Ванагас, послесловие
Дорогой дневник, теперь получается, что только в специальные дни есть сладкая возможность размышлять и писать, о чём возможно и давно хотелось, так что иногда получается много сразу.
Почему, что именно меня так трогательно удивляет в погребальной процессии, заполнявшей всю улицу от Нижнего Замка до Петра-и-Павла и включавшей человека на коне, человека с спортивным велосипедом, и много разных других людей, в том числе с воздушными шариками. В «погребальном костре» из поминальных лампадок в ночь Велинес. Девушках и юношах, которые среди ночи приходят со свечками, молятся в голос и приводят друга из другой страны. Это не нечто, что ожидаемо, понятно само собой, отнюдь. Возможно, где-то есть и какая-то более официальная точка зрения, но она от меня далеко и мне ничуть не мешает. (Политический прогон с иронией к теперешним правящим опущен).
Но ночные парочки - точно не потому, что кто-то велел. Значит, я вижу это наяву, на деле: оправдание одной из очень древних свобод свободного человека на этой земле, права взять оружие и защищаться от тех, кто взял власть и потерял всякую меру и честь. (Я не знаю, есть ли это в каком-либо кодексе, но в целом, сколько помню историю, де факто есть). Не дожидаясь веления давно пропавших законных властей. Наверно, разные люди сталкивались с разным, я же тут только про свои наблюдения. Я никогда не слышала однозначного оправдания в единый голос от тех, кто мне были наиболее близки и дорогие. Даже в семье могу слышать отнюдь не один подход, потому что дочь фермеров-«бандпособников» и идейный пацифист до мозга костей могут сойтись по сути, но никак не в окрасе этого обсуждения. В более близком и дальнем кругу общения я чаще слышала про неоднозначности, расхождения с гуманизмом, удивительные условия, которые надо бы выполнить, чтоб оправдали. Или вовсе про нежелание про такое видеть и слышать, потому что печально (да не то чтоб я не знала что иногда да, очень тяжко). Есть и такое, про что мне не говорили, но в целом в обществе есть, так что и поближе вполне может иметь место. На послевоенной войне люди были отнюдь не на одной стороне. И я полностью понимаю, что так могло быть, у людей могли быть причины и мотивы, могло быть всё. Мне трудно понять только подмену, когда вместо осознания, признания человеческого достоинства более своей стороны и хотя бы возможности его на другой, стараются обесценивать, отрицать, очернять, замылить, отодвинуть - что угодно, лишь бы не сказать: да, было так, они выбрали так, мы можем их понять, но здесь и теперь мы вместе.
И потому я с трудом верю глазам, всего-навсего своим глазам и ушам в те моменты, которые застала сама. Но приходится. У нас признают за человеком право быть героем, со всей печалью - и со всем светом. Да, это - про нас живых.
Почему, что именно меня так трогательно удивляет в погребальной процессии, заполнявшей всю улицу от Нижнего Замка до Петра-и-Павла и включавшей человека на коне, человека с спортивным велосипедом, и много разных других людей, в том числе с воздушными шариками. В «погребальном костре» из поминальных лампадок в ночь Велинес. Девушках и юношах, которые среди ночи приходят со свечками, молятся в голос и приводят друга из другой страны. Это не нечто, что ожидаемо, понятно само собой, отнюдь. Возможно, где-то есть и какая-то более официальная точка зрения, но она от меня далеко и мне ничуть не мешает. (Политический прогон с иронией к теперешним правящим опущен).
Но ночные парочки - точно не потому, что кто-то велел. Значит, я вижу это наяву, на деле: оправдание одной из очень древних свобод свободного человека на этой земле, права взять оружие и защищаться от тех, кто взял власть и потерял всякую меру и честь. (Я не знаю, есть ли это в каком-либо кодексе, но в целом, сколько помню историю, де факто есть). Не дожидаясь веления давно пропавших законных властей. Наверно, разные люди сталкивались с разным, я же тут только про свои наблюдения. Я никогда не слышала однозначного оправдания в единый голос от тех, кто мне были наиболее близки и дорогие. Даже в семье могу слышать отнюдь не один подход, потому что дочь фермеров-«бандпособников» и идейный пацифист до мозга костей могут сойтись по сути, но никак не в окрасе этого обсуждения. В более близком и дальнем кругу общения я чаще слышала про неоднозначности, расхождения с гуманизмом, удивительные условия, которые надо бы выполнить, чтоб оправдали. Или вовсе про нежелание про такое видеть и слышать, потому что печально (да не то чтоб я не знала что иногда да, очень тяжко). Есть и такое, про что мне не говорили, но в целом в обществе есть, так что и поближе вполне может иметь место. На послевоенной войне люди были отнюдь не на одной стороне. И я полностью понимаю, что так могло быть, у людей могли быть причины и мотивы, могло быть всё. Мне трудно понять только подмену, когда вместо осознания, признания человеческого достоинства более своей стороны и хотя бы возможности его на другой, стараются обесценивать, отрицать, очернять, замылить, отодвинуть - что угодно, лишь бы не сказать: да, было так, они выбрали так, мы можем их понять, но здесь и теперь мы вместе.
И потому я с трудом верю глазам, всего-навсего своим глазам и ушам в те моменты, которые застала сама. Но приходится. У нас признают за человеком право быть героем, со всей печалью - и со всем светом. Да, это - про нас живых.