Невинные и нездешние
Человек - это звучит гордо, а выглядит отвратительно. Куклы
На днях пришел ко мне некто и принес мысль, благодаря которой у меня сошлись паззлы и сформировалась мысль о том, кто они по сути, наши принцессы-феечки, невинные и нездешние, старательно отмежевывающиеся от земной грязи, непрерывно грезящие и отлично управляемые.
Художники имеют дело с содержанием бессознательного постоянно. Для них важней визуальный аспект, где прослеживается дегуманизация (не путать с антигуманностью), то есть расчеловечивание образа, привнесение в него приятных дополнений типа крылышек-усиков-хвостиков-кошачьих ушек-вертикальных зрачков. Ну и что в этой дегуманизации такого? - спросит большинство. Это же просто игра, просто детская забава. А те взрослые, кто охотно ее подхватывает и воплощает в сотнях образцов стильного, но вполне дробчибельного глянца - они тоже просто... забавляются.
Ага. А инквизиция просто слегка подогревала желание обвиняемых раскаяться.
Информационный поток в наши дни уже не река, протекающая по четко определенному руслу, а скорее разрозненные пятачки суши посреди вечно штормящего океана. Но мы, в отличие от опытных островитян, делаем вид, будто твердо стоим ногами на земле, где нам ничего не грозит. Повернулся спиной к океану - и нет его. А то, что с другой стороны этой, с позволения сказать, суши открывается точно такой же вид на океан - ну и что? Зажмурься, шоры надень. Да не нарушит реал твоей психической слепоты.
Чего мы особенно успешно не понимаем, так это внутреннего мира современного ребенка. Неудивительно: таких средств познания мира, какие в его распоряжении имеются, ни у кого из нас не было. Откуда нам знать, каковы последствия серфинга в интернете, ведения блога и увлечения компьютерными играми? Но и запретить ребенку жить тем, чем живут все его сверстники - "на всякий случай" - не чересчур ли это будет?
Словом, нас спасает неведение и лосеведение. Лосеведы, существа, не знающие о детской психике ни черта, но с апломбом выдающие "ребенок еще не понимает", "ребенок просто играет", что-то там себе придумывают про сферическое детачько в вакууме - тем и утешаются. Медитируют на ангелочков, кои развиваются и реагируют только так, как удобно родителям: не задают неловких вопросов, не повторяют родительских скабрезностей, не усваивают дурных привычек, не проявляют любопытства к теме секса и насилия - и при этом не врут!
И это человеческие дети? Что в них человеческого, дорогие мои, хорошие? Им бы крылушки да нимб - и заодно всё ниже пояса ампутировать, чтобы уж наверняка закрепить серафическую природу кастрированного, ах, пардон, очищенного от скверны. А вы что думали? Обратной стороной лосеведского ханжества и невежества выступает "мастерство" растлителя, насильника, садиста. Всегда. Потому-то "невинные" феечки и демонстрируют бесперечь свою фемининную, а то и гиперсексуальную природу, как бы намекая на бурную личную жизнь. Да и героини их опусов коллекционируют мужские сердца (а подчас и не сердца вовсе). Их не может остановить ни увечье, ни моральная травма, ни даже другой биологический вид "объекта". Странные павлиноуткоежи эльфооркокицунэ бегают за сынами человеческими с тем же азартом, что и напористые провинциалки - за столичными пацанами с квартирой.
Хочу добавить, что описанные melentanna элементы расчеловеченной гиперсексуальности появились в глянце еще в 80-е. "Терминатор"-то вышел в 1984 году. И сразу принес в мировую культуру новый секс-символ - даром, что этот шикааарный мужчина был робот, вместо половины лица у него был металлический эндоскелет, а внутре неонка. Даже пикантно. Каковой пикантности не могла не заметить индустрия глянца. И вместо идеальных степфордских жен (к тому времени сильно устаревших морально) появились на экранах-обложках сперва воительницы, а там и... как же их назвать-то? Пожалуй, чертовы куклы.
Это были до странности нефункциональные существа, поистине словно вышедшие из-под руки одного мастера: чистенькие и нежненькие с виду, но глубоко увечные внутри, они были не созданы для жизни, для взросления, для самореализации - нет, они, казалось, родились лишь для того, чтобы с ними играли, безжалостно ломая, пока они не сломаются окончательно и не обретут заслуженный покой в груде хлама на чердаке или в мусорном баке. О да, в мусорном баке они смотрелись бы очень трогательно. Так сказать, напоследок.
Будучи по природе своей куклами, они не стеснялись и таких вещей, от которых у живого человека случилось бы выпадение сознания, а заодно и вегетативное состояние. Как будто в свое время уже прошли через подобное выпадение из-за насилия и их расщепило на покорную куклу и равнодушного наблюдателя за теми мерзостями, которые проделывают с куклой.
Это странное, насквозь больное существо предлагается современной культуре в качестве идеала. А поскольку дети обладают мощной детской эмпатией и интуицией, они чувствуют не декларативные, но реальные потребности окружающих.
Можно сколь угодно долго рассуждать о феминизме, о равенстве полов, о свободе самовыражения, но если родитель, а там и социум сызмальства дают ребенку понять, что им нравится несмышленыш, в упор не видящий "плохих вещей" - что ж, тот говорит себе, словно Жюльен Сорель при виде Матильды де Ла-Моль: "Уж если она кажется этим куклам такой замечательной, стоит рассмотреть ее хорошенько. По крайней мере буду хоть знать, в чем заключается совершенство, по мнению этих людей". В чем-в чем... В очередной кукле!
А потом ребенок либо ломается, либо оттачивает искусство маскировки, косит под ангелочка, скрывая свои истинные интересы и мотивации, дабы не расстраивать мамочку и не разочаровывать папочку. Притом, что детство дано ребенку не для того, чтобы взрослые в него игрались, как в Барби, а чтобы узнать побольше о реальном мире до того, как придется с этим миром взаимодействовать. Взрослые же от ребенка ожидают, что он будет чист и невинен до того самого момента, пока им, взрослым, не придет в голову поговорить с ним о птичках, пчелках, пестиках, тычинках и отмывании денег. А до того времени пусть пытливость и любознательность дитяти будут направлены на что-нибудь, чем мамочка может похвастаться - на английский, балет и баскетбол. Или пусть притворяется чистеньким перед взрослыми.
До тех пор, пока кому-нибуль не захочется эту куколку испачкать.
Запрет на взросление и одновременно страх перед взрослением, сколь ни удивительно, не сливаются в экстазе и не формируют полную гармонию в душе подростка. Сознательно или подсознательно тот понимает: остаться ребенком не удастся. Через несколько лет сойдет весь этот пушок персика, вся эта млечная сладость, и нежность, и угловатость. Тинейджер станет слишком большим, слишком жестким, слишком волосатым и слишком самостоятельным, чтобы вызывать у некоей части населения (больной, надо сказать, на всю голову) неконтролируемую тягу, умиление, желание покровительствовать, растлевая, и растлевать, покровительствуя. В общем, рано или поздно придется стать одним из отвратительных, уродливых, толстых, морщинистых, обремененных заботами взрослых. Какой. Кошмар.
Так, по шажку, по капле начинается расщепление и отдаление человека от окружающей действительности, выведение - хотя бы частичное - его личности из-под прессинга реала. Пока некая часть страдает от того, сколь мир жесток и груб, уравновешивая ее страдания, в эмпиреи уносится альтернативная личность или хотя бы Персона (она же Маска - конформное, социально одобряемое прикрытие Тени, каковую большинство людей вытесняет и даже отрицает, полагая, будто им, словно вампирам, удастся не отбрасывать тени).
Эмпиреи могут быть самыми разными - от глянцевых журналов до приторного чтива. Истории тоже простираются от полудетского "она была принцессой даждя и насила сиребриное платье с блесками" до тошнотворного чен-слэша. И всё это один Неверленд, земля дурачка Питера Пэна и нестареющей Тинкербелл. А вы что думали, в Неверлендах нет Мертвых болот и Долин Смерти? Есть, есть, как же без них. Просто дивные обитатели Неверленда предпочитают показывать туристам невинные с виду зеленые лужайки, пока однажды травка не разойдется с чавканьем под вашими ногами и не сомкнется над вашей головой.
И еще одна закавыка, о которой упоминает визитер, представляя зрителю кукольное "лицо, полностью обработанное, расщепленное, готовое повиноваться воли мастера и бесконечно занудно похожее на тех, кто был до нее". Кукле - каждой - кажется, будто она не такая, как все. Между тем они совершенно одинаковы: нежненькие, чистенькие, пустенькие. Личностью они станут, теряя "свежак" и приобретая взамен индивидуальность - неудобную, вызывающую двойственные чувства. Ну а сейчас они всего лишь продукт конвейерного производства невинных и нездешних принцессок. Разумеется, многим нравится, что этот продукт можно наряжать и обнажать, запирать в башнях, подвергать заклятьям, трахать принцами и разбойниками, ломать и выбрасывать на помойку - чтобы сменить на модель поновее.
Ну разве не завидная участь? Как не завидовать такому счастью?