Как мы побывали узниками совести
Оригинал взят у kolobok1973 в "Как мы побывали узниками совести"
Было бы смешно, когда бы не было так грустно....
Очень весёлый текст члена исполкома Левого Фронта, доктора исторических наук, руководителя Центра Института всеобщей истории РАН Александра Шубина shubinav о совсем не весёлых вещах...
Как мы побывали узниками совести
12 июня был праздник. У каждого - свой. Официально отмечался «День России», или как его прозвали острословы, день независимости России от самой себя. Режим, пытающийся замылить свою генетическую связь с Ельциным, пышно отмечает годовщину избрания основателя династии. Для нас 12 июня - годовщина принятия маршем оппозиции предложенных нами социальных требований (увы, либеральные медиа продолжают замалчивать их). А еще - это день рождения похищенного на Украине Леонида Развозжаева. В общем, есть и нам, что отмечать 12 июня.
[Spoiler (click to open)]
Якиманские узники
И так, 12 июня мы с женой Натальей отправились на Якиманку на разрешенный марш оппозиции, чтобы выразить свое несогласие с нарастающими в России политическими репрессиями. Менее всего мы могли подумать, что в этот день и нам предстоит стать узниками.
Прибыв на место, мы получили от каких-то людей баннер «Свободу Удальцову и Развозжаеву». Очень хороший лозунг, мы взяли баннер и пошли строиться. Перед нами люди держали большой красный транспарант, мы встали следом. Стали подтягиваться знакомые по Левому фронту. Им тоже нравился лозунг, который мы держали, и вполне естественно, что за нами стали колыхаться красные знамена с красной звездой в белой окантовке с надписью «Левый фронт». Поскольку прокуратура вынесла решение о «приостановке» деятельности ЛФ (что это может значить в отношении незарегистрированной организации - неясно), на прошлых мероприятиях полиция иногда вяло просила не носить флаги с надписью «Левый фронт». Это требование заведомо незаконно, так как «Левый фронт» не имеет государственно зарегистрированной символики, а сами слова «Левый фронт» никем не запрещены. Любой человек может написать их на флаге и ходить с ним на разрешенном мероприятии. Но, реагируя на эту ситуацию, некоторые обладатели флагов заклеили надпись «Левый фронт» черным прямоугольником с надписью «Цензура». Флаги с надписью «Цензура» не вызывали протестов даже у полиции - такую организацию никто не приостанавливал.
Когда марш вот-вот должен был двинуться, недалеко от меня разгорелся спор. То ли лейтенант, то ли полковник (судя по звездам, документов он не предъявил) полиции стал требовать от стоящего поблизости парня с флагом, чтобы он его свернул, потому что это - запрещенная символика Левого фронта. Я встрял в этот разговор и стал доказывать лейтенанту-полковнику, что его требования незаконны - не существует официально зарегистрированной символики ЛФ, решение прокуратуры не упоминает никаких запретов на ее использование. В итоге лейтенант-полковник ушел, а парень все-таки свернул флаг, чтобы не связываться.
Каково же было мое удивление, когда через несколько минут в совершенно другом месте, за нашей спиной начались крики, давка и смятение. Организаторами беспорядков, как это часто бывает, стали люди, похожие на омоновцев. Я условно и буду их так называть. Итак, омоновцы стали хватать самых разных людей, которые имели в руках какую-то символику. Я, по долгу историка, приблизился к месту событий, чтобы лучше их рассмотреть, и в этот момент был схвачен под белы руки омоновцами. Через пять секунд после начала беспорядков (согласно имеющейся видеозаписи) меня уже выволокли за пределы митинга. Наталья бросилась за мной и некоторое время шла сзади, пытаясь быть свидетелем. Тут омоновцы ее заметили и тоже задержали.
Так мы оказались в автозаке в следующем составе: общественные активисты Максим Чеканов, Дмитрий Лиликин, Алексей Савкин, Александр Анциферов, Андрей Ломоносов, доктор исторических наук Александр Шубин с супругой Натальей, депутат Касимовской городской думы Александр Никитин. Еще привели националиста Константина, который пытался зажечь фаер.
Не успели мы осмотреться, как к нам приволокли пожилого человека. Омоновцы тащили его по асфальту и лужам, бросили в автозак и стали пинать по ногам. К этому моменту 68-летний Николай Николаевич Тетёкин уже еле мог говорить. Его «вина» заключалась в том, что он держал в руках флаг с надписью «РОТ-фронт». Николаю Николаевичу становилось все хуже в душном автозаке, и мы стали требовать, чтобы открыли окна и вызвали скорую. Очень неохотно и далеко не сразу эти требования были выполнены. Мы связались с его братом - депутатом Госдумы от КПРФ Вячеславом Николаевичем Тетёкиным, который двинулся на место событий. Скорая обнаружила, что Николай Николаевич нуждается в срочной госпитализации - он находится в больнице до сих пор. После того, как Николая Николаевича увезли, мы наконец двинулись в путь.
Пока у товарища не сел аккумулятор, мы читали статью какого-то блогера о том, что демонстранты предали задержанных, не стали за них заступаться, а просто пошли по маршруту. Эти упреки не вполне справедливы. Шествие нужно было провести, позицию тысяч людей в защиту наших товарищей нужно было выразить. Им там куда хуже, чем нам, задержанным путь и абсолютно незаконно, но пока административно. У нас была мощная группа поддержки около отделения полиции, о чем я еще расскажу. Организаторы митинга (люди, не медийные) активно включились в работу, пришли на несостоявшийся суд, были на контакте, готовы свидетельствовать в нашу поддержку. А вот медийные оппозиционеры действительно проявили поразительное равнодушие. Илья Яшин в своем твите кратко пересказал версию полиции и дальше вникать не стал. Мне неизвестно ничего о позиции Навального, который сам ждет от всех нас солидарности, но не торопится проявлять ее в отношении других. Я уж не говорю о других звездах из КСО правой оппозиции.
Эта ситуация лишний раз подтверждает то, о чем я говорю с начала 2012 года: наше сотрудничество с медийной оппозицией должно быть минимальным. Толку от них - как с козла молока. Единственное направление, где сотрудничество с ними еще полезно - это Болотное дело. Дело даже не в идеологических разногласиях - за наше освобождение сражались и рядовые либералы тоже. Дело в крайнем эгоцентризме лидеров либеральной оппозиции.
Освещение вопиющего беззакония, когда людей внезапно хватают уже на разрешенном митинге, оказалось очень скромным даже в либеральных СМИ. Наивно думать, что если вы - не левак, и ведете себя спокойно, не кидаетесь на ОМОН, с вами такое не может произойти. Если вы не идете к ОМОНу, ОМОН идет к вам. Репрессивная планка 12 июня поднялась еще выше, и, направляясь на разрешенный оппозиционный митинг, вы в глазах режима уже становитесь преступником.
Мимо Кремля с мигалкой
Путь в отделение полиции, до которого можно было за пятнадцать минут дойти пешком, оказался долгим - около часа. Водитель просто не знал, что ему делать. Марш оппозиции перекрыл несколько улиц, но путинско-собянинские гуляния в центре вообще парализовали движение. Автозак пытался прорваться в родное отделение вдоль Москвы-реки, около Кремля, но и там пути были перекрыты. Включив мигалку, наш служебный транспорт лихо развернулся через две сплошные у кремлевской стены, распугивая встречные автомобили. Стоявшие рядом гаишники отнеслись к этому маневру с пониманием. Раньше таких привилегий - грубо нарушать правила дорожного движения перед Кремлем, да еще с мигалкой - я не удостаивался.
Затем автозак уперся в Болотную, и мы издалека увидели наш митинг, оранжевые и красные флаги. Среди них было и красное знамя с надписью «цензура», за которое пострадали наши товарищи. Его донес Илья Пономарев.
По дороге мы знакомились (некоторых задержанных я прежде не знал), обменивались впечатлениями и вправляли на место сильно переплетенные извилины националиста Кости. Примерно так:
- Всех узбеков надо выслать в Узбекистан.
- А ты готов вместо них заняться коммунальными работами?
- Нет, улицы пусть они подметают?
- А как это они будут делать из Узбекистана?
Хохот в автозаке.
Затем мы изложили нашу программу, что нужно обеспечить коммунальных работников нормальной зарплатой (которую сейчас присваивают посредники), жильем. На это Костя воскликнул: «На этих условиях и я готов подметать!»
- Костя, но у тебя же нет опыта коммунального работника. Прежде чем тебя допустить к этой ответственной работе нужно подучиться - под руководством более опытных в этом деле людей - тех же узбеков.
Снова хохот в автозаке.
Наконец окольными путями автозак прибыл в отделение, примерно в 14-30. Мы попросились в туалет, на что нам было категорически отказано. Борьба за это простое право заняла следующие полчаса, но тут стало известно о прибытии депутатов и членов Общественного совета при МВД, и нас стали водить по одному. Депутату Тетёкину, а затем Пономареву, и членам ОС мы в красках поведали об обстоятельствах нашего задержания. Вскоре организация «Росузник» прислала адвоката, который следил за правильностью процедур.
У якиманских полицейских, которым нас сдали омоновцы, праздник был испорчен. Тут бы на дачку или выпить да закусить в кругу семьи. И надо же незадача - политических привезли. Полная мобилизация, сотрудники в парадной форме заполнили отделение. Надо срочно дела шить - испорчен вечер. А на улице перед отделением скапливались десятки протестующих и скандировали «Свободу!», «Выпускай!» Их решили не винтить - отделение не резиновое.
Какая ложь, господин опричник!
В отделении нам предъявили рапорта сотрудников полиции, которые нас задержали - сержантов Ларина, Панина и других. Наши впечатления можно выразить перефразом Диккенса: есть ложь, есть суперложь, а есть полицейские рапорта. Черным по белому сержанты писали про всех нас одно и то же: увидел, что гражданин такой-то держит красный флаг с черной звездой и надписью «Левый фронт», подошел к нему, предъявил документы, представился, потребовать свернуть этот флаг, на что гражданин такой-то отказался, и я предложил пройти ему в служебную машину. Слава Богу, сопротивления нам пока решили не шить - только неповиновение. Впрочем, это пока.
Содержание рапортов содержало в себе очевидные признаки лжесвидетельства. Дело в том, что в районе происшествия не наблюдалось ни одного красного флага с черной звездой. Если предположить, что сотрудник спокойно подошел к «нарушителю», потратил время на то, чтобы вынуть из кармана документы (какая ложь!), дать их почитать, засунуть их в карман, вступить в диалог с держателем флага - то сам-то флаг он мог разглядеть. Трудно представить себе, что взрослый человек в здравом рассудке не сможет отличить звезду от прямоугольника, черный цвет от красного и надпись «Левый фронт» от надписи «Цензура». Я уж не говорю о нас с Натальей. Представьте себе диалог:
- Сверните красный флаг с черной звездой.
- А где я вам его возьму - у меня только белый баннер с двумя портретами.
При том, что у глупых лжесвидетелей был полный автозак изъятых флагов - могли бы поинтересоваться, как они выглядят. Но тот, кто диктовал сержантам эти рапорта (сами они не могли же сочинить одно и то же) не поинтересовался.
Эти невероятные тексты рапортов неопровержимо доказывают, что ни автор диктанта, ни сержанты не делали описанных ими шагов, которые предписывает закон о полиции. Они и флаги-то разглядеть не могли, не то что какие-то требования предъявлять. Им просто дали команду «фас», они и бросились на тех, у кого здесь есть какая-то символика: «Рот-фронт», «Левый фронт», «Цензура», «Свободу…» - без разницы.
Свои аргументы по поводу фактов лжесвидетельства мы изложили в официальных объяснениях и потом еще в заявлении в прокуратуру. Толку мало, конечно, но хоть удовольствие получили.
Отношение к нам якиманских полиционеров было куда добродушнее, чем у омоновцев. У них была одна забота - скорее оформить бумаги и распустить нас на все четыре стороны до суда. Об этом нам было официально объявлено. Но только депутат Тетёкин, который уже с кем-то поговорил по телефону, грустно сказал, что видимо вас оставят на сутки. И действительно - полицейские вдруг погрустнели. Поступила команда нас оставлять - нельзя портить стране праздник нашим освобождением. Националиста Костю, который признал вину в зажжении фаера, отпустили. Леваков оставили.
Так мы превратились в узников совести.
В круге первом
Нас оставили в красном уголке под пристальным взором портретов Колокольцева и Путина, у которого под носом тени создавали видимость маленьких усиков по моде 30-х гг. в Германии. Диспозиция была такая, что на Якиманке всех оставлять было нельзя - там только два лежачих места в обезьяннике. Будь мы обычные граждане, нам бы туда всех и засунули, но депутаты с правозащитниками потребовали соблюдения законности, и им было обещано, что задержанным будут предоставлены лежачие места с матрацем, подушкой и вроде бы даже с одеялом. Так что нас предстояло развезти по разным отделениям. В ожидании этого мы сидели в красном уголке, обсуждали политические темы, веселились и слушали группу поддержки, митинговавшую под окнами, закрытыми металлическим ставнями. Полиция отказалась нас кормить и поить («либо пусть вам принесут, либо давайте деньги»). Благодаря товарищам у нас появились вода, бутерброды, печенье и прочая снедь. К нам пришел помощник Пономарева Вячеслав Казаков со значком Левого фронта. Слава тиранил полицейских, возмущаясь любым нарушением законности. В конце концов он довел одного из полицейских до заикания, а остальные вообще боялись к нам заходить во избежание новых скандалов. Зато когда Слава ушел, полицейские облегченно вздохнули и стали делиться с нами своими впечатлениями: «Ну вы-то нормальные, интеллигентные люди, а помощник тот - ну вообще зверь какой-то».
Затем нас развлекали беседами родители Ломоносова, которые привезли ему лекарства. Сначала мама ругала Алексея за то, что он ввязывается в политику, затем подробно распекала путинское государство за то, что оно сделало с медициной (она - медицинский работник). Мы предприняли попытку добиться освобождения Ломоносова до завтра в связи с болезнью сердца, но полицейские разводили руками: и рады бы, да прав таких не имеем.
Глубокой ночью товарищей развезли по другим отделениям, а нас с Натальей оставили здесь. По отзывам условия на Арбате оказались либеральными, а в Хамовническом отделении мучительскими - подушку дали одну на двоих, без матраца, да и холодно было - товарищи простыли.
Нас же долго не могли устроить за решетку, потому что там сидел на деревянной лавке человек, которого полиция считает вором-рецидивистом. Куда его девать? Насколько я понял, его пришлось отпустить, может быть под подписку, чтобы освободить место для более опасных политических.
Дальше обезьянник был оснащен по стандарту «отель одна звезда» - были принесены матрацы, подушки и даже укрывной материал (мы таким растения накрываем) вместо простыни. Кто-то из зашедших по делу посетителей высказал сомнение - матрац-то небось с клопами или какой-то другой заразой - мало ли какие бомжи на нем спали. «Да вы что! - замахала руками полицейская - Мы его никому не даем. Только вот для таких как они держим, уважаемые же люди!»
То есть, как я понял, обычные задержанные ночуют на досках, а для политических привилегия положена - закон о полиции будут выполнять, как могут.
Социальный срез: вид через решетку
Лучше бы нас оставили спать на стульях в красном уголке: там хоть свет можно было выключить. В обезьяннике было не до сна, потому что в непосредственной близости от нас развернулась ночная жизнь Москвы. Пока потерпевшие и задержанные ждали разбирательства, мы с ними общались. Вид двух солидных людей за решеткой на всех производил впечатление, а когда люди узнавали, что это - политические, то многие рвались общаться, а некоторые даже не хотели уходить. Все кроме одного ругали власть, говорили об ухудшении жизни, а мы предлагали альтернативу, пропагандируя принципы демократического социализма в применении к разным ситуациям.
Галерея жизненных ситуаций, которые прошли перед нашими зарешеченными глазами, показательна. Ночь после праздничного дня 12 июня.
Сначала пришла парочка, возвращавшаяся после гулянки с танцами на Васильевском спуске. У них тоже был флаг - пока что вроде бы разрешенный красный флаг, но без черной звезды, а с Георгием Победоносцем. Их раздавали на праздничной веселухе у Кремля. Возвращаясь темными дворами, парочка подверглась нападению четырех молодых людей… в белых масках. Они побили мужика, пока его жена отмахивалась флагом, и растворились во тьме.
Полиционерам очень не хотелось расследовать эту загадочную историю, тем более, что в ней из-за флага маячил уже доставший их сегодня политический след. Парочка очень боялась опоздать на последний поезд метро, поэтому полицейские, медленно выговаривая слова, объясняли им, что следует сейчас подробно все описать в заявлении, потом снять побои в ближайшем травмопункте… В общем, от побитых патриотов Москвы они вроде бы избавились.
Затем была задержана целая группа молодежи с рюкзаками. Их мимо нас провели в красный уголок. Как мы поняли, эти туристы обвинялись в порче памятника Петру I. Как они надглумились над императором, я не услышал, но и от этого дела к огорчению полицейских тянуло политикой. Оформив бумаги, молодежь отпустили.
Некоторое время с нами общался человек, обвиняемый в краже каких-то пуфиков. Ему, в отличие от нас, никто ничего не принес, так что мы ему скормили бутылку «Нарзана».
С утра пораньше явилась мать семейства с двумя крепкими подростками, которая поведала копам и нам об опасностях медицины. Накануне праздника они начали его отмечать, и каким-то образом повредили обожаемого супруга и отца семейства - у него была сломана челюсть и травмирован череп. По этому поводу он претензий ни к кому не имел, и семья повела его в больницу лечиться. Мужа шатало, и он в присутствии жены облокотился на какую-то проходящую мимо даму в халате. Дама пожаловалась своему любимому - санитару этой же больницы, что ее «лапали». Санитар, по версии семейства, ворвался в медицинский кабинет и добавил мужу травм. Но поскольку муж и так был сильно помят, теперь уж не отличишь, какие травмы когда нанесены. Семейство оказало санитару сопротивление и прижало его к стене. Санитар, хоть и крепкого телосложения, победить подростков с матерью не смог, а пошел к знакомым врачам и снял побои уже с себя (семейство наперебой отрицало, что санитара помяли - это он потом себя попортил), а затем написал заявление в милицию. Семейство подало встречный иск. Санитар вскоре тоже явился в ОВД, и враждующие стороны злобно зыркали друг на друга, а полиция тосковала от очередного висяка, потому что установить, чья версия событий ближе к истине, не представлялось возможным.
Тут явились представители попорченного накануне памятника Петра I (работники эксплуатирующей организации), один из которых оказался путинистом. Это явление настолько редкое в реальной жизни, что мы закруглили беседу с остальными посетителями ОВД (с которыми наперебой ругали власти, обогащая друг друга новыми подробностями) и сосредоточились на доставшемся нам представителе «электорального большинства». Путин ему, конечно, тоже не очень нравится. Но, по крайней мере, он борется с Америкой и Западом, а это очень важно. И потом при Путине люди хоть зажили, начали за границу ездить. Я вот в этом году впервые съездил…
Эти три тезиса в букете нас восхитили. С одной стороны - угроза идет из-за рубежей. С другой стороны - критерий достижения - люди ездят за рубежи. И началось это при Путине. Но конкретно с ним - только сейчас, хотя Путин уже почитай 13 лет у власти. У мужика был свой план борьбы с Америкой - на российские деньги восстановить Ку-клукс-клан и развалить США.
Но тут мы совершили интеллектуальную диверсию - стали объяснять, что Путин действует в интересах Запада. Привел Россию в ВТО, сдал базы на Кубе и во Вьетнаме. Последний удар, подкосивший нашего путиниста: утопил станцию «Мир», и теперь у России нет своей космической станции. Эти рассуждения не на шутку обеспокоили представителя Петра I, некоторое время он молча раздумывал об услышанном, а потом стал быстро-быстро повторять: «Надо же, Госдеп изменил тактику. Теперь они утверждают, что Путин - марионетка Запада».
Полиция не мешала нашим политическим дискуссиям и даже задавала вопросы на понимание. Одна дама в форме спросила: «Вот говорят, Путин - вор, Путин - вор. А что у вас украл Путин?»
Я ответил, что значительную часть зарплаты. Ведь Путин утверждает, что государство при нынешних экономических показателях может обеспечить зарплату для работников науки и образования выше среднего по региону, что зарплата научных работников растет в разы. А на самом деле, особенно с учетом инфляции, она у нас даже снижается в последние годы. То же самое говорят работники здравоохранения (я рассказал о вчерашней беседе). Системная коррупция, установившаяся в стране - это воровство у всех, кроме небольшого меньшинства. Гарантом системы является Путин.
Полиционерка кивала и даже время от времени вставляла: «с этим согласна… с этим, пожалуй, согласна». Наталья добавила, что Путин тырит и по мелочи - украл у нас день свободы.
Как меня назначили вождем
С утра нас воссоединили и обещали повезти в суд. Но не тут-то было. Час прошел, другой пробежал, третий прополз - а нас не везут никуда. Мы тут скучаем - группа поддержки там. Что случилось. По агентурным данным Пономарева (которые потом подтвердились) выясняется, что судья отправила материалы дела назад в ОВД. Халтурная работа. Конечно, можно и по таким сфабрикованным материалам впаять сутки или огромный штраф, но как-то непрестижно. Пусть менты потрудятся, перешьют дело. Но тем тоже торопиться не резон - очень надо…
Признаться, меня стало томить вынужденное безделие. В работе три книги, нужно срочно читать тексты дипломников - ведь без моей визы их к защите не допустят (один магистрант явился за подписью прямо в ОВД - у него была защита на следующий день). Я ведь не думал, что меня задержат на легальном шествии - не взял с собой работу.
Но свободное время потратили с пользой. Снова были политические дискуссии - о репрессиях и их оправданности в отношении наших противников. Мнения разделились. А затем у нас началась новая кампания в защиту прав.
Дело в том, что один из наших товарищей Алексей со вчерашнего дня ничего не ел и не пил - он решил не питаться пищей, которую купила наша группа поддержки - и не из-за неуважения к товарищам, а из принципа: «Меня государство похитило, пусть оно и кормит». Мы поуговаривали Алексея поесть или хотя бы попить, но он ни в какую. А действительно: нас есть кому поддержать, а если человек попал сюда без денег, и поддержать его некому: что же ему - подыхать от голода и жажды как в пустыне? Алексей боролся за всех жертв полицейского произвола. Мы стали допекать полицейских. Те уперлись: это не наше дело. Будет «подыхать» - вызовем скорую. Хотите писать заявление с протестами - пишите. Алексей написал. Мы продолжали требовать еды и воды за счет государства. И одержали маленькую победу: из НЗ полиции нам были выделены армейские пайки. Мы принялись весело пировать солдатскими консервами с водой и молоком.
Вечерело: настало время ехать в прокуратуру.
Дело в том, что помимо стандартной статьи 19.3 (неповиновение законным требованиям полиции) нам вменили еще одну хитрую статью, которую решили «обкатать» именно на нас - 20.28, организация деятельности приостановленной организации. Левый фронт приостановили, а его члены продолжают между собой общаться, да еще на митингах. Носят флаги какие-то, баннеры. Ходят рядом, вместо того, чтобы при виде друг друга переходить на другую сторону улицы. Явное правонарушение. Но прежде чем выдвинуть нам такое страшное обвинение, прокуратура должна была нас опросить: правда ли мы нарушаем хитрую статью 20.28.
Опрашивали нас в двух кабинетах, со мной говорил заместитель Замоскворецкой прокуратуры. Вежливый, доброжелательный. Как рассказывала Наталья, был удивлен, что такую симпатичную женщину продержали сутки в кутузке.
Задает стандартные вопросы, записывает все, как я сказал. Проводили мероприятие 12 июня? Нет, не мы проводили, у мероприятия есть организаторы. Мы как граждане участвовали, выражали протест против нарастания репрессий. Вы являетесь одним из руководителей Левого фронта? У Левого фронта нет руководителей, есть члены Совета и Исполкома. Я - один из них. Ну и так далее. Распишитесь.
Потом поговорили о текущей политической ситуации. Я пытался объяснить, что своими репрессивными действиями власть только сплачивает нас. Обсудили события 6 мая 2012 г. Я рассказал, как они будут выглядеть в будущих книгах по истории России начала XXI века. Столкновения были спровоцированы действиями полиции. Он интеллигентно возражал: но ведь демонстранты нападали на сотрудников, это видно на видеозаписях. Я продолжил мысль: на тех же видеозаписях видно, как сотрудники нарушают правила применения спецсредств, бьют случайных людей, за которых грех не заступиться. Кто из этих сотрудников сидит под арестом, как Болотные узники? Мне показалось, что он кивнул - одними глазами. Может быть, мне показалось. Но вслух ничего не произнес.
Всех арестованных разделили на две категории по какой-то причине, ведомой одной прокуратуре. Одним предъявили обвинение в нарушении 20.28, другим - нет.
По моему поводу между прокурорами вышло разногласие - я не держал флага. Так в чем же я конкретно виноват? Сначала прокурорские работники решили доспорить завтра, вызвать меня и объявить решение. Но потом все же сам замоскворецкий прокурор вынес соломоново решение. Флага действительно не нес, но все равно виноват. Потому что - возглавлял колонну.
Так меня назначили вождем колонны Левого фронта. Ну что же, это даже лестно. Начальнику прокуратуры трудно себе представить, что люди могут действовать без начальников, думать своей головой и жить не по шаблонному уставу, как в казарме. Им нужно понять, кто начальник колонны. Шубин с женой стоял впереди. В отличие от жены он - член Исполкома. Да еще омоновцам чем-то не угодил. Будет платить штраф. Пока небольшой - до двух тысяч. Но когда эту статью обкатают на нас, Дума наверняка поднимет ставки, чтобы давить «приостановленные» по разным причинам неформальные организации: «Солидарность», анархистов, экологов, творческие объединения, которые решили не регистрироваться и не жить по уставу в государственной казарме.
Право на суд
После разговора с прокурорами появились признаки того, что сегодня нас выпустят. Полицейским этот день сурка надоел также, как и нам - сколько можно возиться с этими политическими, которые почему-то не трепещут при виде мундира.
Сопровождавший нас полицейский хотел сесть на стулья, которые мы заняли рядом с кабинетом. Для этого он отдал приказ: выйдите в коридор, здесь нельзя. Мы сказали, что не хотим уходить, нам здесь удобно. Полиционер печально поплелся в коридор искать себе пристанище.
Для оформления прокурорских бумаг нам возвращали паспорта. Полицейский отбирал их назад. Я не отдал. Не отдадите? Нет, не вижу правовых оснований.
Полиционер печально отошел в сторону, бурча под нос: у меня трое детей, а я тут с вами второй день черти чем занимаюсь.
Получив паспорта, некоторые задержанные вообще стали выходит к нашей группе поддержки, которые устроили под окнами настоящий концерт демократической песни в исполнении Олега Мокрякова. Под припев песни Шевчука «Свобода» из дверей прокуратуры вышел наш Андрей. Аплодисменты, радостные крики, счастливая верная подруга Лера. Когда они через стену ОВД объяснялись друг другу в любви по телефону, омоновец пускал скупую мужскую слезу.
Власть создала субкультуру протеста, новое диссидентство. По прокуратуре ходили прежде незнакомые нам женщины, чтобы написать заявления в нашу поддержку о незаконных действиях полиции. У выхода нас ждали те, кто тоже почти не спал эти сутки. Милые, стойкие, альтруистичные люди с одухотворенными лицами. Самая мерзкая ложь режима - что эти люди выходят на улицу «за печеньки», за деньги. На свои деньги они покупали печенье нам, однажды с веселым названием «Посиделкино», бутерброды, воду. А к выходу из узилища приготовили шампанское - первую бутылку они уже выпили сегодня, потому что приехали к нам со свадьбы в тюрьме Болотного узника А. Полиховича. Красивая, трогательная свадьба с самыми неравнодушными людьми страны. И потом они ждали нас у дверей, чтобы мы понимали - мы не одни.
Но торжество освобождения было отложено - нас снова поместили в Газель, чтобы выпустить уже в отделении под подписку явиться назавтра в суд. И только потом - это сладкое слово «Свобода». Мы выпили по бокалу шампанского, они рассказали нам о красивой бутырской свадьбе, мы стали обсуждать завтрашний процесс. Гуляли по Москве, по которой соскучились за эти два дня.
Я ждал суда, я продумал речь, я жаждал уличить омоновцев в лжесвидетельстве. Пусть судья пропустит наши аргументы мимо ушей - это только начало многочисленных апелляций вплоть до ЕСПЧ. Ведь лжесвидетельство правохоронителей очевидно.
Но на следующий день в Мытном мировом суде, куда нас обязали явиться, нас не ждали. Дело по 20.28 еще не пришло. И в Замоскорецком по 19.3 нами также не хотели заниматься. Судьи требуют шить дело тщательнее, не так халтурно, как сначала, чтобы птички не вырвались из судебных силков.
Что же, ученый за решеткой - это не новость для нашей страны. Как известно, всякий порядочный человек должен посидеть в тюрьме. Отправляясь в суд, лучше подготовлюсь, чем по пути на разрешенный митинг. Чтобы было чем заняться, если присудят 15 суток. Возьму с собой материалы будущих книг, над которыми работаю: о революции 1917 года, о распаде СССР, о начале XXI века. Эти темы связаны между собой.
Было бы смешно, когда бы не было так грустно....
Очень весёлый текст члена исполкома Левого Фронта, доктора исторических наук, руководителя Центра Института всеобщей истории РАН Александра Шубина shubinav о совсем не весёлых вещах...
Как мы побывали узниками совести
12 июня был праздник. У каждого - свой. Официально отмечался «День России», или как его прозвали острословы, день независимости России от самой себя. Режим, пытающийся замылить свою генетическую связь с Ельциным, пышно отмечает годовщину избрания основателя династии. Для нас 12 июня - годовщина принятия маршем оппозиции предложенных нами социальных требований (увы, либеральные медиа продолжают замалчивать их). А еще - это день рождения похищенного на Украине Леонида Развозжаева. В общем, есть и нам, что отмечать 12 июня.
[Spoiler (click to open)]
Якиманские узники
И так, 12 июня мы с женой Натальей отправились на Якиманку на разрешенный марш оппозиции, чтобы выразить свое несогласие с нарастающими в России политическими репрессиями. Менее всего мы могли подумать, что в этот день и нам предстоит стать узниками.
Прибыв на место, мы получили от каких-то людей баннер «Свободу Удальцову и Развозжаеву». Очень хороший лозунг, мы взяли баннер и пошли строиться. Перед нами люди держали большой красный транспарант, мы встали следом. Стали подтягиваться знакомые по Левому фронту. Им тоже нравился лозунг, который мы держали, и вполне естественно, что за нами стали колыхаться красные знамена с красной звездой в белой окантовке с надписью «Левый фронт». Поскольку прокуратура вынесла решение о «приостановке» деятельности ЛФ (что это может значить в отношении незарегистрированной организации - неясно), на прошлых мероприятиях полиция иногда вяло просила не носить флаги с надписью «Левый фронт». Это требование заведомо незаконно, так как «Левый фронт» не имеет государственно зарегистрированной символики, а сами слова «Левый фронт» никем не запрещены. Любой человек может написать их на флаге и ходить с ним на разрешенном мероприятии. Но, реагируя на эту ситуацию, некоторые обладатели флагов заклеили надпись «Левый фронт» черным прямоугольником с надписью «Цензура». Флаги с надписью «Цензура» не вызывали протестов даже у полиции - такую организацию никто не приостанавливал.
Когда марш вот-вот должен был двинуться, недалеко от меня разгорелся спор. То ли лейтенант, то ли полковник (судя по звездам, документов он не предъявил) полиции стал требовать от стоящего поблизости парня с флагом, чтобы он его свернул, потому что это - запрещенная символика Левого фронта. Я встрял в этот разговор и стал доказывать лейтенанту-полковнику, что его требования незаконны - не существует официально зарегистрированной символики ЛФ, решение прокуратуры не упоминает никаких запретов на ее использование. В итоге лейтенант-полковник ушел, а парень все-таки свернул флаг, чтобы не связываться.
Каково же было мое удивление, когда через несколько минут в совершенно другом месте, за нашей спиной начались крики, давка и смятение. Организаторами беспорядков, как это часто бывает, стали люди, похожие на омоновцев. Я условно и буду их так называть. Итак, омоновцы стали хватать самых разных людей, которые имели в руках какую-то символику. Я, по долгу историка, приблизился к месту событий, чтобы лучше их рассмотреть, и в этот момент был схвачен под белы руки омоновцами. Через пять секунд после начала беспорядков (согласно имеющейся видеозаписи) меня уже выволокли за пределы митинга. Наталья бросилась за мной и некоторое время шла сзади, пытаясь быть свидетелем. Тут омоновцы ее заметили и тоже задержали.
Так мы оказались в автозаке в следующем составе: общественные активисты Максим Чеканов, Дмитрий Лиликин, Алексей Савкин, Александр Анциферов, Андрей Ломоносов, доктор исторических наук Александр Шубин с супругой Натальей, депутат Касимовской городской думы Александр Никитин. Еще привели националиста Константина, который пытался зажечь фаер.
Не успели мы осмотреться, как к нам приволокли пожилого человека. Омоновцы тащили его по асфальту и лужам, бросили в автозак и стали пинать по ногам. К этому моменту 68-летний Николай Николаевич Тетёкин уже еле мог говорить. Его «вина» заключалась в том, что он держал в руках флаг с надписью «РОТ-фронт». Николаю Николаевичу становилось все хуже в душном автозаке, и мы стали требовать, чтобы открыли окна и вызвали скорую. Очень неохотно и далеко не сразу эти требования были выполнены. Мы связались с его братом - депутатом Госдумы от КПРФ Вячеславом Николаевичем Тетёкиным, который двинулся на место событий. Скорая обнаружила, что Николай Николаевич нуждается в срочной госпитализации - он находится в больнице до сих пор. После того, как Николая Николаевича увезли, мы наконец двинулись в путь.
Пока у товарища не сел аккумулятор, мы читали статью какого-то блогера о том, что демонстранты предали задержанных, не стали за них заступаться, а просто пошли по маршруту. Эти упреки не вполне справедливы. Шествие нужно было провести, позицию тысяч людей в защиту наших товарищей нужно было выразить. Им там куда хуже, чем нам, задержанным путь и абсолютно незаконно, но пока административно. У нас была мощная группа поддержки около отделения полиции, о чем я еще расскажу. Организаторы митинга (люди, не медийные) активно включились в работу, пришли на несостоявшийся суд, были на контакте, готовы свидетельствовать в нашу поддержку. А вот медийные оппозиционеры действительно проявили поразительное равнодушие. Илья Яшин в своем твите кратко пересказал версию полиции и дальше вникать не стал. Мне неизвестно ничего о позиции Навального, который сам ждет от всех нас солидарности, но не торопится проявлять ее в отношении других. Я уж не говорю о других звездах из КСО правой оппозиции.
Эта ситуация лишний раз подтверждает то, о чем я говорю с начала 2012 года: наше сотрудничество с медийной оппозицией должно быть минимальным. Толку от них - как с козла молока. Единственное направление, где сотрудничество с ними еще полезно - это Болотное дело. Дело даже не в идеологических разногласиях - за наше освобождение сражались и рядовые либералы тоже. Дело в крайнем эгоцентризме лидеров либеральной оппозиции.
Освещение вопиющего беззакония, когда людей внезапно хватают уже на разрешенном митинге, оказалось очень скромным даже в либеральных СМИ. Наивно думать, что если вы - не левак, и ведете себя спокойно, не кидаетесь на ОМОН, с вами такое не может произойти. Если вы не идете к ОМОНу, ОМОН идет к вам. Репрессивная планка 12 июня поднялась еще выше, и, направляясь на разрешенный оппозиционный митинг, вы в глазах режима уже становитесь преступником.
Мимо Кремля с мигалкой
Путь в отделение полиции, до которого можно было за пятнадцать минут дойти пешком, оказался долгим - около часа. Водитель просто не знал, что ему делать. Марш оппозиции перекрыл несколько улиц, но путинско-собянинские гуляния в центре вообще парализовали движение. Автозак пытался прорваться в родное отделение вдоль Москвы-реки, около Кремля, но и там пути были перекрыты. Включив мигалку, наш служебный транспорт лихо развернулся через две сплошные у кремлевской стены, распугивая встречные автомобили. Стоявшие рядом гаишники отнеслись к этому маневру с пониманием. Раньше таких привилегий - грубо нарушать правила дорожного движения перед Кремлем, да еще с мигалкой - я не удостаивался.
Затем автозак уперся в Болотную, и мы издалека увидели наш митинг, оранжевые и красные флаги. Среди них было и красное знамя с надписью «цензура», за которое пострадали наши товарищи. Его донес Илья Пономарев.
По дороге мы знакомились (некоторых задержанных я прежде не знал), обменивались впечатлениями и вправляли на место сильно переплетенные извилины националиста Кости. Примерно так:
- Всех узбеков надо выслать в Узбекистан.
- А ты готов вместо них заняться коммунальными работами?
- Нет, улицы пусть они подметают?
- А как это они будут делать из Узбекистана?
Хохот в автозаке.
Затем мы изложили нашу программу, что нужно обеспечить коммунальных работников нормальной зарплатой (которую сейчас присваивают посредники), жильем. На это Костя воскликнул: «На этих условиях и я готов подметать!»
- Костя, но у тебя же нет опыта коммунального работника. Прежде чем тебя допустить к этой ответственной работе нужно подучиться - под руководством более опытных в этом деле людей - тех же узбеков.
Снова хохот в автозаке.
Наконец окольными путями автозак прибыл в отделение, примерно в 14-30. Мы попросились в туалет, на что нам было категорически отказано. Борьба за это простое право заняла следующие полчаса, но тут стало известно о прибытии депутатов и членов Общественного совета при МВД, и нас стали водить по одному. Депутату Тетёкину, а затем Пономареву, и членам ОС мы в красках поведали об обстоятельствах нашего задержания. Вскоре организация «Росузник» прислала адвоката, который следил за правильностью процедур.
У якиманских полицейских, которым нас сдали омоновцы, праздник был испорчен. Тут бы на дачку или выпить да закусить в кругу семьи. И надо же незадача - политических привезли. Полная мобилизация, сотрудники в парадной форме заполнили отделение. Надо срочно дела шить - испорчен вечер. А на улице перед отделением скапливались десятки протестующих и скандировали «Свободу!», «Выпускай!» Их решили не винтить - отделение не резиновое.
Какая ложь, господин опричник!
В отделении нам предъявили рапорта сотрудников полиции, которые нас задержали - сержантов Ларина, Панина и других. Наши впечатления можно выразить перефразом Диккенса: есть ложь, есть суперложь, а есть полицейские рапорта. Черным по белому сержанты писали про всех нас одно и то же: увидел, что гражданин такой-то держит красный флаг с черной звездой и надписью «Левый фронт», подошел к нему, предъявил документы, представился, потребовать свернуть этот флаг, на что гражданин такой-то отказался, и я предложил пройти ему в служебную машину. Слава Богу, сопротивления нам пока решили не шить - только неповиновение. Впрочем, это пока.
Содержание рапортов содержало в себе очевидные признаки лжесвидетельства. Дело в том, что в районе происшествия не наблюдалось ни одного красного флага с черной звездой. Если предположить, что сотрудник спокойно подошел к «нарушителю», потратил время на то, чтобы вынуть из кармана документы (какая ложь!), дать их почитать, засунуть их в карман, вступить в диалог с держателем флага - то сам-то флаг он мог разглядеть. Трудно представить себе, что взрослый человек в здравом рассудке не сможет отличить звезду от прямоугольника, черный цвет от красного и надпись «Левый фронт» от надписи «Цензура». Я уж не говорю о нас с Натальей. Представьте себе диалог:
- Сверните красный флаг с черной звездой.
- А где я вам его возьму - у меня только белый баннер с двумя портретами.
При том, что у глупых лжесвидетелей был полный автозак изъятых флагов - могли бы поинтересоваться, как они выглядят. Но тот, кто диктовал сержантам эти рапорта (сами они не могли же сочинить одно и то же) не поинтересовался.
Эти невероятные тексты рапортов неопровержимо доказывают, что ни автор диктанта, ни сержанты не делали описанных ими шагов, которые предписывает закон о полиции. Они и флаги-то разглядеть не могли, не то что какие-то требования предъявлять. Им просто дали команду «фас», они и бросились на тех, у кого здесь есть какая-то символика: «Рот-фронт», «Левый фронт», «Цензура», «Свободу…» - без разницы.
Свои аргументы по поводу фактов лжесвидетельства мы изложили в официальных объяснениях и потом еще в заявлении в прокуратуру. Толку мало, конечно, но хоть удовольствие получили.
Отношение к нам якиманских полиционеров было куда добродушнее, чем у омоновцев. У них была одна забота - скорее оформить бумаги и распустить нас на все четыре стороны до суда. Об этом нам было официально объявлено. Но только депутат Тетёкин, который уже с кем-то поговорил по телефону, грустно сказал, что видимо вас оставят на сутки. И действительно - полицейские вдруг погрустнели. Поступила команда нас оставлять - нельзя портить стране праздник нашим освобождением. Националиста Костю, который признал вину в зажжении фаера, отпустили. Леваков оставили.
Так мы превратились в узников совести.
В круге первом
Нас оставили в красном уголке под пристальным взором портретов Колокольцева и Путина, у которого под носом тени создавали видимость маленьких усиков по моде 30-х гг. в Германии. Диспозиция была такая, что на Якиманке всех оставлять было нельзя - там только два лежачих места в обезьяннике. Будь мы обычные граждане, нам бы туда всех и засунули, но депутаты с правозащитниками потребовали соблюдения законности, и им было обещано, что задержанным будут предоставлены лежачие места с матрацем, подушкой и вроде бы даже с одеялом. Так что нас предстояло развезти по разным отделениям. В ожидании этого мы сидели в красном уголке, обсуждали политические темы, веселились и слушали группу поддержки, митинговавшую под окнами, закрытыми металлическим ставнями. Полиция отказалась нас кормить и поить («либо пусть вам принесут, либо давайте деньги»). Благодаря товарищам у нас появились вода, бутерброды, печенье и прочая снедь. К нам пришел помощник Пономарева Вячеслав Казаков со значком Левого фронта. Слава тиранил полицейских, возмущаясь любым нарушением законности. В конце концов он довел одного из полицейских до заикания, а остальные вообще боялись к нам заходить во избежание новых скандалов. Зато когда Слава ушел, полицейские облегченно вздохнули и стали делиться с нами своими впечатлениями: «Ну вы-то нормальные, интеллигентные люди, а помощник тот - ну вообще зверь какой-то».
Затем нас развлекали беседами родители Ломоносова, которые привезли ему лекарства. Сначала мама ругала Алексея за то, что он ввязывается в политику, затем подробно распекала путинское государство за то, что оно сделало с медициной (она - медицинский работник). Мы предприняли попытку добиться освобождения Ломоносова до завтра в связи с болезнью сердца, но полицейские разводили руками: и рады бы, да прав таких не имеем.
Глубокой ночью товарищей развезли по другим отделениям, а нас с Натальей оставили здесь. По отзывам условия на Арбате оказались либеральными, а в Хамовническом отделении мучительскими - подушку дали одну на двоих, без матраца, да и холодно было - товарищи простыли.
Нас же долго не могли устроить за решетку, потому что там сидел на деревянной лавке человек, которого полиция считает вором-рецидивистом. Куда его девать? Насколько я понял, его пришлось отпустить, может быть под подписку, чтобы освободить место для более опасных политических.
Дальше обезьянник был оснащен по стандарту «отель одна звезда» - были принесены матрацы, подушки и даже укрывной материал (мы таким растения накрываем) вместо простыни. Кто-то из зашедших по делу посетителей высказал сомнение - матрац-то небось с клопами или какой-то другой заразой - мало ли какие бомжи на нем спали. «Да вы что! - замахала руками полицейская - Мы его никому не даем. Только вот для таких как они держим, уважаемые же люди!»
То есть, как я понял, обычные задержанные ночуют на досках, а для политических привилегия положена - закон о полиции будут выполнять, как могут.
Социальный срез: вид через решетку
Лучше бы нас оставили спать на стульях в красном уголке: там хоть свет можно было выключить. В обезьяннике было не до сна, потому что в непосредственной близости от нас развернулась ночная жизнь Москвы. Пока потерпевшие и задержанные ждали разбирательства, мы с ними общались. Вид двух солидных людей за решеткой на всех производил впечатление, а когда люди узнавали, что это - политические, то многие рвались общаться, а некоторые даже не хотели уходить. Все кроме одного ругали власть, говорили об ухудшении жизни, а мы предлагали альтернативу, пропагандируя принципы демократического социализма в применении к разным ситуациям.
Галерея жизненных ситуаций, которые прошли перед нашими зарешеченными глазами, показательна. Ночь после праздничного дня 12 июня.
Сначала пришла парочка, возвращавшаяся после гулянки с танцами на Васильевском спуске. У них тоже был флаг - пока что вроде бы разрешенный красный флаг, но без черной звезды, а с Георгием Победоносцем. Их раздавали на праздничной веселухе у Кремля. Возвращаясь темными дворами, парочка подверглась нападению четырех молодых людей… в белых масках. Они побили мужика, пока его жена отмахивалась флагом, и растворились во тьме.
Полиционерам очень не хотелось расследовать эту загадочную историю, тем более, что в ней из-за флага маячил уже доставший их сегодня политический след. Парочка очень боялась опоздать на последний поезд метро, поэтому полицейские, медленно выговаривая слова, объясняли им, что следует сейчас подробно все описать в заявлении, потом снять побои в ближайшем травмопункте… В общем, от побитых патриотов Москвы они вроде бы избавились.
Затем была задержана целая группа молодежи с рюкзаками. Их мимо нас провели в красный уголок. Как мы поняли, эти туристы обвинялись в порче памятника Петру I. Как они надглумились над императором, я не услышал, но и от этого дела к огорчению полицейских тянуло политикой. Оформив бумаги, молодежь отпустили.
Некоторое время с нами общался человек, обвиняемый в краже каких-то пуфиков. Ему, в отличие от нас, никто ничего не принес, так что мы ему скормили бутылку «Нарзана».
С утра пораньше явилась мать семейства с двумя крепкими подростками, которая поведала копам и нам об опасностях медицины. Накануне праздника они начали его отмечать, и каким-то образом повредили обожаемого супруга и отца семейства - у него была сломана челюсть и травмирован череп. По этому поводу он претензий ни к кому не имел, и семья повела его в больницу лечиться. Мужа шатало, и он в присутствии жены облокотился на какую-то проходящую мимо даму в халате. Дама пожаловалась своему любимому - санитару этой же больницы, что ее «лапали». Санитар, по версии семейства, ворвался в медицинский кабинет и добавил мужу травм. Но поскольку муж и так был сильно помят, теперь уж не отличишь, какие травмы когда нанесены. Семейство оказало санитару сопротивление и прижало его к стене. Санитар, хоть и крепкого телосложения, победить подростков с матерью не смог, а пошел к знакомым врачам и снял побои уже с себя (семейство наперебой отрицало, что санитара помяли - это он потом себя попортил), а затем написал заявление в милицию. Семейство подало встречный иск. Санитар вскоре тоже явился в ОВД, и враждующие стороны злобно зыркали друг на друга, а полиция тосковала от очередного висяка, потому что установить, чья версия событий ближе к истине, не представлялось возможным.
Тут явились представители попорченного накануне памятника Петра I (работники эксплуатирующей организации), один из которых оказался путинистом. Это явление настолько редкое в реальной жизни, что мы закруглили беседу с остальными посетителями ОВД (с которыми наперебой ругали власти, обогащая друг друга новыми подробностями) и сосредоточились на доставшемся нам представителе «электорального большинства». Путин ему, конечно, тоже не очень нравится. Но, по крайней мере, он борется с Америкой и Западом, а это очень важно. И потом при Путине люди хоть зажили, начали за границу ездить. Я вот в этом году впервые съездил…
Эти три тезиса в букете нас восхитили. С одной стороны - угроза идет из-за рубежей. С другой стороны - критерий достижения - люди ездят за рубежи. И началось это при Путине. Но конкретно с ним - только сейчас, хотя Путин уже почитай 13 лет у власти. У мужика был свой план борьбы с Америкой - на российские деньги восстановить Ку-клукс-клан и развалить США.
Но тут мы совершили интеллектуальную диверсию - стали объяснять, что Путин действует в интересах Запада. Привел Россию в ВТО, сдал базы на Кубе и во Вьетнаме. Последний удар, подкосивший нашего путиниста: утопил станцию «Мир», и теперь у России нет своей космической станции. Эти рассуждения не на шутку обеспокоили представителя Петра I, некоторое время он молча раздумывал об услышанном, а потом стал быстро-быстро повторять: «Надо же, Госдеп изменил тактику. Теперь они утверждают, что Путин - марионетка Запада».
Полиция не мешала нашим политическим дискуссиям и даже задавала вопросы на понимание. Одна дама в форме спросила: «Вот говорят, Путин - вор, Путин - вор. А что у вас украл Путин?»
Я ответил, что значительную часть зарплаты. Ведь Путин утверждает, что государство при нынешних экономических показателях может обеспечить зарплату для работников науки и образования выше среднего по региону, что зарплата научных работников растет в разы. А на самом деле, особенно с учетом инфляции, она у нас даже снижается в последние годы. То же самое говорят работники здравоохранения (я рассказал о вчерашней беседе). Системная коррупция, установившаяся в стране - это воровство у всех, кроме небольшого меньшинства. Гарантом системы является Путин.
Полиционерка кивала и даже время от времени вставляла: «с этим согласна… с этим, пожалуй, согласна». Наталья добавила, что Путин тырит и по мелочи - украл у нас день свободы.
Как меня назначили вождем
С утра нас воссоединили и обещали повезти в суд. Но не тут-то было. Час прошел, другой пробежал, третий прополз - а нас не везут никуда. Мы тут скучаем - группа поддержки там. Что случилось. По агентурным данным Пономарева (которые потом подтвердились) выясняется, что судья отправила материалы дела назад в ОВД. Халтурная работа. Конечно, можно и по таким сфабрикованным материалам впаять сутки или огромный штраф, но как-то непрестижно. Пусть менты потрудятся, перешьют дело. Но тем тоже торопиться не резон - очень надо…
Признаться, меня стало томить вынужденное безделие. В работе три книги, нужно срочно читать тексты дипломников - ведь без моей визы их к защите не допустят (один магистрант явился за подписью прямо в ОВД - у него была защита на следующий день). Я ведь не думал, что меня задержат на легальном шествии - не взял с собой работу.
Но свободное время потратили с пользой. Снова были политические дискуссии - о репрессиях и их оправданности в отношении наших противников. Мнения разделились. А затем у нас началась новая кампания в защиту прав.
Дело в том, что один из наших товарищей Алексей со вчерашнего дня ничего не ел и не пил - он решил не питаться пищей, которую купила наша группа поддержки - и не из-за неуважения к товарищам, а из принципа: «Меня государство похитило, пусть оно и кормит». Мы поуговаривали Алексея поесть или хотя бы попить, но он ни в какую. А действительно: нас есть кому поддержать, а если человек попал сюда без денег, и поддержать его некому: что же ему - подыхать от голода и жажды как в пустыне? Алексей боролся за всех жертв полицейского произвола. Мы стали допекать полицейских. Те уперлись: это не наше дело. Будет «подыхать» - вызовем скорую. Хотите писать заявление с протестами - пишите. Алексей написал. Мы продолжали требовать еды и воды за счет государства. И одержали маленькую победу: из НЗ полиции нам были выделены армейские пайки. Мы принялись весело пировать солдатскими консервами с водой и молоком.
Вечерело: настало время ехать в прокуратуру.
Дело в том, что помимо стандартной статьи 19.3 (неповиновение законным требованиям полиции) нам вменили еще одну хитрую статью, которую решили «обкатать» именно на нас - 20.28, организация деятельности приостановленной организации. Левый фронт приостановили, а его члены продолжают между собой общаться, да еще на митингах. Носят флаги какие-то, баннеры. Ходят рядом, вместо того, чтобы при виде друг друга переходить на другую сторону улицы. Явное правонарушение. Но прежде чем выдвинуть нам такое страшное обвинение, прокуратура должна была нас опросить: правда ли мы нарушаем хитрую статью 20.28.
Опрашивали нас в двух кабинетах, со мной говорил заместитель Замоскворецкой прокуратуры. Вежливый, доброжелательный. Как рассказывала Наталья, был удивлен, что такую симпатичную женщину продержали сутки в кутузке.
Задает стандартные вопросы, записывает все, как я сказал. Проводили мероприятие 12 июня? Нет, не мы проводили, у мероприятия есть организаторы. Мы как граждане участвовали, выражали протест против нарастания репрессий. Вы являетесь одним из руководителей Левого фронта? У Левого фронта нет руководителей, есть члены Совета и Исполкома. Я - один из них. Ну и так далее. Распишитесь.
Потом поговорили о текущей политической ситуации. Я пытался объяснить, что своими репрессивными действиями власть только сплачивает нас. Обсудили события 6 мая 2012 г. Я рассказал, как они будут выглядеть в будущих книгах по истории России начала XXI века. Столкновения были спровоцированы действиями полиции. Он интеллигентно возражал: но ведь демонстранты нападали на сотрудников, это видно на видеозаписях. Я продолжил мысль: на тех же видеозаписях видно, как сотрудники нарушают правила применения спецсредств, бьют случайных людей, за которых грех не заступиться. Кто из этих сотрудников сидит под арестом, как Болотные узники? Мне показалось, что он кивнул - одними глазами. Может быть, мне показалось. Но вслух ничего не произнес.
Всех арестованных разделили на две категории по какой-то причине, ведомой одной прокуратуре. Одним предъявили обвинение в нарушении 20.28, другим - нет.
По моему поводу между прокурорами вышло разногласие - я не держал флага. Так в чем же я конкретно виноват? Сначала прокурорские работники решили доспорить завтра, вызвать меня и объявить решение. Но потом все же сам замоскворецкий прокурор вынес соломоново решение. Флага действительно не нес, но все равно виноват. Потому что - возглавлял колонну.
Так меня назначили вождем колонны Левого фронта. Ну что же, это даже лестно. Начальнику прокуратуры трудно себе представить, что люди могут действовать без начальников, думать своей головой и жить не по шаблонному уставу, как в казарме. Им нужно понять, кто начальник колонны. Шубин с женой стоял впереди. В отличие от жены он - член Исполкома. Да еще омоновцам чем-то не угодил. Будет платить штраф. Пока небольшой - до двух тысяч. Но когда эту статью обкатают на нас, Дума наверняка поднимет ставки, чтобы давить «приостановленные» по разным причинам неформальные организации: «Солидарность», анархистов, экологов, творческие объединения, которые решили не регистрироваться и не жить по уставу в государственной казарме.
Право на суд
После разговора с прокурорами появились признаки того, что сегодня нас выпустят. Полицейским этот день сурка надоел также, как и нам - сколько можно возиться с этими политическими, которые почему-то не трепещут при виде мундира.
Сопровождавший нас полицейский хотел сесть на стулья, которые мы заняли рядом с кабинетом. Для этого он отдал приказ: выйдите в коридор, здесь нельзя. Мы сказали, что не хотим уходить, нам здесь удобно. Полиционер печально поплелся в коридор искать себе пристанище.
Для оформления прокурорских бумаг нам возвращали паспорта. Полицейский отбирал их назад. Я не отдал. Не отдадите? Нет, не вижу правовых оснований.
Полиционер печально отошел в сторону, бурча под нос: у меня трое детей, а я тут с вами второй день черти чем занимаюсь.
Получив паспорта, некоторые задержанные вообще стали выходит к нашей группе поддержки, которые устроили под окнами настоящий концерт демократической песни в исполнении Олега Мокрякова. Под припев песни Шевчука «Свобода» из дверей прокуратуры вышел наш Андрей. Аплодисменты, радостные крики, счастливая верная подруга Лера. Когда они через стену ОВД объяснялись друг другу в любви по телефону, омоновец пускал скупую мужскую слезу.
Власть создала субкультуру протеста, новое диссидентство. По прокуратуре ходили прежде незнакомые нам женщины, чтобы написать заявления в нашу поддержку о незаконных действиях полиции. У выхода нас ждали те, кто тоже почти не спал эти сутки. Милые, стойкие, альтруистичные люди с одухотворенными лицами. Самая мерзкая ложь режима - что эти люди выходят на улицу «за печеньки», за деньги. На свои деньги они покупали печенье нам, однажды с веселым названием «Посиделкино», бутерброды, воду. А к выходу из узилища приготовили шампанское - первую бутылку они уже выпили сегодня, потому что приехали к нам со свадьбы в тюрьме Болотного узника А. Полиховича. Красивая, трогательная свадьба с самыми неравнодушными людьми страны. И потом они ждали нас у дверей, чтобы мы понимали - мы не одни.
Но торжество освобождения было отложено - нас снова поместили в Газель, чтобы выпустить уже в отделении под подписку явиться назавтра в суд. И только потом - это сладкое слово «Свобода». Мы выпили по бокалу шампанского, они рассказали нам о красивой бутырской свадьбе, мы стали обсуждать завтрашний процесс. Гуляли по Москве, по которой соскучились за эти два дня.
Я ждал суда, я продумал речь, я жаждал уличить омоновцев в лжесвидетельстве. Пусть судья пропустит наши аргументы мимо ушей - это только начало многочисленных апелляций вплоть до ЕСПЧ. Ведь лжесвидетельство правохоронителей очевидно.
Но на следующий день в Мытном мировом суде, куда нас обязали явиться, нас не ждали. Дело по 20.28 еще не пришло. И в Замоскорецком по 19.3 нами также не хотели заниматься. Судьи требуют шить дело тщательнее, не так халтурно, как сначала, чтобы птички не вырвались из судебных силков.
Что же, ученый за решеткой - это не новость для нашей страны. Как известно, всякий порядочный человек должен посидеть в тюрьме. Отправляясь в суд, лучше подготовлюсь, чем по пути на разрешенный митинг. Чтобы было чем заняться, если присудят 15 суток. Возьму с собой материалы будущих книг, над которыми работаю: о революции 1917 года, о распаде СССР, о начале XXI века. Эти темы связаны между собой.