Священная земля Уддияна. О развитии понимания
Оригинал взят у nandzed в Священная земля Уддияна. О развитии понимания
Пакистан. Долина Сват.
Предисловие
Кьюнгтрул Ринпоче в середине 20-го века предпринял путешествие в поисках страны Оргьен, Уддияны. Это друг профессора Джузеппе Туччи, который не раз встречался с ним на дорогах Азии как в районе Кайласа, так и в цветущих долинах Индии. Именно в связи с его исследованиями стало известно, что долина Сват в северном Пакистане, в отношении которой считается, что это бывшая территория Уддияны, на санскрите называется Сувасту. "Су" значит "хороший", а "васту" - примерно то же, что "фэнг-шуй", если рассматривать это понятие сущностно. То есть долина Сват и одноимённая река названы как "хороший фэнг-шуй". Если по-тибетски, то можно выразить как "благое расположение сущностей ла". /Нандзед/
Китайский паломник Хьен Цян пересек Уддияну около 630 г. н. э. по пути в Индию. Благодаря его записям в наши дни можно получить живое представление об этой стране, где жизнь была пронизана знаниями буддизма ваджраяны. Путешественник описал страну, которая на расстоянии окружена скалистыми заснеженными горными вершинами. В долинах он часто видел позолоченные крыши храмов и залов для медитаций. Люди, получившие специальное образование, сохраняли там огромные архивы с рукописями, содержащими все знания человечества. Здесь китайский паломник посещал уникальные места для уединения и особо почитаемые сообщества мудрых женщин, посвятивших себя развитию всех качеств ума.
В городах купцы без устали расхваливали свои товары, показывая богатство Азии: шелк из Китая, мягкий кашемир из Киннаура, рубины и изумруды из Южной Индии и Цейлона, лучезарный белый жемчуг из легендарного островного государства Бахрейн, самые лучшие медные изделия из Гималаев, оранжевый шафран из соседнего Кашмира, большой выбор специй из Индонезии и искусная резьба по дереву из Непала. Из Персии ввозились ценные деревянные мозаики, изысканные украшения и искусная поэзия. Лекарственные средства и ляпис-лазурь импортировались из Бактрии, а из Греции - знания о более далеких западных странах.
В дневниках Хьен Цяна описываются водопады Уддияны, вода которых стремится из ледяных озер высоко в горах; долины с девственными водоемами, переполненными рыбой, и пышные зеленые луга, изобилующие дикими цветами. Многие встречные говорили о волшебном месте - загадочном цветочном саде мудрого и сочувственного Будды. Земля там богата золотом и другими ценными металлами и благословлена тучными стадами и деревьями, сгибающимися под тяжестью спелых плодов. На холмах Хьен Цян видел густые леса, а в долинах колосящиеся поля. Погода круглый год радовала мягкостью и теплом. Жители этой страны были приветливы, внимательно заботились друг о друге, и видно было, что эти уравновешенные люди лишь изредка участвовали в военных действиях. Они строили общества, открытые другим культурам и, как выразился Хьен Цян, «любили впитывать знания и взращивать способности».
Благодаря рассказам китайских путешественников мы знаем названия различных долин и областей Уддияны: Хурмудзу, Рукма, Сикхадхара, Дханьякоша и другие. Различные административные округа управлялись аристократическими вассалами под верховным правлением высочайшего монарха, которого называли не иначе как Великий Индрабодхи. Считается, что Уддияна находилась на территории нынешнего северного Пакистана, к северу от Пешавара, на границе с Афганистаном, в долинах Дир, Пангкора, Бунир, Бижавар, Читрал и Сват.
На въезде в бывшую некогда столицу Уддияны, а теперь пакистанский город Мингора прямо у дороги стоит торговец мороженым в красной кепке-каскетке. «Айскрим, айскрим!, - зазывает он покупателей. - Все едят, даже он!» Торговец показывает назад: за его спиной высится вырезанная прямо в скале огромная фигура Будды с обезображенным лицом. Этот Будда считается символом города - с первых веков нашей эры он охраняет дорогу, по которой когда-то шли верблюжьи караваны, а сегодня потоком идут грузовики.
Хьен Цян упоминал, что столицей был город Мангалакош, нынешний Мингора, где, согласно непальским источникам, в IX веке был расположен большой королевский зал для медитаций, построенный в честь Ваджрапани. Почему именно ему? Ваджрапани сыграл ключевую роль в создании буддийской, более того - тотально ваджраянской страны. Напомню, что писал Кункьен Чжамьян Шадба I-й:
“Когда Бхагаван пребывал в местности Уддияна, Ваджрапани собрал эти бесчисленные тантры и предстал перед царём Индрабхути и его свитой. После, обретя сиддхи и став вирами и йогинями, они покинули эту местность, а в великом море Уддияны поселились существа Наги. Ваджрапани, тем временем, письменно изложил все бесчисленные тантры и способствовал духовному созреванию Нагов. Он вручил им книги тантр, благодаря чему Наги обрели человеческий облик. На берегу моря был построен город, который в основном предназначался для достижения сиддхи посредством духовной практики. Мужчины стали вирами, женщины - дакинями*. Не имевшие склонности к учению ушли в другие местности. Это море иссушили, и на его месте сам по себе возник храм Херуки. В нем находились джнянавиры и дакини. Ваджрапани записал «Гухъясамаджу» и все остальное редкостное учение тантр чернилами из драгоценностей и оставил их там на хранение. Затем эти тантры постепенно распространились в мире людей”.
Сегодня остались лишь редкие следы той цивилизации ваджраяны. Это сидящий на троне Будда Майтрейя в окружении Бодхисаттв. Изображение довольно хорошо сохранилось, что удивительно: ислам не приветствует изображение живых существ, поэтому у абсолютного большинства здешних Будд и Бодхисаттв еще в средние века были обиты головы, многие были разбиты или изуродованы.
Но некоторые памятники не смогла взять даже артиллерия эпохи Великих Моголов: например огромные буддийские ступы, разбросанные в Сватской долине. Говорят, палили, палили по ним каменными ядрами канониры могольских падишахов, да и отступились - слишком хорошо построены. Наверное, только в Свате теперь можно увидеть, как вечерами в мужчины из мусульманской деревни собираются под вечер на традиционные посиделки в тени буддийской ступы.
Если решиться на долгий подъем по крутому склону одной из гор, окружающих Сватскую долину, то можно дойти до знаменитого «целого» Будды. Тропинка ведет круто вверх мимо родника, где местные жители набирают вкусную, ледяную воду. Этот ключ так и называется: под Буддой. Сам Будда находится метрах в двухстах над родником.
*Дакини появляются в местах перемен, в промежутке между неосознаваемым и осознаваемым, во время сумерек или когда свет исходит из двух источников.
В своё время идентификация Уддияны стала предметом обширной дискуссии, развернувшейся как в Индии, так и в других местах, на тему представления территорий, расположенных на Великом Шёлковом пути, в качестве источников Дхармы. В 1991-ом году Kuwayama заново прочитал неправильно расшифрованные ранее эпиграфические надписи и пришел к окончательному заключению, что местом нахождения Уддияны была долина Сват, хотя это и противоречило многочисленным утверждениям индийских националистов о том, что эта страна располагалсь в Ориссе, Бенгалии или Южной Индии.
Далее я цитирую статью Рональда Дэвидсона (данные в конце этого поста).
"Аура вокруг Одияны, как впрочем и сам эзотерический канон, в действительности прошла через три этапа своей эволюции: 1) ранние собрания заклинаний (сборники дхарани - прим. shus), засвидетельствованные с 6-го столетия и далее; 2) развитие мифа Индрабхути (Indrabhuti) в 8-ом столетии и 3) обширная мифологизация Одияны в йогини-тантрах, начиная с 9-го столетия.
По всей видимости, первые эзотерические каноны были не более чем собраниями заклинаний (мантра- или дхарани-питаками), и среди ранних школ такие сборники приписываются махасангхикам (Mahasamghikas) и дхармагуптакам (Dharmaguptakas). При этом не вызывает сомнений, что ранние каноны заклинаний были однозначно связаны с территориями, лежащими от Кашмира до Уддияны (Uddiyana или Odiyana).
Уже в начале шестого столетия Сун Юнь (Song Yun, монах, совершивший путешествие в Индию в 518-522 г.г. - прим. shus) слышал в Ташкургане (Tashkurghan) историю о том, что предок местного правителя изучал заклинания в Одияне и использовал эти знания, чтобы спасти свое государство от дракона, который топил купцов и тем самым препятствовал торговле. Сюаньцзан в своих записках о путешествии в Индию, оконченных в 646-ом году, порицает невежественных пользователей заклинаний, с которыми он столкнулся в Одияне. Даже язык сохранившейся ранней литературы, такой как манускрипт начала седьмого столетия «Карандавьюха-сутра» (Karandavyuha), подтверждает свою связь с местами, использовавшими для изготовления рукописей бересту (которая в особенности применялась для этих целей в регионе, простирающемся от Кашмира до Бамиана (Bamiyan). В этом смысле, «Абхидхармакошабхашья» (Abhidharmakosabhasya) также вносит свой вклад в локализацию места, где использовались такого рода заклинания, упоминая два их вида: один из региона Гандхары - «гандхари видья» (gandhari vidya), и один, дающий возможность видения будущего, - «икшаника видья» (iksanika vidya). У нас нет свидетельств, что в каком-либо другом месте индийского субконтинента удалось формализовать свои ритуальные фразы так эффективно и в таком раннем периоде.
Развернутый миф об Индрабхути, излагающий историю проповедования им тантры, появился примерно в то же самое время, что и комментарий Джнянамитры (Jnanamitra) на текст «Семисотстрочной праджняпарамита-сутры», датируемый концом восьмого или началом девятого столетия. В этой работе описывается, как в государстве Захор (Zahor) у его правителя Индрабхути чудодейственным образом появились восемнадцать классов эзотерических тантр восьмого столетия - «Сарвабуддхасамайога» (Sarvabuddhasamayoga), «Гухьясамаджа» (Guhyasamaja) и пр. Благородный правитель был озадачен этим явлением, но, тем не менее, не смог понять сущности этих новых священных писаний. Однако, с помощью своего сверхъестественного всеведения, обретенного в результате добродетельной деятельности в течение бесчисленного количества жизней, он узнал, что ключом к пониманию этих текстов обладает один человек, являющийся представителем внекастового племени. Этим человеком был Кукураджа (Kukuraja), который обитал в Малаве (Malava) в компании тысячи собак (вероятно, он жил в одном из таких крупных городов, как Удджайн (Ujjain), или Махишмати (Mahismati)). Индрабхути отправил своего представителя, чтобы тот пригласил этот гуру собак в Захор, но Кукураджа даже не заглянул в тексты, которые были посланы ему, чтобы он мог их просмотреть заранее. Но, хотя Кукураджа так и остался в неведении относительно содержания этих текстов, в конце концов он все же постиг их смысл, получив божественное вдохновение от Ваджрасаттвы (Vajrasattva). При том, что мы не знаем точного местоположения Захора, ассоциация Индрабхути с Одияной подтверждается практически во всех других формах этого мифа. Среди них даже встречаются варианты повествования, в которых Индрабхути просит Будду, чтобы тот дал ему учение для тех, кто склонен к чувственному восприятию, и в ответ Будда проповедует ему тантру Гухьясамаджа.
Кроме того, в конце восьмого или начале девятого столетия Одияна дважды упоминается в автобиографических рассказах о поисках эзотерических священных текстов (таких, как «Сарвататхагатататтвасанграхи» (Sarvatathagatatattvasamgraha) и «Гухьясамаджа») Шакьямитрой (Sakyamitra) и Буддхаджнянападой (Buddhajnanapada). Описание поездки последнего в Уддияну фактически указывает на то, что эта территория называлась «гунодая» (gunodaya) - «возвышение благих качеств». Витапада (Vitapada) сообщает, что Уддияна получила такой эпитет потому, что она является источником множества благ. Буддхаджнянапада сообщает, что самое первое обучение он проходил у Харибхадры (Haribhadra) в Магадхе и у Виласаваджры (Vilasavajra) в Одияне.
Следует отметить, что особая значимость работ Виласаваджры для герменевтики ранней эзотерической системы не вызывает никаких сомнений. Упомянутый выше наставник, по всей вероятности, и есть тот самый Виласаваджра из расположенного в долине Сват монастыря Ратнадвипа-вихара (Ratnadvipa-vihara), представивший фундаментальное толкование сорока начальных слогов «Гухьясамаджа-тантры»*, которое после этого стало фигурировать практически во всех последующих комментариях. Согласно сохранившимися текстам, в эзотерической системе каждый из начальных слогов первой строфы «Гухьясамаджа-тантры» (e-vam-ma-ya-sru-tam и т.д.) дается со специальными толкованиями и представляет определенное переживание. Эта интерпретация стала общепринятой в индийской эзотерической герменевтике, она представлена в таких авторитетных текстах как «Прадиподдйотана» (Pradipoddyotana) тантрика Чандракирти (Candrakirti). Сохранившиеся работы Виласаваджры также включают в себя самые ранние цитаты из таких основополагающих текстов, как «Лагхусамвара-тантра» (Laghusamvara-tantra), что является важным свидетельством для установления фактической хронологии ранних йогини-тантр.
--------------------------------------------
(*) Здесь идет речь о нидане - начальной строфе «Гухьясамаджа-тантры». Wayman в своей «Yoga of the Guhyasamajatantra» пишет, что «слово нидана употребляется в смысле “основной источник” (primary cause), т.е. источник для всей “Гухьясамаджа-тантры”». - прим. shus
--------------------------------------------
И наконец, Индрабхути более позднего периода сообщает в вводной части своей «Сахаджасиддхи» (Sahajasiddhi), что эта йогини-тантра основана на системе, ведущей свое происхождение из области Одияна. Согласно списку короткой линии передачи и пространной комментаторской агиографии, учение сахаджа (sahaja, естественная истинность) было передано самому Индрабхути, а его линия начинается в Одияне с принцессы Шри Маха Лиладэви (Sri-Maha-Liladevi), которая основала эту систему, базируясь на собственном опыте, ускоренном случайной встречей с неназванным "черноголовым риши" в лесном монастыре Ратналамкара (Ratnalamkara). После того, как Шри Маха Лиладэви получила от него знаки почтения, она поняла, что является эманацией бодхисаттвы Ваджрапани (Vajrapani), (который в этих местах считался божеством-покровителем Одияны), после чего и она и все ее пятьсот придворных женщин обрели пробуждение в природе сахаджи. Затем учение сахаджи передавалось по линии преемственности до времен Индрабхути, который и записал его.
Следует отметить, что особая притягательность Одияны способствовала ее включению практически на постоянной основе в списки четырех великих священных мест (caturmahapitha), упоминаемых в разнообразных тантрах, к примеру в таких, как «Хеваджра» (Hevajra) и «Абхидханоттара» (Abhidhanottara). Один из списков этих четырех мест, в конечном счете, был использован для того, чтобы связать «великие места» с внутренней мандалой, и в этой системе Одияна-питхе (Odiyana-pitha) было отведено выдающееся положение: она стала чакрой (cakra), находящейся в голове йогина ваджраяны. В этом смысле паломничество к физическим местам было заменено паломничеством к внутренней мандале, которая представляется Гуддипадой (Guddipada) в его «Чарьягитикоше» (Caryagitikosa) как колесо великого блаженства и внутреннее «священное место».
Акцент на значимость Одияны присутствует и работе индийского наставника, составившего всестороннее описание различных мест паломничества. Шакьяракшита (Sakyaraksita) в своей «Питхадинирная» (Pithadinirnaya) делит их по уровню значимости на девять групп, воспринимая при этом как само собой разумеющееся особую значимость Одияны (Odiyana). Он также упоминает Суварннадвипу (Suvarnnadvipa) и Сингхаладвипу (Singhaladvipa) и признает, что в Тибете и Китае также есть важные священные места, но все-таки самое почетное место у него отводится долине Сват, являвшейся единственной территорией вне общепризнанных границ индийской культуры, которая обладала таким признанием.
Из статьи Ronald M. Davidson «Hidden Realms and Pure Abodes: Central Asian Buddhism as Frontier Religion in the Literature of India, Nepal, and Tibet», Pacific World Journal, Back Issues Third Series, Number 4 Fall 2002
перевод shus 2016
САРВА МАНГАЛАМ!
Пакистан. Долина Сват.
Предисловие
Кьюнгтрул Ринпоче в середине 20-го века предпринял путешествие в поисках страны Оргьен, Уддияны. Это друг профессора Джузеппе Туччи, который не раз встречался с ним на дорогах Азии как в районе Кайласа, так и в цветущих долинах Индии. Именно в связи с его исследованиями стало известно, что долина Сват в северном Пакистане, в отношении которой считается, что это бывшая территория Уддияны, на санскрите называется Сувасту. "Су" значит "хороший", а "васту" - примерно то же, что "фэнг-шуй", если рассматривать это понятие сущностно. То есть долина Сват и одноимённая река названы как "хороший фэнг-шуй". Если по-тибетски, то можно выразить как "благое расположение сущностей ла". /Нандзед/
Китайский паломник Хьен Цян пересек Уддияну около 630 г. н. э. по пути в Индию. Благодаря его записям в наши дни можно получить живое представление об этой стране, где жизнь была пронизана знаниями буддизма ваджраяны. Путешественник описал страну, которая на расстоянии окружена скалистыми заснеженными горными вершинами. В долинах он часто видел позолоченные крыши храмов и залов для медитаций. Люди, получившие специальное образование, сохраняли там огромные архивы с рукописями, содержащими все знания человечества. Здесь китайский паломник посещал уникальные места для уединения и особо почитаемые сообщества мудрых женщин, посвятивших себя развитию всех качеств ума.
В городах купцы без устали расхваливали свои товары, показывая богатство Азии: шелк из Китая, мягкий кашемир из Киннаура, рубины и изумруды из Южной Индии и Цейлона, лучезарный белый жемчуг из легендарного островного государства Бахрейн, самые лучшие медные изделия из Гималаев, оранжевый шафран из соседнего Кашмира, большой выбор специй из Индонезии и искусная резьба по дереву из Непала. Из Персии ввозились ценные деревянные мозаики, изысканные украшения и искусная поэзия. Лекарственные средства и ляпис-лазурь импортировались из Бактрии, а из Греции - знания о более далеких западных странах.
В дневниках Хьен Цяна описываются водопады Уддияны, вода которых стремится из ледяных озер высоко в горах; долины с девственными водоемами, переполненными рыбой, и пышные зеленые луга, изобилующие дикими цветами. Многие встречные говорили о волшебном месте - загадочном цветочном саде мудрого и сочувственного Будды. Земля там богата золотом и другими ценными металлами и благословлена тучными стадами и деревьями, сгибающимися под тяжестью спелых плодов. На холмах Хьен Цян видел густые леса, а в долинах колосящиеся поля. Погода круглый год радовала мягкостью и теплом. Жители этой страны были приветливы, внимательно заботились друг о друге, и видно было, что эти уравновешенные люди лишь изредка участвовали в военных действиях. Они строили общества, открытые другим культурам и, как выразился Хьен Цян, «любили впитывать знания и взращивать способности».
Благодаря рассказам китайских путешественников мы знаем названия различных долин и областей Уддияны: Хурмудзу, Рукма, Сикхадхара, Дханьякоша и другие. Различные административные округа управлялись аристократическими вассалами под верховным правлением высочайшего монарха, которого называли не иначе как Великий Индрабодхи. Считается, что Уддияна находилась на территории нынешнего северного Пакистана, к северу от Пешавара, на границе с Афганистаном, в долинах Дир, Пангкора, Бунир, Бижавар, Читрал и Сват.
На въезде в бывшую некогда столицу Уддияны, а теперь пакистанский город Мингора прямо у дороги стоит торговец мороженым в красной кепке-каскетке. «Айскрим, айскрим!, - зазывает он покупателей. - Все едят, даже он!» Торговец показывает назад: за его спиной высится вырезанная прямо в скале огромная фигура Будды с обезображенным лицом. Этот Будда считается символом города - с первых веков нашей эры он охраняет дорогу, по которой когда-то шли верблюжьи караваны, а сегодня потоком идут грузовики.
Хьен Цян упоминал, что столицей был город Мангалакош, нынешний Мингора, где, согласно непальским источникам, в IX веке был расположен большой королевский зал для медитаций, построенный в честь Ваджрапани. Почему именно ему? Ваджрапани сыграл ключевую роль в создании буддийской, более того - тотально ваджраянской страны. Напомню, что писал Кункьен Чжамьян Шадба I-й:
“Когда Бхагаван пребывал в местности Уддияна, Ваджрапани собрал эти бесчисленные тантры и предстал перед царём Индрабхути и его свитой. После, обретя сиддхи и став вирами и йогинями, они покинули эту местность, а в великом море Уддияны поселились существа Наги. Ваджрапани, тем временем, письменно изложил все бесчисленные тантры и способствовал духовному созреванию Нагов. Он вручил им книги тантр, благодаря чему Наги обрели человеческий облик. На берегу моря был построен город, который в основном предназначался для достижения сиддхи посредством духовной практики. Мужчины стали вирами, женщины - дакинями*. Не имевшие склонности к учению ушли в другие местности. Это море иссушили, и на его месте сам по себе возник храм Херуки. В нем находились джнянавиры и дакини. Ваджрапани записал «Гухъясамаджу» и все остальное редкостное учение тантр чернилами из драгоценностей и оставил их там на хранение. Затем эти тантры постепенно распространились в мире людей”.
Сегодня остались лишь редкие следы той цивилизации ваджраяны. Это сидящий на троне Будда Майтрейя в окружении Бодхисаттв. Изображение довольно хорошо сохранилось, что удивительно: ислам не приветствует изображение живых существ, поэтому у абсолютного большинства здешних Будд и Бодхисаттв еще в средние века были обиты головы, многие были разбиты или изуродованы.
Но некоторые памятники не смогла взять даже артиллерия эпохи Великих Моголов: например огромные буддийские ступы, разбросанные в Сватской долине. Говорят, палили, палили по ним каменными ядрами канониры могольских падишахов, да и отступились - слишком хорошо построены. Наверное, только в Свате теперь можно увидеть, как вечерами в мужчины из мусульманской деревни собираются под вечер на традиционные посиделки в тени буддийской ступы.
Если решиться на долгий подъем по крутому склону одной из гор, окружающих Сватскую долину, то можно дойти до знаменитого «целого» Будды. Тропинка ведет круто вверх мимо родника, где местные жители набирают вкусную, ледяную воду. Этот ключ так и называется: под Буддой. Сам Будда находится метрах в двухстах над родником.
*Дакини появляются в местах перемен, в промежутке между неосознаваемым и осознаваемым, во время сумерек или когда свет исходит из двух источников.
В своё время идентификация Уддияны стала предметом обширной дискуссии, развернувшейся как в Индии, так и в других местах, на тему представления территорий, расположенных на Великом Шёлковом пути, в качестве источников Дхармы. В 1991-ом году Kuwayama заново прочитал неправильно расшифрованные ранее эпиграфические надписи и пришел к окончательному заключению, что местом нахождения Уддияны была долина Сват, хотя это и противоречило многочисленным утверждениям индийских националистов о том, что эта страна располагалсь в Ориссе, Бенгалии или Южной Индии.
Далее я цитирую статью Рональда Дэвидсона (данные в конце этого поста).
"Аура вокруг Одияны, как впрочем и сам эзотерический канон, в действительности прошла через три этапа своей эволюции: 1) ранние собрания заклинаний (сборники дхарани - прим. shus), засвидетельствованные с 6-го столетия и далее; 2) развитие мифа Индрабхути (Indrabhuti) в 8-ом столетии и 3) обширная мифологизация Одияны в йогини-тантрах, начиная с 9-го столетия.
По всей видимости, первые эзотерические каноны были не более чем собраниями заклинаний (мантра- или дхарани-питаками), и среди ранних школ такие сборники приписываются махасангхикам (Mahasamghikas) и дхармагуптакам (Dharmaguptakas). При этом не вызывает сомнений, что ранние каноны заклинаний были однозначно связаны с территориями, лежащими от Кашмира до Уддияны (Uddiyana или Odiyana).
Уже в начале шестого столетия Сун Юнь (Song Yun, монах, совершивший путешествие в Индию в 518-522 г.г. - прим. shus) слышал в Ташкургане (Tashkurghan) историю о том, что предок местного правителя изучал заклинания в Одияне и использовал эти знания, чтобы спасти свое государство от дракона, который топил купцов и тем самым препятствовал торговле. Сюаньцзан в своих записках о путешествии в Индию, оконченных в 646-ом году, порицает невежественных пользователей заклинаний, с которыми он столкнулся в Одияне. Даже язык сохранившейся ранней литературы, такой как манускрипт начала седьмого столетия «Карандавьюха-сутра» (Karandavyuha), подтверждает свою связь с местами, использовавшими для изготовления рукописей бересту (которая в особенности применялась для этих целей в регионе, простирающемся от Кашмира до Бамиана (Bamiyan). В этом смысле, «Абхидхармакошабхашья» (Abhidharmakosabhasya) также вносит свой вклад в локализацию места, где использовались такого рода заклинания, упоминая два их вида: один из региона Гандхары - «гандхари видья» (gandhari vidya), и один, дающий возможность видения будущего, - «икшаника видья» (iksanika vidya). У нас нет свидетельств, что в каком-либо другом месте индийского субконтинента удалось формализовать свои ритуальные фразы так эффективно и в таком раннем периоде.
Развернутый миф об Индрабхути, излагающий историю проповедования им тантры, появился примерно в то же самое время, что и комментарий Джнянамитры (Jnanamitra) на текст «Семисотстрочной праджняпарамита-сутры», датируемый концом восьмого или началом девятого столетия. В этой работе описывается, как в государстве Захор (Zahor) у его правителя Индрабхути чудодейственным образом появились восемнадцать классов эзотерических тантр восьмого столетия - «Сарвабуддхасамайога» (Sarvabuddhasamayoga), «Гухьясамаджа» (Guhyasamaja) и пр. Благородный правитель был озадачен этим явлением, но, тем не менее, не смог понять сущности этих новых священных писаний. Однако, с помощью своего сверхъестественного всеведения, обретенного в результате добродетельной деятельности в течение бесчисленного количества жизней, он узнал, что ключом к пониманию этих текстов обладает один человек, являющийся представителем внекастового племени. Этим человеком был Кукураджа (Kukuraja), который обитал в Малаве (Malava) в компании тысячи собак (вероятно, он жил в одном из таких крупных городов, как Удджайн (Ujjain), или Махишмати (Mahismati)). Индрабхути отправил своего представителя, чтобы тот пригласил этот гуру собак в Захор, но Кукураджа даже не заглянул в тексты, которые были посланы ему, чтобы он мог их просмотреть заранее. Но, хотя Кукураджа так и остался в неведении относительно содержания этих текстов, в конце концов он все же постиг их смысл, получив божественное вдохновение от Ваджрасаттвы (Vajrasattva). При том, что мы не знаем точного местоположения Захора, ассоциация Индрабхути с Одияной подтверждается практически во всех других формах этого мифа. Среди них даже встречаются варианты повествования, в которых Индрабхути просит Будду, чтобы тот дал ему учение для тех, кто склонен к чувственному восприятию, и в ответ Будда проповедует ему тантру Гухьясамаджа.
Кроме того, в конце восьмого или начале девятого столетия Одияна дважды упоминается в автобиографических рассказах о поисках эзотерических священных текстов (таких, как «Сарвататхагатататтвасанграхи» (Sarvatathagatatattvasamgraha) и «Гухьясамаджа») Шакьямитрой (Sakyamitra) и Буддхаджнянападой (Buddhajnanapada). Описание поездки последнего в Уддияну фактически указывает на то, что эта территория называлась «гунодая» (gunodaya) - «возвышение благих качеств». Витапада (Vitapada) сообщает, что Уддияна получила такой эпитет потому, что она является источником множества благ. Буддхаджнянапада сообщает, что самое первое обучение он проходил у Харибхадры (Haribhadra) в Магадхе и у Виласаваджры (Vilasavajra) в Одияне.
Следует отметить, что особая значимость работ Виласаваджры для герменевтики ранней эзотерической системы не вызывает никаких сомнений. Упомянутый выше наставник, по всей вероятности, и есть тот самый Виласаваджра из расположенного в долине Сват монастыря Ратнадвипа-вихара (Ratnadvipa-vihara), представивший фундаментальное толкование сорока начальных слогов «Гухьясамаджа-тантры»*, которое после этого стало фигурировать практически во всех последующих комментариях. Согласно сохранившимися текстам, в эзотерической системе каждый из начальных слогов первой строфы «Гухьясамаджа-тантры» (e-vam-ma-ya-sru-tam и т.д.) дается со специальными толкованиями и представляет определенное переживание. Эта интерпретация стала общепринятой в индийской эзотерической герменевтике, она представлена в таких авторитетных текстах как «Прадиподдйотана» (Pradipoddyotana) тантрика Чандракирти (Candrakirti). Сохранившиеся работы Виласаваджры также включают в себя самые ранние цитаты из таких основополагающих текстов, как «Лагхусамвара-тантра» (Laghusamvara-tantra), что является важным свидетельством для установления фактической хронологии ранних йогини-тантр.
--------------------------------------------
(*) Здесь идет речь о нидане - начальной строфе «Гухьясамаджа-тантры». Wayman в своей «Yoga of the Guhyasamajatantra» пишет, что «слово нидана употребляется в смысле “основной источник” (primary cause), т.е. источник для всей “Гухьясамаджа-тантры”». - прим. shus
--------------------------------------------
И наконец, Индрабхути более позднего периода сообщает в вводной части своей «Сахаджасиддхи» (Sahajasiddhi), что эта йогини-тантра основана на системе, ведущей свое происхождение из области Одияна. Согласно списку короткой линии передачи и пространной комментаторской агиографии, учение сахаджа (sahaja, естественная истинность) было передано самому Индрабхути, а его линия начинается в Одияне с принцессы Шри Маха Лиладэви (Sri-Maha-Liladevi), которая основала эту систему, базируясь на собственном опыте, ускоренном случайной встречей с неназванным "черноголовым риши" в лесном монастыре Ратналамкара (Ratnalamkara). После того, как Шри Маха Лиладэви получила от него знаки почтения, она поняла, что является эманацией бодхисаттвы Ваджрапани (Vajrapani), (который в этих местах считался божеством-покровителем Одияны), после чего и она и все ее пятьсот придворных женщин обрели пробуждение в природе сахаджи. Затем учение сахаджи передавалось по линии преемственности до времен Индрабхути, который и записал его.
Следует отметить, что особая притягательность Одияны способствовала ее включению практически на постоянной основе в списки четырех великих священных мест (caturmahapitha), упоминаемых в разнообразных тантрах, к примеру в таких, как «Хеваджра» (Hevajra) и «Абхидханоттара» (Abhidhanottara). Один из списков этих четырех мест, в конечном счете, был использован для того, чтобы связать «великие места» с внутренней мандалой, и в этой системе Одияна-питхе (Odiyana-pitha) было отведено выдающееся положение: она стала чакрой (cakra), находящейся в голове йогина ваджраяны. В этом смысле паломничество к физическим местам было заменено паломничеством к внутренней мандале, которая представляется Гуддипадой (Guddipada) в его «Чарьягитикоше» (Caryagitikosa) как колесо великого блаженства и внутреннее «священное место».
Акцент на значимость Одияны присутствует и работе индийского наставника, составившего всестороннее описание различных мест паломничества. Шакьяракшита (Sakyaraksita) в своей «Питхадинирная» (Pithadinirnaya) делит их по уровню значимости на девять групп, воспринимая при этом как само собой разумеющееся особую значимость Одияны (Odiyana). Он также упоминает Суварннадвипу (Suvarnnadvipa) и Сингхаладвипу (Singhaladvipa) и признает, что в Тибете и Китае также есть важные священные места, но все-таки самое почетное место у него отводится долине Сват, являвшейся единственной территорией вне общепризнанных границ индийской культуры, которая обладала таким признанием.
Из статьи Ronald M. Davidson «Hidden Realms and Pure Abodes: Central Asian Buddhism as Frontier Religion in the Literature of India, Nepal, and Tibet», Pacific World Journal, Back Issues Third Series, Number 4 Fall 2002
перевод shus 2016
САРВА МАНГАЛАМ!