботился обо всех, всегда переживал и стремился везде установить справедливость. Теперь его не стало, и мне опять стало плохо, слишком много кого я любил, пришлось потерять… Уже нет ни Абу Дуджаны, ни Адама, ни Биляля, ни Харуна, ни Абу Муслима и еще многих братьев. А я все еще жив, когда они уже отправились на встречу с Аллахом. Знаешь, каждый раз, когда они уходят, на меня наваливается страшная усталость, вот уже второй день не могу в себя прийти. Просто мое время еще не подошло, и из-за этого я еще жив и наблюдаю смерть остальных братьев. Теперь остался еще один из братьев, кого я бы не хотел потерять - нашего Профессора, очень старый муджахид и сильно образованный, начитанный настолько, что с ним часами болтаем, даже Докку злится, что мы на посту может болтать про все. Мы с Абу Муслимом его прозвали еще «дед» за старость, хотя ему только 33 года, но выглядит на все 40 с хвостом. Дед еще вместе с Гелаевым ходил в Грузию и обратно, много свиноедов перебил из пулемета.
…
Знаешь, сейчас здесь я думаю о том, что было бы если бы тогда, в поворотный момент своей жизни, ответил отказом и остался дома? Тогда я был уверен в том, что просто никогда бы не смог уважать самого себя, какими бы предлогами ни пытался скрыть свою трусость. Здесь я понял и то, что если бы отказался, то Аллах непременно унизил бы меня, и после, может я бы и прожил после этого, но умирая как-то по другому, не на джихаде, я бы вспомнил тот день отказа и проклял бы себя за трусость.
…
Сейчас, когда пишу эти строки, планируем завтра отправится на несколько операций, сидим, оружие готовим, может быть Аллах дарует мне шахаду, хотя я и не достоин такой милости. Знаешь, я так хотел бы услышать: «сегодня в ходе проведенной операции ФСБ был ликвидирован так называемый…». Рано или поздно они получат такую возможность, иншаАлла, пусть радуются, пусть Кафыров приедет и будет издеваться. Мне уже будет все равно, но сегодня надо подготовится к такой операции и очистить свое намерение, чтобы все это было только ради Аллаха, а не для известности или прочей нечисти. Тот брат, который взорвал Евкурова, оставил своей семье послание, но он так боялся показухи, что наотрез отказался записать последнее выступление, и я его понял очень хорошо. Ты и так потерял все, что у тебя было, чтобы в такой ситуации рисковать попасть в Ад из-за неправильного намерения, когда в Судный День первого вызовут муджахида с неправедным намерением.
…
Я рад, что ты представляешь себе все, что я пишу, особенно наших братьев, сидящих перед костром с телефонами, к которым примотаны три пальчиковые батарейки. У нас была мощнейшая база, пока ее не сдал кафирам один мунафик. База была под селом Даттых, знаешь, вообще маленькое село на границе Чечни и Ингушетии, в нем не больше 30 человек живет. Так вот мы построили базу где-то час ходьбы от села, кафиры столько раз искали ее и не находили, так как она находится между двумя сопками, и сложно увидеть даже вблизи. Там мы прожили почти все лето в палатках, оттуда ходили на операции, там построили блиндажи. Между собой называли ее аул «Нью-Даттых», так как населения у нас было иногда больше чем в старом Даттыхе. Мы шутили, дали названия, у нас был проспект Умарова, соборная мечеть (настоящая, из клеенки и каркаса, человек на 20-25), кафе, оно же столовая, Исламский военный институт, президентские номера, дом престарелых и прочее. Столько там воспоминаний было, сколько раз на пост ходили на вершину сопки, оттуда тоже сильный вид открывался. Мы там окопчик вырыли и замаскировали. А потом пришли кафиры, мы с одним муджахидом сидели в этом окопе и первые встретили поросят огнем. Знаешь, как они визжали, прямо женщины, я даже подумал, что с ними они вправду были. А потом оказалось, что одного хорошо ранило, и он визжал и стонал - прямо как музыка для ушей. Серьезный был бой, много патронов потратили на них. Знаешь, как бывает такие картины в боевиках, когда «герой» идет, а вокруг него летят пули и кругом взрывы? Как сейчас помню, у нас там есть один муджахид, бывший европейский беженец, Сиддык. Так вот, я лежу с винтовкой, пытаюсь в прицел поймать кафиров, а он идет по вершине сопки, а вокруг него пули и гранаты взрываются, а он идет спокойно как дома, даже не пригибаясь. В общем, потом мы с кафирами разошлись в разные стороны, у нас потерь не было. Но меня задел осколок в ухо, чуть-чуть поцарапало.
…
Знаешь, нигде я так хорошо не спал, как в лесу, здесь нет проблем с графиком, до утра здесь не посидишь, как только стемнело, натянул клеенку, расстелил коврик и спальник, залез внутрь и спи спокойно. Утром на намаз проснулся, в полной темноте взял омовение, намаз прочитал и опять спать. Часов в 8 начинаешь чай варить на костре, завтрак готовить, наслаждаешься этой природой. Представь, что люди платят такие бабки, чтобы отдыхать на природе, а тут это бесплатно, да и еще и джихад на пути Аллаха… Правда, осенью становится прохладно, сыро, но все равно очень красиво. Сложность именно в блиндаже, когда ходишь и месишь грязь, а ее здесь полно. Остановился в лесу на привале, если листья на земле уберешь или затопчешь, потом дождь идет и все превращается в грязь. Это самое сложное, что я больше всего не люблю, но все приходится терпеть ради Аллаха. Знаешь, только здесь проявляется настоящее терпение, только здесь ты можешь узнать, чего ты стоишь на самом деле. Поверь мне, все, кто нас обвиняет, они со своими знаниями не стоят даже той грязи, которая осталась на сапогах самого слабого муджахида. Кто-то думает, что он прошел испытания, но если он не был здесь, то он ничего не видел, это самое сложное из того, что может вынести человек. Голод, грязь, холод, сырость, болезни, раны, страх, смерть и многое другое - все это джихад на пути Аллаха, и поэтому цена Рая очень высока…
…
Или еще наши приколисты есть, один джамаат, который как только куда пойдет муртадов убивать, всегда стреляет ниже пояса, причем не специально, но таких случаев у них уже четыре. Одного омоновца расстреляли, причем детей иметь после этого он не сможет. Так вот этот раненый муртад забежал в один из дворов, вылил на себя ведро воды и делал таубу, пока сознание не потерял от ран. Правда, когда в больнице в себя пришел, продолжил воевать против мусульман. Одному стукачу целились в лоб, а попали опять туда же, причем только одним патроном, обойма выпала из пистолета.
Однажды на операцию пошли, и ночью наткнулись на кафирскую засаду в селе, а те тоже не поняли как и мы, кто это, и кафир стоит и вопит, кто такие? Я ему кричу, а ну быстро покинуть зону спецоперации! - и тот слышит, что нет акцента, и принял нас за кафиров своих. Ну мы его пристрелили и соскочили в лес, никто так по нам даже не выстрелил.
Так что приколов у нас здесь хватает, особенно когда Докку начнет рассказывать про старые похождения на джихаде, так каждый раз что-то новое говорит, сколько бы ни слушал.
Так что такие дела, ну ладно, мне надо сейчас ехать на операцию с братьями, так что если вернусь, то допишу, иншаАлла. Знаешь, как я не люблю воевать… Но только приказ Аллаха и ничто больше. Если бы не награда и не приказ убивать этих тварей, я бы вообще никуда не пошел. Но приходится подгонять свои желания под требования шариата, а не наоборот, как это делают многие мусульмане. Взял автомат 7,62 с бачком на 75 патронов, иншаАлла, сегодня испробуем в действии. Хотя у меня предел мечтаний - автомат с бачком и подствольным гранатометом. Ведь мечи - ключи от врат Рая.
Вчера вернулся обратно и решил дописать тебе то, что тогда начал, как закончу, иншаАлла, отправлю тебе. Взяли машину и два дня покатались, постреляли по домам муртадов, по кафирским частям, погнались за одним муртадом на машине, так он так убежал, что я такую скорость вообще не видел. Пострелял из гранатомета, это страшное оружие, когда ты видишь, как твой снаряд разносит дом муртада, это нечто. Даем им самим попробовать что такое потеря семьи и дома, чтобы лучше понимали нас, и не дергались.
…
Сейчас вот еще сообщили про то, что Иса Изерханов стал шахидом в бою под Гойтами. Этот Иса был старый муджахид, еще с 1999 года был на джихаде, много боев прошел. Прозвище у него было Иса Интернет, за то, что он был как ходячий интернет, про 90 процентов населения Чечни и Ингушетии знал кто кого родственник, кто чем занимается и прочее. В каждом селе у него десятки знакомых, так что с ним не пропадешь, он умудрялся продукты через них вообще без проблем поднимать. А сейчас и его не стало, мы с ним долго вместе бывали, Интернет был оригинальной личностью. На одной съемке мы с ним вместе говорим, где я его древним муджахидом называю. Хороший был брат, всегда бегал с какими-то идеями, никогда не успокаивался.
Вернулись обратно, так что в этот раз Аллах не даровал такую возможность стать шахидом, но значит все еще впереди. Вернулся обратно и еще сильнее почувствовал то, как я хочу быстрее получить шахаду и как эта дунья мне надоела, надоела так, как никогда раньше. Но я понимаю и то, что эта туша страшно боится смерти, нафс очень не хочет расставаться с этим телом, так как они уже давно вместе и срослись. Иногда я не понимаю тех, кто вышел на джихад, но не горит желанием умереть на пути Аллаха в операции по истишхаду - ведь все равно смерть придет к тебе, от нее не скрыться, так не лучше ли самому отдать свою душу и тело на пути Аллаха, так, чтобы достичь максимальной степени этим поступком, подобно тому, как Анас ибн Надр бросился в гущу язычников в битве при Ухуде, когда уже все отступили, и никого не было с ним. Да, со стороны может показаться то, что человек совершает самоубийство, бросаясь на верную смерть, но эта смерть для того, чтобы достичь довольства Аллаха и показать Ему искренность своего имана. Поэтому я давно принял это решение, чтобы совершить тот же поступок, иншаАлла, достичь довольства Аллаха тем путем, про который сказал Он сам в Коране, и к которому призвал Пророк. Да, знаешь, когда-то мы с Абу Дуджаной мечтали о том, как пойти на операцию по истишхаду вместе, хотели заминировать машину и поехать в одну из кафирских частей, но потом Докку мне запретил, но Абу Дуджана стоял на своем, и не собирался отказываться от этого. Но потом он стал шахидом в перестрелке, а мне пришлось зимовать, но может быть теперь приходит время, когда нужно встретиться с Аллахом и предстать перед Ним, чтобы узнать, доволен Он мною или нет…
Знаешь, как говорил Абу Дуджана, «Я знаю, что хочу умереть на пути Аллаха, но если сейчас мне пригонят машину и скажут, давай вперед, я не знаю, как поведу себя» - так и есть, если Аллах не укрепит на этом пути, то никто не сможет пройти через это тяжкое испытание.
…
Кафыров опять обо мне вспомнил в очередной раз, обвинив меня в том, что я подготовил смертника на взрыв в Грозном - и я бы был рад этому, но я его даже не знал. Знаешь, единственная вещь из-за которой мне иногда кажется что я хотел бы дождаться победы - это только для того, чтобы заглянуть в глаза тех, кто сегодня против нас. Но менять шахаду на эту дешевую возможность я бы все же не стал.
…
Честно тебе сказать я не понимаю тех, кто сбежал с джихада, так как этот поступок просто не укладывается в моей голове, ибо человек бежит от смерти на пути Аллаха, от лучшего, что есть в этой жизни, от того, для чего он вышел на этот путь. То братство, которое образуется здесь, никогда не сможет заменить никто. Те братья, которые стали здесь шахидами, были лучшими из всех, кого я знал. Знаешь, сидя на кухне, можно много размышлять над тем, какой ты праведный мусульманин, но когда приходят испытания, проявляется настоящее лицо человека, то, что он скрывал от всех. Поэтому здесь я еще лучше понял сущность всех наших кухонных джамаатов, и настоящий джамаат только там, где вы вместе прошли через трудности на пути Аллаха. Сейчас вспоминаю все, что было раньше и удивляюсь тому, что многие потом подводят тебя, и нет прежнего единства. Но когда ты делил с человеком последний сникерс, когда отдавал свой коврик, когда у тебя забирали насильно твои вещи, когда ты не мог идти, когда тебе заваривают чай, когда всегда подходят и спрашивают о твоем здоровье, когда ты был вместе с братом в бою, где пришлось считать патроны и думать о том, что смерть вот-вот придет к тебе, тогда ты понимаешь Ислам так как он есть. А все что бывало до этого, все это ничего не стоит. Знаешь, я однажды заболел сильно, и не смог в какой-то момент даже свой рюкзак тащить. Это как раз было после того, как кафиры нас окружили и мы с боем вырвались из окружения, потом нас день и ночь бомбили в лесу. Знаешь, потом даже привыкаешь к тому, что спишь под свист снарядов и слышишь как они взрываются метров в 700 от тебя. Потом, когда не стреляют, даже заснуть не можешь, настолько привык засыпать под этот шум. Так вот, однажды на подъеме мне стало очень плохо, и наш профессор взял мой рюкзак и понес на себе вместе со своим. А Профессор всегда в рюкзаке всякое железо таскает - рации, провода, поломанные устройства, дрель, ключи, инструменты, и всякую дребедень, плюс к этому еще свои вещи и продукты. Этого никогда не забыть, как брат помог тебе в трудности, когда ему свой рюкзак было сложно тащить. Однажды пошли на операцию, и я нес два гранатометных снаряда, и когда устал, не давал никому забрать их, так их хитростью один брат забрал себе, вот таким бывает настоящее братство мусульман.
Сегодня видел сон, в котором я сам говорил, что мне осталось жить три недели, не знаю, к чему это, может из-за того, что не терпится уйти отсюда быстрее. Видел во сне женщину, сказал ей, чтобы она уходила от меня, говорю ей, что все равно через три недели я уйду из этой жизни.
Так что проснулся и думаю над тем, чтобы это все означало, и ничего не могу придумать.
из писем Саида Абу Саада
ИА “ХУНАФА”
الحنفــاءhttp://hunafa.com/?p=3231#more-3231
Среди верующих есть мужчины, которые верны завету, который они заключили с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету. (Сонмы, 23).
Абу Саад оставил этот мир, и мы можем сказать о нём то, что он заслуживает, не боясь сломать ему спину похвалами.
Пытаясь выбрать слово для описания его качеств, я нахожу только одно - “искренность”.
Этот человек является примером возможности объединения в одном лице лучших достоинств мусульманина: знания, призыв и джихад.
Этот человек стал примером повторения сегодня пути лучших людей Уммы - сподвижников посланника Аллаха, да будет доволен ими Аллах. Он был рожден и вырос в куфре, но, по милости Аллаха придя в Ислам, всегда стремился зубами держаться за Сунну, как приказал посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует.
Начав получать знания, он, в отличие от многих, не запер себя среди книг и не погрузился в бесполезные разговоры в кругу других студентов, но посвятил себя призыву, и благодаря его активности многие - не только молодёжь, но и уже пожилые люди - пришли к религии Аллаха и лучше осознали её.
Столкнувшись с выбором между продолжением уютной жизни популярного проповедника и выходом на джихад, он выбрал истину.
Его уроки и ответы на вопросы проясняли многие важные моменты нашей религии. Его присоединение к муджахидам стало мощным ударом по многочисленной своре пораженцев и лицемеров.
Несмотря на просьбы многих братьев беречь себя, он рвался в бой. Многие братья радовались, что рядом с нашими амирами есть такой человек - образованный, принципиальный, честный. Но Саид предпочёл быть рядом с Господом всех амиров, да примет Аллах его шахаду.
Если он ошибался, он не боялся признать своих ошибок. Он не боялся говорить о своих слабых сторонах, колебаниях. Во всех своих делах и словах он был искренен, и Аллах пожелал, чтобы Саид закончил свою ближнюю жизнь самым прекрасным образом - пожертвовав ею на пути Аллаха…
Этот мир стал скучнее без него, но обитель праведников - Фирдаус, они пребывают там радуясь тому, что Аллах даровал им по Своей милости, и ликуя от того, что их последователи, которые еще не присоединились к ним, не познают страха и не будут опечалены.
ИА “ХУНАФА”
الحنفــاء
Выдержки из писем Саида Абу Саада.(ранее не публиковались)
Ассаламу алейкум ва рахматуЛлахи ва баракатуху.
У меня все нормально, хвала Аллаху, осенью приболел немного, был холод и сырость, надорвался на грузе, питания не было нормального и была огромная операция против нас в лесу. Но хвала Аллаху, вышли из окружения, потеряли только одного шахида, но замочили немало свиноедов. Потом я приболел и плюс продуло спину, почти всю зиму пробыл в блиндаже, но потом отошел, сейчас уже хорошо себя чувствую.
Знаешь, я сильно устал от этой дунья, как будто бы прожил века, и не из-за сложностей, а из-за того, что каждый день вижу, как братья уходят в лучший мир, к довольству Аллаха, а я остаюсь здесь с этими испытаниями в проклятой дунья. В последнее время у меня только одно желание - уйти отсюда на том уровне имана, который есть сейчас, ведь мы не можем гарантировать то, что умрем в имане, и что завтра он только окрепнет.
Знаешь, если только между нами, я давно прошу Докку, чтобы он разрешил мне пойти на истишхад, лучше которого ничего не может быть и уйти на встречу с Аллахом - но каждый раз мне в этом отказывают, мол ты еще здесь нужен. Правда я так не считаю, и завидую тем, кто ушел по этому пути… Я могу годами оставаться в лесу, я привык делать огромные переходы и полюбил эти горы и лес. Но еще больше и лучше это только встреча с Аллахом, и для этого я готов пойти на все.
Меня считают большим человеком, но только я сам знаю, кто я такой на самом деле, и лучше других знаю свои ошибки и грехи, и потому весь этот почет проходит мимо меня, не затрагивая ничем.
За мою голову объявили огромные бабки, такие, что муртады бросаются на мои поиски каждый раз, когда приходит информация. Один муртад из Ассиновки пообещал только от себя вдобавок к награде кафырова миллион долларов только за меня мертвого. Глядя на это, остается только смеяться, как высоко они меня подняли.
…
Здесь ты видишь смерть в ее проявлении, ты видишь как становятся шахидами наши братья, те, лучше которых я не видел за всю свою жизнь. Я был с ними в трудностях, окружениях, перестрелках и видел подлинный героизм, который, к сожалению, мне вряд ли проявить, так как это превыше моих способностей. Я никогда не забуду тех, кто помогал мне носить вещи, с кем мы были в холоде и ночевали в палатке под слоем снега, с кем сидели в дождь под клеенкой в лесу, с кем делили последнюю конфету…
Здесь ты понимаешь, что вся эта дунья не стоит вообще ничего перед Аллахом, равно как она не стоит ничего перед теми, кто вышел на пути Аллаха. Однажды шли на засаду, там была большая высота и открывался вид даже на Грузию, и увидев все эти горы, я понял, что все это ерунда по сравнению с красотами Рая. Мы долго сидели на той горной дороге, и все эти дни я смотрел на те дали, где мне вряд ли побывать, но это очень красиво, поверь мне.
Знаешь, впервые я не могу правильно писать, чтобы изложить то, что у меня в душе. Но даже если буду писать вот так криво, я думаю, ты поймешь меня и то, что я хотел сказать.
…
Много братьев стало шахидами, особенно в этот год, так как именно в нашем сунженском районе они стянули все свои силы, так что остальные муджахиды просто отдыхают. Они думают, что Докку здесь и поэтому прочесывают весь лес. Но там немало им осталось подарков, которые отрывают ноги и все остальное, только под одним селом Даттых на наших минах с октября прошлого года взорвалось более 30 кафиров и муртадов. Но этих свиней все равно гонят в лес, и иногда Аллах дает им возможность убить кого-то из наших братьев. Сейчас у нас позиции окрепли как никогда, такого количества муджахидов не было в этих лесах за всю историю джихада, и поэтому умирающая Россия и Кафыров бросились уничтожать нас любой ценой.
Хвала Аллаху, провели операцию по Евкурову, грязная свинья был, много братьев из-за него стало шахидами. В этой операции по нему я принимал непосредственное участие, и муртады догадываются об этом. Но я им сам скажу обо всем, что там было, а то министр МВД не верит тому, что это Докку приказал и контролировал, что отряд «Риядус-салихин» восстановлен.
Знаешь, мне стали сниться те братья, которые ушли на операции по истишхаду, как Харун и другие, они живы, как это и есть, и почему-то мне кажется, что я скоро должен уйти к ним, если Аллах дарует такую милость. Того брата, который ушел на Евкурова, тоже я готовил, но ты не поверишь, как я сам хотел пойти вместо него. Знаешь, он ушел на смерть так, как будто бы пошел выпить чаю, нисколько не волнуясь, и когда я услышал взрыв, мне стало плохо, я понял, что он ушел действительно раз и навсегда отсюда.
…
Приходит много новичков, все хотят встретится, но не получается встречаться со всеми, так как по фронтам сейчас я не могу передвигаться. Много времени приходится проводить вместе с Доккой, это редкий человек, который меняет тут же свое мнение если ему привести хадис, хотя бы это мнение у него и складывалось годами. С начала джихада он сильно изменился в исламскую сторону, и я сильно удивляюсь этому человеку. Знаешь, если и остался кто-то, кто может даже просто по своим качествам быть мужчиной и воином с кодексом чести, то это только он.
…
Я искренне жалею всех европейских и прочих интернет - муджахидов, которые сюда не стремятся приехать, но они поймут это только перед смертью. Я понял, что я ошибся еще очень давно, что еще тогда не приехал сюда, и пропустил столько лет джихада и трудностей. Зимой когда нет блиндажа, приходится весь световой день проводить у костра, и ждать ночи. А ночью, проспав 12 часов и больше, ждешь рассвета, чтобы наконец-таки встать, и не можешь заснуть, оттого, что уже выспался. Потом наши любимые друзья - рис и гречка, без которых вообще никуда нельзя ходить. Холод и сырость, иногда дожди идут, не поверишь, 4 дня без остановки. Ты засыпаешь под шум дождя и просыпаешься под этот гул. Батарейки у нас на вес золота, наши умеют тремя батарейками телефон включать без зарядки, чтобы почитать или фотографировать. Здесь было немало боев с кафирами, так муртады особо не любят с нами воевать, только возле села посидеть и свалить быстрее, все основные стычки только с спецподразделениями ГРУ и прочими. Но и они умеют только бегать, и довольно быстро, когда несут первые потери. Вот такие дела у нас тут, что еще можно другое сказать?
Встречался и общался почти со всеми амирами, начиная с Докку, Магаса и заканчивая амирами малых джамаатов. Во всех видел искренность и желание работать только ради Аллаха.
Но знаешь, я понял главную Истину, ради которой стоит пройти весь этот путь и потерять все - я понял, чему равняется вся эта дунья и насколько она проклята, я понял, что человеку надо так мало - клеенку на головой, коврик и спальник, и он везде выживает, все, что ему необходимо от этой дунья, он унесет в одном рюкзаке. Так зачем соревноваться в достижении этой дунья, если она ничего не стоит перед Аллахом? Здесь тебе достаточно того, что ты несешь на себе, ходи на горных реках, рыбачь, собирай черемшу, и воюй на пути Аллаха, убивай и рано или поздно ты тоже будешь убит, но убит на пути Аллаха и тебе не будет стыдно предстать перед Ним в Судный День со своими ранами.
Знаешь, я тебе писал и еще раз скажу - я не вернусь отсюда, я не оставлю оружие, хотя мне все равно где воевать с кафирами - здесь или хоть в Москве, главное наносить им вред, и как можно оставить этот путь, когда в конце него такая великая награда?
…
Знаешь, сколько раз я проигрывал в голове этот момент Истины, когда ты таранишь на машине кафиров и нажимаешь на кнопку… Я убедился в том, что это сможет сделать только тот, кого Аллах укрепит на этом пути и захочет, чтобы Его раб встретился с ним, и это сможет сделать только тот, кто не просто верит в Рай, а убежден в нем, как мы убеждены в реальности этой дунья. Когда наш брат ушел на Евкурова Унзар-бека (страшный бек, как мы дали ему прозвище), он считал каждый день, и переживал из-за того, что время так долго идет, и вдруг не получится. Он даже не умел нормально водить машину, но тут смог сделать маневр и врезаться прямо в машину Евкурятины, так что если он еще не сдох, то стал настоящим Унзар-беком, так как его всего сожгло и выбило глаз, переломало череп и внутренности.
Я не выдержу, если еще кто-то уйдет этим путем, а я опять останусь здесь. Когда Харун, который взорвался в Грозном, уходил на эту операцию, он сказал Докку, что если он отправит кого-то другого, а не его, то он никогда больше не станет с ним разговаривать. Я видел в них желание умереть, которое напоминало дикий голод, и ничто не могло отвратить их от этого. ВаЛлахи, здесь у меня на многое раскрылись глаза и многое стало на свои места.
…
Вчера мне сообщили, что шахидом стал Абу Муслим, помнишь, ты говорила мне про то, что видела мою съемку с Исой Белым? Там, где на фоне флага я с Исой и Абу Муслимом по бокам? Где про Кафырова говорю? Я ее весной снимал возле одного села, тогда еще листвы не было и вертолетов много летало, снимали утром. Так вот, Абу Муслим Химаев стл шахидом в бою под Арштами и Чемульгой вместе с 3 другими муджахидами. Это был один из тех, кого я сильно любил ради Аллаха, и тяжело перенести разлуку с ним. Это был опытный брат, в 2002 году он стал причиной спасения целого джамаата от гибели в лесу, когда кафиры бросили в лес более 100 тысяч свиноедов. Они всю зиму питались травой и черемшой, чтобы выжить и постоянно проходилось воевать с кафирами. Он был в Грузии и участвовал в переходе оттуда в Чечню. Знаешь, он всегда заботился обо всех, всегда переживал и стремился везде установить справедливость. Теперь его не стало, и мне опять стало плохо, слишком много кого я любил, пришлось потерять… Уже нет ни Абу Дуджаны, ни Адама, ни Биляля, ни Харуна, ни Абу Муслима и еще многих братьев. А я все еще жив, когда они уже отправились на встречу с Аллахом. Знаешь, каждый раз, когда они уходят, на меня наваливается страшная усталость, вот уже второй день не могу в себя прийти. Просто мое время еще не подошло, и из-за этого я еще жив и наблюдаю смерть остальных братьев. Теперь остался еще один из братьев, кого я бы не хотел потерять - нашего Профессора, очень старый муджахид и сильно образованный, начитанный настолько, что с ним часами болтаем, даже Докку злится, что мы на посту может болтать про все. Мы с Абу Муслимом его прозвали еще «дед» за старость, хотя ему только 33 года, но выглядит на все 40 с хвостом. Дед еще вместе с Гелаевым ходил в Грузию и обратно, много свиноедов перебил из пулемета.
…
Знаешь, сейчас здесь я думаю о том, что было бы если бы тогда, в поворотный момент своей жизни, ответил отказом и остался дома? Тогда я был уверен в том, что просто никогда бы не смог уважать самого себя, какими бы предлогами ни пытался скрыть свою трусость. Здесь я понял и то, что если бы отказался, то Аллах непременно унизил бы меня, и после, может я бы и прожил после этого, но умирая как-то по другому, не на джихаде, я бы вспомнил тот день отказа и проклял бы себя за трусость.
…
Сейчас, когда пишу эти строки, планируем завтра отправится на несколько операций, сидим, оружие готовим, может быть Аллах дарует мне шахаду, хотя я и не достоин такой милости. Знаешь, я так хотел бы услышать: «сегодня в ходе проведенной операции ФСБ был ликвидирован так называемый…». Рано или поздно они получат такую возможность, иншаАлла, пусть радуются, пусть Кафыров приедет и будет издеваться. Мне уже будет все равно, но сегодня надо подготовится к такой операции и очистить свое намерение, чтобы все это было только ради Аллаха, а не для известности или прочей нечисти. Тот брат, который взорвал Евкурова, оставил своей семье послание, но он так боялся показухи, что наотрез отказался записать последнее выступление, и я его понял очень хорошо. Ты и так потерял все, что у тебя было, чтобы в такой ситуации рисковать попасть в Ад из-за неправильного намерения, когда в Судный День первого вызовут муджахида с неправедным намерением.
…
Я рад, что ты представляешь себе все, что я пишу, особенно наших братьев, сидящих перед костром с телефонами, к которым примотаны три пальчиковые батарейки. У нас была мощнейшая база, пока ее не сдал кафирам один мунафик. База была под селом Даттых, знаешь, вообще маленькое село на границе Чечни и Ингушетии, в нем не больше 30 человек живет. Так вот мы построили базу где-то час ходьбы от села, кафиры столько раз искали ее и не находили, так как она находится между двумя сопками, и сложно увидеть даже вблизи. Там мы прожили почти все лето в палатках, оттуда ходили на операции, там построили блиндажи. Между собой называли ее аул «Нью-Даттых», так как населения у нас было иногда больше чем в старом Даттыхе. Мы шутили, дали названия, у нас был проспект Умарова, соборная мечеть (настоящая, из клеенки и каркаса, человек на 20-25), кафе, оно же столовая, Исламский военный институт, президентские номера, дом престарелых и прочее. Столько там воспоминаний было, сколько раз на пост ходили на вершину сопки, оттуда тоже сильный вид открывался. Мы там окопчик вырыли и замаскировали. А потом пришли кафиры, мы с одним муджахидом сидели в этом окопе и первые встретили поросят огнем. Знаешь, как они визжали, прямо женщины, я даже подумал, что с ними они вправду были. А потом оказалось, что одного хорошо ранило, и он визжал и стонал - прямо как музыка для ушей. Серьезный был бой, много патронов потратили на них. Знаешь, как бывает такие картины в боевиках, когда «герой» идет, а вокруг него летят пули и кругом взрывы? Как сейчас помню, у нас там есть один муджахид, бывший европейский беженец, Сиддык. Так вот, я лежу с винтовкой, пытаюсь в прицел поймать кафиров, а он идет по вершине сопки, а вокруг него пули и гранаты взрываются, а он идет спокойно как дома, даже не пригибаясь. В общем, потом мы с кафирами разошлись в разные стороны, у нас потерь не было. Но меня задел осколок в ухо, чуть-чуть поцарапало.
…
Знаешь, нигде я так хорошо не спал, как в лесу, здесь нет проблем с графиком, до утра здесь не посидишь, как только стемнело, натянул клеенку, расстелил коврик и спальник, залез внутрь и спи спокойно. Утром на намаз проснулся, в полной темноте взял омовение, намаз прочитал и опять спать. Часов в 8 начинаешь чай варить на костре, завтрак готовить, наслаждаешься этой природой. Представь, что люди платят такие бабки, чтобы отдыхать на природе, а тут это бесплатно, да и еще и джихад на пути Аллаха… Правда, осенью становится прохладно, сыро, но все равно очень красиво. Сложность именно в блиндаже, когда ходишь и месишь грязь, а ее здесь полно. Остановился в лесу на привале, если листья на земле уберешь или затопчешь, потом дождь идет и все превращается в грязь. Это самое сложное, что я больше всего не люблю, но все приходится терпеть ради Аллаха. Знаешь, только здесь проявляется настоящее терпение, только здесь ты можешь узнать, чего ты стоишь на самом деле. Поверь мне, все, кто нас обвиняет, они со своими знаниями не стоят даже той грязи, которая осталась на сапогах самого слабого муджахида. Кто-то думает, что он прошел испытания, но если он не был здесь, то он ничего не видел, это самое сложное из того, что может вынести человек. Голод, грязь, холод, сырость, болезни, раны, страх, смерть и многое другое - все это джихад на пути Аллаха, и поэтому цена Рая очень высока…
…
Или еще наши приколисты есть, один джамаат, который как только куда пойдет муртадов убивать, всегда стреляет ниже пояса, причем не специально, но таких случаев у них уже четыре. Одного омоновца расстреляли, причем детей иметь после этого он не сможет. Так вот этот раненый муртад забежал в один из дворов, вылил на себя ведро воды и делал таубу, пока сознание не потерял от ран. Правда, когда в больнице в себя пришел, продолжил воевать против мусульман. Одному стукачу целились в лоб, а попали опять туда же, причем только одним патроном, обойма выпала из пистолета.
Однажды на операцию пошли, и ночью наткнулись на кафирскую засаду в селе, а те тоже не поняли как и мы, кто это, и кафир стоит и вопит, кто такие? Я ему кричу, а ну быстро покинуть зону спецоперации! - и тот слышит, что нет акцента, и принял нас за кафиров своих. Ну мы его пристрелили и соскочили в лес, никто так по нам даже не выстрелил.
Так что приколов у нас здесь хватает, особенно когда Докку начнет рассказывать про старые похождения на джихаде, так каждый раз что-то новое говорит, сколько бы ни слушал.
Так что такие дела, ну ладно, мне надо сейчас ехать на операцию с братьями, так что если вернусь, то допишу, иншаАлла. Знаешь, как я не люблю воевать… Но только приказ Аллаха и ничто больше. Если бы не награда и не приказ убивать этих тварей, я бы вообще никуда не пошел. Но приходится подгонять свои желания под требования шариата, а не наоборот, как это делают многие мусульмане. Взял автомат 7,62 с бачком на 75 патронов, иншаАлла, сегодня испробуем в действии. Хотя у меня предел мечтаний - автомат с бачком и подствольным гранатометом. Ведь мечи - ключи от врат Рая.
Вчера вернулся обратно и решил дописать тебе то, что тогда начал, как закончу, иншаАлла, отправлю тебе. Взяли машину и два дня покатались, постреляли по домам муртадов, по кафирским частям, погнались за одним муртадом на машине, так он так убежал, что я такую скорость вообще не видел. Пострелял из гранатомета, это страшное оружие, когда ты видишь, как твой снаряд разносит дом муртада, это нечто. Даем им самим попробовать что такое потеря семьи и дома, чтобы лучше понимали нас, и не дергались.
…
Сейчас вот еще сообщили про то, что Иса Изерханов стал шахидом в бою под Гойтами. Этот Иса был старый муджахид, еще с 1999 года был на джихаде, много боев прошел. Прозвище у него было Иса Интернет, за то, что он был как ходячий интернет, про 90 процентов населения Чечни и Ингушетии знал кто кого родственник, кто чем занимается и прочее. В каждом селе у него десятки знакомых, так что с ним не пропадешь, он умудрялся продукты через них вообще без проблем поднимать. А сейчас и его не стало, мы с ним долго вместе бывали, Интернет был оригинальной личностью. На одной съемке мы с ним вместе говорим, где я его древним муджахидом называю. Хороший был брат, всегда бегал с какими-то идеями, никогда не успокаивался.
Вернулись обратно, так что в этот раз Аллах не даровал такую возможность стать шахидом, но значит все еще впереди. Вернулся обратно и еще сильнее почувствовал то, как я хочу быстрее получить шахаду и как эта дунья мне надоела, надоела так, как никогда раньше. Но я понимаю и то, что эта туша страшно боится смерти, нафс очень не хочет расставаться с этим телом, так как они уже давно вместе и срослись. Иногда я не понимаю тех, кто вышел на джихад, но не горит желанием умереть на пути Аллаха в операции по истишхаду - ведь все равно смерть придет к тебе, от нее не скрыться, так не лучше ли самому отдать свою душу и тело на пути Аллаха, так, чтобы достичь максимальной степени этим поступком, подобно тому, как Анас ибн Надр бросился в гущу язычников в битве при Ухуде, когда уже все отступили, и никого не было с ним. Да, со стороны может показаться то, что человек совершает самоубийство, бросаясь на верную смерть, но эта смерть для того, чтобы достичь довольства Аллаха и показать Ему искренность своего имана. Поэтому я давно принял это решение, чтобы совершить тот же поступок, иншаАлла, достичь довольства Аллаха тем путем, про который сказал Он сам в Коране, и к которому призвал Пророк. Да, знаешь, когда-то мы с Абу Дуджаной мечтали о том, как пойти на операцию по истишхаду вместе, хотели заминировать машину и поехать в одну из кафирских частей, но потом Докку мне запретил, но Абу Дуджана стоял на своем, и не собирался отказываться от этого. Но потом он стал шахидом в перестрелке, а мне пришлось зимовать, но может быть теперь приходит время, когда нужно встретиться с Аллахом и предстать перед Ним, чтобы узнать, доволен Он мною или нет…
Знаешь, как говорил Абу Дуджана, «Я знаю, что хочу умереть на пути Аллаха, но если сейчас мне пригонят машину и скажут, давай вперед, я не знаю, как поведу себя» - так и есть, если Аллах не укрепит на этом пути, то никто не сможет пройти через это тяжкое испытание.
…
Кафыров опять обо мне вспомнил в очередной раз, обвинив меня в том, что я подготовил смертника на взрыв в Грозном - и я бы был рад этому, но я его даже не знал. Знаешь, единственная вещь из-за которой мне иногда кажется что я хотел бы дождаться победы - это только для того, чтобы заглянуть в глаза тех, кто сегодня против нас. Но менять шахаду на эту дешевую возможность я бы все же не стал.
…
Честно тебе сказать я не понимаю тех, кто сбежал с джихада, так как этот поступок просто не укладывается в моей голове, ибо человек бежит от смерти на пути Аллаха, от лучшего, что есть в этой жизни, от того, для чего он вышел на этот путь. То братство, которое образуется здесь, никогда не сможет заменить никто. Те братья, которые стали здесь шахидами, были лучшими из всех, кого я знал. Знаешь, сидя на кухне, можно много размышлять над тем, какой ты праведный мусульманин, но когда приходят испытания, проявляется настоящее лицо человека, то, что он скрывал от всех. Поэтому здесь я еще лучше понял сущность всех наших кухонных джамаатов, и настоящий джамаат только там, где вы вместе прошли через трудности на пути Аллаха. Сейчас вспоминаю все, что было раньше и удивляюсь тому, что многие потом подводят тебя, и нет прежнего единства. Но когда ты делил с человеком последний сникерс, когда отдавал свой коврик, когда у тебя забирали насильно твои вещи, когда ты не мог идти, когда тебе заваривают чай, когда всегда подходят и спрашивают о твоем здоровье, когда ты был вместе с братом в бою, где пришлось считать патроны и думать о том, что смерть вот-вот придет к тебе, тогда ты понимаешь Ислам так как он есть. А все что бывало до этого, все это ничего не стоит. Знаешь, я однажды заболел сильно, и не смог в какой-то момент даже свой рюкзак тащить. Это как раз было после того, как кафиры нас окружили и мы с боем вырвались из окружения, потом нас день и ночь бомбили в лесу. Знаешь, потом даже привыкаешь к тому, что спишь под свист снарядов и слышишь как они взрываются метров в 700 от тебя. Потом, когда не стреляют, даже заснуть не можешь, настолько привык засыпать под этот шум. Так вот, однажды на подъеме мне стало очень плохо, и наш профессор взял мой рюкзак и понес на себе вместе со своим. А Профессор всегда в рюкзаке всякое железо таскает - рации, провода, поломанные устройства, дрель, ключи, инструменты, и всякую дребедень, плюс к этому еще свои вещи и продукты. Этого никогда не забыть, как брат помог тебе в трудности, когда ему свой рюкзак было сложно тащить. Однажды пошли на операцию, и я нес два гранатометных снаряда, и когда устал, не давал никому забрать их, так их хитростью один брат забрал себе, вот таким бывает настоящее братство мусульман.
Сегодня видел сон, в котором я сам говорил, что мне осталось жить три недели, не знаю, к чему это, может из-за того, что не терпится уйти отсюда быстрее. Видел во сне женщину, сказал ей, чтобы она уходила от меня, говорю ей, что все равно через три недели я уйду из этой жизни.
Так что проснулся и думаю над тем, чтобы это все означало, и ничего не могу придумать.
из писем Саида Абу Саада
ИА “ХУНАФА”
الحنفــاءhttp://hunafa.com/?p=3231#more-3231