На такси по Сербии
Градац, вурдалаки и опять про Елену Анжуйскую
это фото отсюда
Когда мы прибыли, уже стемнело. Ночи в горах не чета нашим - городским. Просто глаз выколи. Где-то вдалеке, за паркингом, за порослью кустов, тускло светилось одинокое окошко. Ни фонаря, ни светового фона от поселения. Наш счастливый Профессор в новых туфлях был готов на подвиги, он рванулся напролом сквозь цветущую изгородь. На треск кустов отреагировали не только собаки всей округи, но судя по деловитому басу - самый настоящий местный и крупный охранник. - Туристы! Туристы мы! Русские пришли! - жалобно кричал наш гид огромному черному псу, который тенью встал на дороге. Впрочем, разглядеть что-либо было невозможно, видны были только раскаленные угольки глаз, да тусклая подсветка телефонов вырывала из темноты здоровые белые клыки, смею заметить воспитанного пса, который не пускал чужих в обитель, но и не покидал ее.
На учиненный скандал, распахнулась далекая дверь, залив мягким светом ухоженный палисадник. На пороге появилась ладная фигурка и нежный голос отозвал собаку. Зверь тотчас успокоился и побежал ластится к хозяйке. Она приветно что-то крикнула и помахала нам в темноту рукой. Пройдя по лабиринту душистых клумб мы оказались в монастырской лавке, где царил редкий порядок. Монахиня соскользнула за прилавок и сделала строгое лицо. А я чуть не ахнула - перед нами стоял просто ребенок, прекрасная дева, лет восемнадцати. Без преувелечений - редчайшей красоты! Я была так изумлена, что несколько минут не могла вымолвить и слова. Мои спутники, по выработавшейся уже привычке, погрузились в изучение ассортимента, а я подбежав к мужу горячечно зашептала: «Как же так? Как так? Она ведь совсем еще девочка! Как решилась? Отчего? Как родители позволили?» Но спустя еще несколько мгновений стало понятно, что жизнь такая ей по душе. Она с искренней заботой обслужила Профессора, который как всегда набрал полные руки безделушек и требовал для каждой всестороннего обсуждения, она терпеливо ответила на вопросы и нам, и помогла выбрать подарок для дочери Зорана. Все в ее руках спорилось. А вешицы в лавке были непривычные, занятные - деревянные разноцветные четки, что детская пирамидка, веселые красивые расписные платки, вышитые салфетки, открытки.
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
- В храм-то пойдете? - задорно спросила она, через нашего Профессора - переводчика. В храм! Сейчас? Мы и не мечтали! Она деловито побренчала ключами, пряча улыбку в ответ на наши восторги. Закрыв дверь и кликнув пса, который занял главенствующее положение в нашей процессии, она уверенно повела за собой в практически полной тьме. Впрочем, через несколько метров, при приближении к черной громаде, автоматически вспыхнула подсветка, озарив благоустроенную территорию и низкие остатки стен соседней, давно разрушенной базилики. Наша провожатая казалось знала обо всем на свете, она перешла на английский и рассказывала историю монастыря, и королевского рода, проводя параллели с историей Византии, давала точные искусствоведческие характеристики - в общем, сразила меня наповал. Открыв тяжелые двери огромным ключом, чуть меньше ее по размеру, она бесстрашно бросилась в гулкую густую черноту, забежала в алтарь и включила там тусклую лампу. На редкость понятливый защитник, легонько вздохнул и смиренно сел у самого входа, застыл в ожидании. Рассеянный свет вызвал к жизни лики. Я в задумчивости бродила по церкви сравнивая свои впечатления от подобного же - ночного посещения готического собора во Франции, и обнаруживала, насколько пространство православного храма гостеприимнее или точнее сказать - снисходительнее к человеку. Лампады выхватывали не искаженные мукой тела и за ними пугающий скелет арок, теряющийся в провале выси, но рассеивали мрак и отдавали нежно склоненные к просителю лики.
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
Храм Благовещенья Пресвятой Богородицы строится в начале XIV века. В феврале 1314 года здесь уже упокоют Елену Анжуйскую (в монашестве Елизавету). На протяжении тридцати лет она независимо правит землями, которые частью теперь принадлежат Албании, Косово и Черногории. Ее владения раскинулись от знаменитого монастыря Василия Острожского, к которому идут на поклон православные со всего мира, а еще и мусульмане, и католики - до респектабельного ныне курорта Дубровника. От Луштицы - полуострова, который всегда защищал вход в Которский залив, до крупнейшего озера Балкан, его крайней юго-восточной точки - города Скадар (по-албански Шкодер). Она основала несколько монастырей - францисканские недалеко от Бара и Котора, бенедиктинские на реке Бояна (ныне граница Албании и Черногории). Множество православных и католических соборов по всей своей территории. Делала и богатые вклады - в собор Святого Петра в Риме, в церковь Николая Мириликийского в Бари, поддерживала Афон и Синай, где до сих пор располагаются старейшие православные монастыри. Возводила и поднимала она из руин крепости на побережье. Эта образованнейшая - как минимум пять языков, и добродеятельная женщина не просто скрылась в тени великих мужей - мужа и сыновей, но была столь разумной правительницей, что жители земель просто боготворили ее.
Как легко в этом таинственном полумраке было рисовать себе торжественную заупокойную службу единственной из женщин Сербии, которая удостоилась своего отдельного жития и той, которая первой строит задужбины - монастыри, храмы, крепости, мосты, на помин ее души. Я прошла чуть вглубь храма и замерла. Чрево церкви казалось было наполнено шепотом и шорохом - легким звуками, а по ликам святых пробегали тени - то влетели мотыльки в раскрытую дверь и бились о стекло лампадок. Я сразу вспомнила о стригах. Так на Балканах называют женщин-оборотней.
Самые знаменитые балканские страшилки - о вурдалаках. Кстати, слово это придумал наш Александр Сергеевич Пушкин, специально для своих «Песен западных славян», тут их зовут их «упырина». Впрочем, у каждой народности свое название для живого мертвеца, который через сорок дней встает из могилы и начинает пить кровь у живых, чтобы поддержать в себе жизнь вечную. И не успокоится ведь до тех пор, пока не найдут его тело и не загонят в него кол - тут он непременно из боярышника. Нынешние тупые зомби или белые ходоки, просто дети в сравении с вурдалаком. Во-первых он обладает сверхспособностями. Для начала умеет изменять свое тело. Выбирается из могилы он не раскапывая земли, но просачивается сквозь нее, принимая облик уже на поверхности. Он лишает людей воли, может заставить их забыть о пережитом. Мог обратиться и в туман - а значит объять в темном лесу или проникнуть в самую тонкую щелочку. И в первую очередь под угрозой оказывались члены семьи, дом становился самым опасным местом. Впрочем, мог вести себя и приличнее - вселяться в любое из симпатичных ему ночных животных - летучую мышь, кошку, крысу, то есть оповещать о приходе. Понятия «вампирша» для женского рода не существовало, вот они как раз-то посещали мир живых таким изысканным способом - в виде ночного мотылька, который безобиден лишь на первый взгляд. При чем, ведь для того чтобы стать вампиром не обязательно быть укушенным. Достаточно не очень внимательно провести обряд похорон или недосмотреть во время бдения - перескочит труп родственника кошка и беда на всю семью. Вурдалаками становились и те, кто зачат во время поста и тот, кто родился с зубами. Некрещенные младенцы были не так опасны для человека - их интересовала только кровь домашних животных.
Эжен Грассе. Три женщины и три волка
В XVIII веке эти местные народные верования начинают очень широко распространятся. Страшные истории, которые имели множество подробностей, теперь пугают не деревенских ребятишек, их не просто публикуют в сборниках преданий, снабжая научными комментариями. В 1732 году они появляются на страницах официальных донесений. Так австрийские солдаты, далеко зашедшие вглубь Центральной Сербии, получали даже специальные письма, в которых рассказывалось об известных случаях и перечислялись меры безопасности. Паника охватила и саму Австрию, в ее деревнях перерывали кладбища в поисках вурдалаков, среди тех кто вернулся с войны…
Стриги продолжали свой полный трепета, бессмысленный танец, а я подумала что нечего оборотням делать у гроба Елизаветы, которая удостоилась самого высокого монашеского звания - схимы. И ведь служили здесь в тот скорбный, для очень-очень многих день, два знаменитых епископа сербских Савва III и Даниил II. Любопытно, Даниил - ее биограф, не оставит никаких упоминаний о конфессиональной принадлежности Елены. Впрочем, хоронили ее по православному обряду. Кроме того, в той Сербии всякий мог беспрепятственно исповедовать свою веру и иметь своих священников, запрещено было только менять религию предков. Законник Душана от 1349 года фиксировал строгий порядок - тот кто перекрестился, должен вернуться в свою веру. И этот гроб обступили тогда не только члены семьи Елизаветы и приближенные матери двух прославленных королей, не только весь церковный клир, но многие подданые и православные и “латиняне” и многочисленные ее воспитанницы. А еще невероятное количество вдов, нищих, странников и увечных, о которых она неустанно заботилась - «чада во Христе». Так пишет об этом дне Даниил II: «Хочу сказать, возлюбленные, что стало подобно тому времени, когда было преставление Богоматери, апостолы на облаках по воздуху собирались на ее погребение. Так же было и при преставлении блаженной Елены, мне грешному кажется, что так быстро стало известно о том во всей земле, будто это Дух святой сообщил, дабы поспешили все на преставление блаженной. Так и я воистину видел, как отовсюду стекаются славные, а и нищие и страные, хромые и слепые, те, для кого она была хранительницей. И собрался собор земли сербской…».
Елена Анжуйская/Елизавета. Косово. из Вики
До наших дней дошло несколько ее изображений - одно в облачении царицы, словно тихая тень над могилой ее сына Драутина. Другое сохранилось в монастыре Грачаница в Косово - там она предстает в строгом монашеском одеянии и лик ее даже пугает своей суровостью. Наша провожатая переживала, что в тусклом свете нескольких маловаттных лампочек и скромных язычков пламени лампадок, нам почти ничего было не видать. Она встревоженно переходила с места на место и подзывала нас, обнаружив удачную точку для наблюдений за почти истертыми фигурами по стенам. Но ее мелодичные интонации и искренная взволнованность, когда она пыталась передать нам словами декорацию церкви, были вполне достаточными, чтобы ощутить подлинное.
- «Этот монастырь был богатейшим! На протяжении нескольких столетий это будет одна из самых процветающих и населенных обителей! Елена наделила монастырь многими землями. И работали над созданием церкви лучшие мастера. Те, что она вызвала из своих, далеких земель - только посмотрите на эти капители!» Действительно, я впервые видела попытки использовать в интерьере подобие ордера. Очень удивилась, а она обрадовалась. - «Художники, которые расписывали этот храм в 1270-х годах работали в той самой манере, что и в наших прославленных Сопачанах. Смотрите! Вот Рождество!»
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
Свет из алтаря освещал высоко расположенную композицию, но видны были только «лица» овечек, они были белыми, оттого разглядеть их было чуть проще. Целое стадо составляло здесь свои молчаливые диалоги. Две барашки радостно переглядывались, другая взирала на них с недоверием, следующая впала в задумчивость, еще одна в великой радости потянулась в сторону сцены купания и таким образом перевела мое внимание на значимое событие. Плоскости были рассечены тонкими линиями, что вероятно должны были означать «горки», так зовутся на иконах устопчивые нагромождения-площадки, на которых происходит действие и которые указывают на связь с горним, здесь же они словно разбивали на клейма рассказ, наполненный измельченными суетливыми фигурками. Нет, - подумала я. Не похоже это милое, наивное искусство на грандиозные фрески усыпальницы Уроша. Многое можно было списать на не очень тщательное поновление, но не все. В одном права наша провожатая - несмотря на плохую сохранность художественное намеренье - очевидно.
- «Очень плохая сохранность, - посетовала она, словно услышала мою мысль. - В 1689 году, во время наступления австрийцев храм сильно пострадал и несколько веков так и простоял без насельников. Она сокрушенно покачала головой. - Нельзя святыне без присмотра». Юная монахиня заглянула мне в глаза и словно мостик перекинулся сейчас от согбенной, но легкой, как птичка, старой монахини Евдокии, что живет и служит на далеком горном уступе монастыря Банья код Прибой, к юной прекрасной девушке, которая стояла здесь в расцвете сил и редкой красоты. Они, никогда не видившие друг друга, разделенные более чем полувеком рождения и сотнями километров, были объеденены одной мыслью и обе они положили свою жизнь во служение. Я не силах описать то чувство, которое охватило меня.
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
Находясь под впечатлением от знакомства с этой юностью и, впитав силу могучей церкви, я в раздумье вышла и побрела по цветущей земле. Мне было вовсе не страшно, напротив очень спокойно. Я даже возгордилась. Вообще-то я страшная бояка, больше всего на свете не люблю темноты. Но на несколько минут мне показалось, что я напиталась бесстрашием этой хрупкой девочки, ее глубоким пониманием жизни. Ну что тут такого может случиться? Это же святая земля. Именно в этот момент, раздался странный шум внутри живой изгороди. За развалинами, у захоронений, словно разверзлась пропасть, и в этот страшный мрак бросился наш защитник. На его могучий рык, ответил встревоженный хор невидимых пустолаек. И тотчас все стихло. Словно не бывало. Я остановилась и дождалась своих спутников. Нет-нет, я все-таки не человек средневековья. Что поделаешь - не живет во мне столько веры. С этой мыслью я почтительно поклонилась юной монахине, протянула и дала понюхать руку мудрому, черному защитнику, погрузилась в машину, вздохнула и тотчас сладко заснула. Завтра ведь все-таки в пять вставать...
это фото отсюда
Когда мы прибыли, уже стемнело. Ночи в горах не чета нашим - городским. Просто глаз выколи. Где-то вдалеке, за паркингом, за порослью кустов, тускло светилось одинокое окошко. Ни фонаря, ни светового фона от поселения. Наш счастливый Профессор в новых туфлях был готов на подвиги, он рванулся напролом сквозь цветущую изгородь. На треск кустов отреагировали не только собаки всей округи, но судя по деловитому басу - самый настоящий местный и крупный охранник. - Туристы! Туристы мы! Русские пришли! - жалобно кричал наш гид огромному черному псу, который тенью встал на дороге. Впрочем, разглядеть что-либо было невозможно, видны были только раскаленные угольки глаз, да тусклая подсветка телефонов вырывала из темноты здоровые белые клыки, смею заметить воспитанного пса, который не пускал чужих в обитель, но и не покидал ее.
На учиненный скандал, распахнулась далекая дверь, залив мягким светом ухоженный палисадник. На пороге появилась ладная фигурка и нежный голос отозвал собаку. Зверь тотчас успокоился и побежал ластится к хозяйке. Она приветно что-то крикнула и помахала нам в темноту рукой. Пройдя по лабиринту душистых клумб мы оказались в монастырской лавке, где царил редкий порядок. Монахиня соскользнула за прилавок и сделала строгое лицо. А я чуть не ахнула - перед нами стоял просто ребенок, прекрасная дева, лет восемнадцати. Без преувелечений - редчайшей красоты! Я была так изумлена, что несколько минут не могла вымолвить и слова. Мои спутники, по выработавшейся уже привычке, погрузились в изучение ассортимента, а я подбежав к мужу горячечно зашептала: «Как же так? Как так? Она ведь совсем еще девочка! Как решилась? Отчего? Как родители позволили?» Но спустя еще несколько мгновений стало понятно, что жизнь такая ей по душе. Она с искренней заботой обслужила Профессора, который как всегда набрал полные руки безделушек и требовал для каждой всестороннего обсуждения, она терпеливо ответила на вопросы и нам, и помогла выбрать подарок для дочери Зорана. Все в ее руках спорилось. А вешицы в лавке были непривычные, занятные - деревянные разноцветные четки, что детская пирамидка, веселые красивые расписные платки, вышитые салфетки, открытки.
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
- В храм-то пойдете? - задорно спросила она, через нашего Профессора - переводчика. В храм! Сейчас? Мы и не мечтали! Она деловито побренчала ключами, пряча улыбку в ответ на наши восторги. Закрыв дверь и кликнув пса, который занял главенствующее положение в нашей процессии, она уверенно повела за собой в практически полной тьме. Впрочем, через несколько метров, при приближении к черной громаде, автоматически вспыхнула подсветка, озарив благоустроенную территорию и низкие остатки стен соседней, давно разрушенной базилики. Наша провожатая казалось знала обо всем на свете, она перешла на английский и рассказывала историю монастыря, и королевского рода, проводя параллели с историей Византии, давала точные искусствоведческие характеристики - в общем, сразила меня наповал. Открыв тяжелые двери огромным ключом, чуть меньше ее по размеру, она бесстрашно бросилась в гулкую густую черноту, забежала в алтарь и включила там тусклую лампу. На редкость понятливый защитник, легонько вздохнул и смиренно сел у самого входа, застыл в ожидании. Рассеянный свет вызвал к жизни лики. Я в задумчивости бродила по церкви сравнивая свои впечатления от подобного же - ночного посещения готического собора во Франции, и обнаруживала, насколько пространство православного храма гостеприимнее или точнее сказать - снисходительнее к человеку. Лампады выхватывали не искаженные мукой тела и за ними пугающий скелет арок, теряющийся в провале выси, но рассеивали мрак и отдавали нежно склоненные к просителю лики.
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
Храм Благовещенья Пресвятой Богородицы строится в начале XIV века. В феврале 1314 года здесь уже упокоют Елену Анжуйскую (в монашестве Елизавету). На протяжении тридцати лет она независимо правит землями, которые частью теперь принадлежат Албании, Косово и Черногории. Ее владения раскинулись от знаменитого монастыря Василия Острожского, к которому идут на поклон православные со всего мира, а еще и мусульмане, и католики - до респектабельного ныне курорта Дубровника. От Луштицы - полуострова, который всегда защищал вход в Которский залив, до крупнейшего озера Балкан, его крайней юго-восточной точки - города Скадар (по-албански Шкодер). Она основала несколько монастырей - францисканские недалеко от Бара и Котора, бенедиктинские на реке Бояна (ныне граница Албании и Черногории). Множество православных и католических соборов по всей своей территории. Делала и богатые вклады - в собор Святого Петра в Риме, в церковь Николая Мириликийского в Бари, поддерживала Афон и Синай, где до сих пор располагаются старейшие православные монастыри. Возводила и поднимала она из руин крепости на побережье. Эта образованнейшая - как минимум пять языков, и добродеятельная женщина не просто скрылась в тени великих мужей - мужа и сыновей, но была столь разумной правительницей, что жители земель просто боготворили ее.
Как легко в этом таинственном полумраке было рисовать себе торжественную заупокойную службу единственной из женщин Сербии, которая удостоилась своего отдельного жития и той, которая первой строит задужбины - монастыри, храмы, крепости, мосты, на помин ее души. Я прошла чуть вглубь храма и замерла. Чрево церкви казалось было наполнено шепотом и шорохом - легким звуками, а по ликам святых пробегали тени - то влетели мотыльки в раскрытую дверь и бились о стекло лампадок. Я сразу вспомнила о стригах. Так на Балканах называют женщин-оборотней.
Самые знаменитые балканские страшилки - о вурдалаках. Кстати, слово это придумал наш Александр Сергеевич Пушкин, специально для своих «Песен западных славян», тут их зовут их «упырина». Впрочем, у каждой народности свое название для живого мертвеца, который через сорок дней встает из могилы и начинает пить кровь у живых, чтобы поддержать в себе жизнь вечную. И не успокоится ведь до тех пор, пока не найдут его тело и не загонят в него кол - тут он непременно из боярышника. Нынешние тупые зомби или белые ходоки, просто дети в сравении с вурдалаком. Во-первых он обладает сверхспособностями. Для начала умеет изменять свое тело. Выбирается из могилы он не раскапывая земли, но просачивается сквозь нее, принимая облик уже на поверхности. Он лишает людей воли, может заставить их забыть о пережитом. Мог обратиться и в туман - а значит объять в темном лесу или проникнуть в самую тонкую щелочку. И в первую очередь под угрозой оказывались члены семьи, дом становился самым опасным местом. Впрочем, мог вести себя и приличнее - вселяться в любое из симпатичных ему ночных животных - летучую мышь, кошку, крысу, то есть оповещать о приходе. Понятия «вампирша» для женского рода не существовало, вот они как раз-то посещали мир живых таким изысканным способом - в виде ночного мотылька, который безобиден лишь на первый взгляд. При чем, ведь для того чтобы стать вампиром не обязательно быть укушенным. Достаточно не очень внимательно провести обряд похорон или недосмотреть во время бдения - перескочит труп родственника кошка и беда на всю семью. Вурдалаками становились и те, кто зачат во время поста и тот, кто родился с зубами. Некрещенные младенцы были не так опасны для человека - их интересовала только кровь домашних животных.
Эжен Грассе. Три женщины и три волка
В XVIII веке эти местные народные верования начинают очень широко распространятся. Страшные истории, которые имели множество подробностей, теперь пугают не деревенских ребятишек, их не просто публикуют в сборниках преданий, снабжая научными комментариями. В 1732 году они появляются на страницах официальных донесений. Так австрийские солдаты, далеко зашедшие вглубь Центральной Сербии, получали даже специальные письма, в которых рассказывалось об известных случаях и перечислялись меры безопасности. Паника охватила и саму Австрию, в ее деревнях перерывали кладбища в поисках вурдалаков, среди тех кто вернулся с войны…
Стриги продолжали свой полный трепета, бессмысленный танец, а я подумала что нечего оборотням делать у гроба Елизаветы, которая удостоилась самого высокого монашеского звания - схимы. И ведь служили здесь в тот скорбный, для очень-очень многих день, два знаменитых епископа сербских Савва III и Даниил II. Любопытно, Даниил - ее биограф, не оставит никаких упоминаний о конфессиональной принадлежности Елены. Впрочем, хоронили ее по православному обряду. Кроме того, в той Сербии всякий мог беспрепятственно исповедовать свою веру и иметь своих священников, запрещено было только менять религию предков. Законник Душана от 1349 года фиксировал строгий порядок - тот кто перекрестился, должен вернуться в свою веру. И этот гроб обступили тогда не только члены семьи Елизаветы и приближенные матери двух прославленных королей, не только весь церковный клир, но многие подданые и православные и “латиняне” и многочисленные ее воспитанницы. А еще невероятное количество вдов, нищих, странников и увечных, о которых она неустанно заботилась - «чада во Христе». Так пишет об этом дне Даниил II: «Хочу сказать, возлюбленные, что стало подобно тому времени, когда было преставление Богоматери, апостолы на облаках по воздуху собирались на ее погребение. Так же было и при преставлении блаженной Елены, мне грешному кажется, что так быстро стало известно о том во всей земле, будто это Дух святой сообщил, дабы поспешили все на преставление блаженной. Так и я воистину видел, как отовсюду стекаются славные, а и нищие и страные, хромые и слепые, те, для кого она была хранительницей. И собрался собор земли сербской…».
Елена Анжуйская/Елизавета. Косово. из Вики
До наших дней дошло несколько ее изображений - одно в облачении царицы, словно тихая тень над могилой ее сына Драутина. Другое сохранилось в монастыре Грачаница в Косово - там она предстает в строгом монашеском одеянии и лик ее даже пугает своей суровостью. Наша провожатая переживала, что в тусклом свете нескольких маловаттных лампочек и скромных язычков пламени лампадок, нам почти ничего было не видать. Она встревоженно переходила с места на место и подзывала нас, обнаружив удачную точку для наблюдений за почти истертыми фигурами по стенам. Но ее мелодичные интонации и искренная взволнованность, когда она пыталась передать нам словами декорацию церкви, были вполне достаточными, чтобы ощутить подлинное.
- «Этот монастырь был богатейшим! На протяжении нескольких столетий это будет одна из самых процветающих и населенных обителей! Елена наделила монастырь многими землями. И работали над созданием церкви лучшие мастера. Те, что она вызвала из своих, далеких земель - только посмотрите на эти капители!» Действительно, я впервые видела попытки использовать в интерьере подобие ордера. Очень удивилась, а она обрадовалась. - «Художники, которые расписывали этот храм в 1270-х годах работали в той самой манере, что и в наших прославленных Сопачанах. Смотрите! Вот Рождество!»
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
Свет из алтаря освещал высоко расположенную композицию, но видны были только «лица» овечек, они были белыми, оттого разглядеть их было чуть проще. Целое стадо составляло здесь свои молчаливые диалоги. Две барашки радостно переглядывались, другая взирала на них с недоверием, следующая впала в задумчивость, еще одна в великой радости потянулась в сторону сцены купания и таким образом перевела мое внимание на значимое событие. Плоскости были рассечены тонкими линиями, что вероятно должны были означать «горки», так зовутся на иконах устопчивые нагромождения-площадки, на которых происходит действие и которые указывают на связь с горним, здесь же они словно разбивали на клейма рассказ, наполненный измельченными суетливыми фигурками. Нет, - подумала я. Не похоже это милое, наивное искусство на грандиозные фрески усыпальницы Уроша. Многое можно было списать на не очень тщательное поновление, но не все. В одном права наша провожатая - несмотря на плохую сохранность художественное намеренье - очевидно.
- «Очень плохая сохранность, - посетовала она, словно услышала мою мысль. - В 1689 году, во время наступления австрийцев храм сильно пострадал и несколько веков так и простоял без насельников. Она сокрушенно покачала головой. - Нельзя святыне без присмотра». Юная монахиня заглянула мне в глаза и словно мостик перекинулся сейчас от согбенной, но легкой, как птичка, старой монахини Евдокии, что живет и служит на далеком горном уступе монастыря Банья код Прибой, к юной прекрасной девушке, которая стояла здесь в расцвете сил и редкой красоты. Они, никогда не видившие друг друга, разделенные более чем полувеком рождения и сотнями километров, были объеденены одной мыслью и обе они положили свою жизнь во служение. Я не силах описать то чувство, которое охватило меня.
фото: https://sobory.ru/article/?object=48641
Находясь под впечатлением от знакомства с этой юностью и, впитав силу могучей церкви, я в раздумье вышла и побрела по цветущей земле. Мне было вовсе не страшно, напротив очень спокойно. Я даже возгордилась. Вообще-то я страшная бояка, больше всего на свете не люблю темноты. Но на несколько минут мне показалось, что я напиталась бесстрашием этой хрупкой девочки, ее глубоким пониманием жизни. Ну что тут такого может случиться? Это же святая земля. Именно в этот момент, раздался странный шум внутри живой изгороди. За развалинами, у захоронений, словно разверзлась пропасть, и в этот страшный мрак бросился наш защитник. На его могучий рык, ответил встревоженный хор невидимых пустолаек. И тотчас все стихло. Словно не бывало. Я остановилась и дождалась своих спутников. Нет-нет, я все-таки не человек средневековья. Что поделаешь - не живет во мне столько веры. С этой мыслью я почтительно поклонилась юной монахине, протянула и дала понюхать руку мудрому, черному защитнику, погрузилась в машину, вздохнула и тотчас сладко заснула. Завтра ведь все-таки в пять вставать...