Фрески церкви Св. Троицы. Сербия. Сопочаны. 1260-е годы.
Рождество. все фото Демид
... Теперь я стояла перед «Рождеством». Эта сцена начиналась здесь с купания младенца. В золоченую прекрасную чашу, полную кристально чистой воды (да-да - это было совершенно очевидно), прислужница подливала еще немного горячей из изящного кувшина, который держала через белоснежную ткань. И это тоже было очевидным! Не только потому, что ей потребовалась прихватка, чтобы взять сосуд, но и потому, что за этим процессом строго следила та, что держала на руках ребенка.
Удобно расположившись на широкой скамье, она одной рукой ловко и нежно прижимала к себе серьезного мальчика, другой трогала воду и пока еще не была уверена, что готова опустить младенца в купель. Рассказ продолжался вопреки законам чтения: не слева направо, но словно обтекал окно, то есть следовал снизу вверх и только потом направо, а затем вниз. И следующее, что мы узнаем о том дне, когда появился на свет Иисус, - это тягостные раздумья, которые охватывают Иосифа.
Его принято называть Иосиф Обручник. То есть с точки зрения закона Мария считалась его женой, но не являлась ею в действительности. Они были лишь обручены. Ведь этот благочестивый человек, кроткий и смиренный, не пожелавший причинить Деве, которая мечтала жить при храме, ни малейшего огорчения, - даже хотел отпустить ее. И в Евангелии от Матфея (1:20-1:25) благовестие о приходе Спасителя провозглашается вовсе не Марии, а именно Иосифу:
Но когда он помыслил это, - се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго;
родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их.
А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит:
се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог.
Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою,
и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус.
Находился он в трепете перед открывшейся ему тайной и вместе с тем, из апокрифов, нам известно и о мучительных сомнениях, которые временами охватывали его. На иконах, посвященных Рождеству, встречается даже такая композиция - рядом с Иосифом изображается согбенный старичок, который держит сухую палку. Апокрифы сохранили те искушения, что мучили Иосифа: «как из этой сухой палки не может быть листвы, так у Девы не может быть потомства». Словно с этой тяжкой мыслью сидит печальный Иосиф у ног Богородицы.
Дева Мария возлежит у самого окна, опираясь на него локтем - а точнее, на луч света, что из него исходит. Она подняла и держит руку в упреждающем жесте. Развернутая к нам, раскрытая ладонь то ли пресекает мучительные раздумья Иосифа, то ли просто мать нас просит не шуметь сейчас, когда ребенок заснул. Она устало прислонилась к колыбели и развернула к ней свое прекрасное и строгое лицо. Только легкий наклон и выдает в Ней ту затаенную тревогу, которая, впрочем, знакома любой матери.
Туго спеленатый младенец возлежит в яслях. Ослик, вол и еще какое-то, теперь уже трудноразличимое, животное положили свои головы на самый краешек и согревают Христа своим дыханием. Но вся великая радость, которой полны сейчас небеса, здесь только угадывается. Мы видим лишь одного из сонма ангелов, что ликуют в самом верху. Фигура сохранилась почти целиком: от присутствия Божественного развеваются его одежды и от трепета перед Ним великой радостью дрожат радужные крылья.
А с другой стороны яслей, напротив Богородицы, возвышается посланник Божий, Гавриил. Он сжимает в своей руке процветший жезл: сомнений - нет. У Девы родился сын. И на фоне его широких крыл мы видим, что волхвы уже пришли. Старший из них, склонившись, протягивает дары, тогда как младший указывает пораженному спутнику на небо. На ту звезду, что взошла над Вифлеемом. Чуть ниже - пастухи, которые также глядят вверх и удивляются невиданному доселе.
Поразительное умение! С одной стороны - составить плавный, связный рассказ, понятный даже тем, кто и вовсе не знаком с религиозной литературой, то есть наделить каждого из персонажей точным характером (чего стоит один пастух, с его грубоватым недоумением). С другой - использовать героев словно знаки: здесь точка, тут запятая, вот вопрос, а вот и восклицание! Я еле вырвалась из плена этой величественной картины, составленной из простейших бытовых сценок и понятных человеческих реакций...
