(no subject)
Мама умерла в воскресенье вечером, 13 февраля, примерно в 21-55. Я не буду тут подробно описывать, как конкретно выглядела, какие звуки издавала и чем пахла её смерть. Но всё произошло так неожиданно и так быстро, что даже приехавшей аж через 25 минут после вызова и чисто констатировавшей факт смерти "Скорой Помощи" я ни слова упрёка не сказал. Что бы изменилось, уложись они в регламентные 10...15 минут, если между "мама есть" и "мамы нет" прошло минут пять, не более ?
Через пять месяцев маме должно было исполниться 85 лет. Последние три с половиной месяца она болела, сперва вроде бы ничего серьёзного, а потом всё стало плохо и ещё хуже. Последние четыре недели она вообще не вставала с постели. Я вёл специальный дневник, в котором ежедневно делал такие записи - "Мама сама повернулась со спины на бок", "Мама сама спустила ноги с кровати", "Мама попыталась сесть сама, держась за спинку кровати". Мне казалось, что ей начало уже становится лучше. И строил планы уволиться с работы, чтобы всерьёз заняться её окончательной реабилитацией - или на дому, приглашая платных специалистов и прикупая всё необходимое медоборудование, или в платном же стационаре. Но, видимо, там наверху кто-то всё-таки есть - посмеялся над этими моими планами и всё перерешал по своему усмотрению.
Маму кремировали во вторник днём. Чуть позже я напишу о том, какая карусель смерти крутится сейчас в Минске, не согласишься с щедро предложенным тебе билетом на завтра - можешь и пролететь, так что закидывайся успокоительным - и беги. Предстоит ещё многое сделать - получить урну с прахом, захоронить её, поставить памятник. С местом мы давно уже определились. Двенадцать лет назад, когда умер папа, в колумбарии Северного кладбища мы забронировали т.н. "колумбарный стакан" рядом с его захоронением. И два раза в год, на Радуницу и на Дзяды, когда мы ездили навещать наших усопших, мама всегда спрашивала - ну как там, не занял ли кто-то моё место ? Вот и доспрашивалась, вот и пригодится ей та бронь.
Я помню, как жутко меня накрыло на третий день после папиной смерти, когда я в ванной увидел на полотенцесушителе носовой платок, постиранный им самим за несколько часов до своей смерти, ещё более неожиданной и быстрой. После маминой смерти, к которой как ты ни готовься - всё равно ни за что не подготовишься, прошло уже почти трое суток, и я спокоен. Достаточно спокоен, чтобы написать этот пост, а завтра - выйти на работу. Успокоительные наконец-то заработали. Или просто я всё уже выплакал за предыдущие 68 часов.
- Ты просто думай, что сейчас мама опять лежит в больнице. И что через пару..тройку дней её выпишут домой. И не вздумай мне тут снова начать пить. Я буду тебя проверять в этом плане, - сказала мне сестра. И отчалила в свой лошицкий маёнтак - смотреть дорамы, строить чужие генеалогические деревья и вязать вещи для KaliLaska.
А я остался здесь. Чтобы в 48 лет начать делать то, что многие начинают на 30 лет раньше, а некоторые - и ещё раньше. Жить дальше без маминой тёплой руки на лбу.
Через пять месяцев маме должно было исполниться 85 лет. Последние три с половиной месяца она болела, сперва вроде бы ничего серьёзного, а потом всё стало плохо и ещё хуже. Последние четыре недели она вообще не вставала с постели. Я вёл специальный дневник, в котором ежедневно делал такие записи - "Мама сама повернулась со спины на бок", "Мама сама спустила ноги с кровати", "Мама попыталась сесть сама, держась за спинку кровати". Мне казалось, что ей начало уже становится лучше. И строил планы уволиться с работы, чтобы всерьёз заняться её окончательной реабилитацией - или на дому, приглашая платных специалистов и прикупая всё необходимое медоборудование, или в платном же стационаре. Но, видимо, там наверху кто-то всё-таки есть - посмеялся над этими моими планами и всё перерешал по своему усмотрению.
Маму кремировали во вторник днём. Чуть позже я напишу о том, какая карусель смерти крутится сейчас в Минске, не согласишься с щедро предложенным тебе билетом на завтра - можешь и пролететь, так что закидывайся успокоительным - и беги. Предстоит ещё многое сделать - получить урну с прахом, захоронить её, поставить памятник. С местом мы давно уже определились. Двенадцать лет назад, когда умер папа, в колумбарии Северного кладбища мы забронировали т.н. "колумбарный стакан" рядом с его захоронением. И два раза в год, на Радуницу и на Дзяды, когда мы ездили навещать наших усопших, мама всегда спрашивала - ну как там, не занял ли кто-то моё место ? Вот и доспрашивалась, вот и пригодится ей та бронь.
Я помню, как жутко меня накрыло на третий день после папиной смерти, когда я в ванной увидел на полотенцесушителе носовой платок, постиранный им самим за несколько часов до своей смерти, ещё более неожиданной и быстрой. После маминой смерти, к которой как ты ни готовься - всё равно ни за что не подготовишься, прошло уже почти трое суток, и я спокоен. Достаточно спокоен, чтобы написать этот пост, а завтра - выйти на работу. Успокоительные наконец-то заработали. Или просто я всё уже выплакал за предыдущие 68 часов.
- Ты просто думай, что сейчас мама опять лежит в больнице. И что через пару..тройку дней её выпишут домой. И не вздумай мне тут снова начать пить. Я буду тебя проверять в этом плане, - сказала мне сестра. И отчалила в свой лошицкий маёнтак - смотреть дорамы, строить чужие генеалогические деревья и вязать вещи для KaliLaska.
А я остался здесь. Чтобы в 48 лет начать делать то, что многие начинают на 30 лет раньше, а некоторые - и ещё раньше. Жить дальше без маминой тёплой руки на лбу.